Перекрестки сумерек - Джордан Роберт - Страница 3

Поднимаясь в сопровождении Джалаама по ступеням, Итурал-де снял перчатки, заткнул их за пояс и поправил кружева. Под подошвами сапог похрустывал снег – он был вытоптан и подтаял, а потом вновь замерз. Итуралде сдержал порыв оглянуться вокруг и смотрел только прямо перед собой. Он обязан выглядеть в высшей степени уверенным, как будто все идет так, как он ожидает. Уверенность – один из ключей к победе. Если противная сторона считает, что ты уверен, то иногда это почти так же хорошо, как и в самом деле испытывать уверенность. На верхней площадке Джа-лаам, потянув за золоченое кольцо, отворил створку высоких, украшенных резьбой дверей. Итуралде тронул пальцем щеку, проверяя, на месте ли мушка, – онемевшая от мороза кожа не чувствовала прилипшую черную бархатную звездочку, – а затем шагнул внутрь. Преисполненный самоуверенности, как будто он был на балу.

В смахивающем на пещеру вестибюле царил такой же ледяной холод, что и снаружи. Когда он дышал, у рта клубились облачка тумана. Неосвещенное пространство зала, казалось, затопили сумерки. Разноцветный мозаичный пол изображал охотников и животных, плитки местами были выщерблены, как будто по ним волокли что-то тяжелое или, быть может, на пол роняли что-то тяжелое. За исключением опрокинутого постамента, на котором некогда могла стоять большая ваза или маленькая статуя, зал был пуст. То, что не забрали при своем бегстве слуги, давным-давно разграбили разбойники. Вошедших ожидал один-единственный человек – беловолосый и куда более исхудавший, чем его помнил Итуралде по прошлой встрече. Нагрудник кирасы был помят, в ухе покачивалась всего лишь маленькая простая золотая серьга-кольцо; но кружева были ослепительно белыми, сверкающий алым полумесяц возле левого глаза и в лучшие времена не вызвал бы нареканий даже при дворе.

– Во имя Света, приветствую вас под Белой Лентой, лорд Итуралде, – официально произнес встречающий, отвешивая легкий поклон.

– Во имя Света, я явился под Белой Лентой, лорд Шимрон, – отозвался Итуралде, отвечая на приветствие со всей учтивостью. Шимрон принадлежал к числу наиболее доверенных советников Алсалама. По крайне мере пока не присоединился к Принявшим Дракона. Теперь и у них в советах он занимал высокое положение. – Мой дружинник, Джалаам Нишур, честью связан с Домом Итурал-де, как и все, кто пришел со мной.

До Родела никакого Дома Итуралде и в помине не было, но Шим-рон ответил на поклон Джалаама, приложив ладонь к груди слева.

– Честь к чести. – Выпрямившись, он промолвил: – Следуйте со мной, лорд Итуралде.

Огромные двери бального зала кто-то снял с петель, хотя Иту-ралде даже не мог себе вообразить разбойников, которым вздумалось бы их украсть. Исчезнувшие створки оставили высокий стрельчатый проем, ширина которого позволяла войти в него сразу десятерым в ряд. Внутри овальной, лишенной окон комнаты полсотни фонарей всевозможных разновидностей разогнали тени, правда, куполообразного потолка свет лишь едва достигал. Вдоль расписанных красками стен стояли две группы людей, разделенные широким пустым пространством; и если Белая Лента вынудила их снять шлемы, то все две сотни – или чуть более того – воинов были облачены в доспехи, и, несомненно, никто из них не снял меча. По одну сторону находилось несколько доманийских лордов, могуществом не уступавших Шимрону, – Раджаби, Вакеда, Анкайр, – каждого обступила группа дворян рангом поменьше и присягнувших им простолюдинов. Там же стояли группки поменьше, в двух-трех из них вообще не видно было людей благородного звания. У Принявших Дракона есть советы, но нет единого командующего. Тем не менее каждый из этих людей по праву командовал своим отрядом, причем у некоторых в подчинении были сотни, а кое у кого – тысячи. Ни один не выказывал особой радости оттого, что оказался в этом месте, а один-два недобро косились через разделявшее их пространство в сторону стоявших напротив тарабонцев. Те держались плотной группой и в ответ тоже бросали хмурые взоры. Пусть они все и Принявшие Дракона, но доманийцы и тарабонцы друг друга терпеть не могли. Однако при виде чужеземцев Итуралде едва удержался от улыбки. Он не смел и надеяться, что сегодня явится хотя бы половина из них.

– Лорд Родел Итуралде идет под Белой Лентой, – звонко прозвучал среди отбрасываемых фонарями теней голос Шимрона. – Пусть тот, кто помыслит о насилии, заглянет в свое сердце и подумает о своей душе. – На этом экивоки кончились.

– Почему лорд Итуралде предложил Белую Ленту? – требовательно спросил Вакеда, одной рукой стискивая эфес длинного меча, а другую, сжатую в кулак, уперев в бок. Высоким его назвать было нельзя, хотя ростом он и превосходил Итуралде, зато уж высокомерен Вакеда был, словно сам сидел на троне. Некогда женщины называли его красавчиком. Теперь же черная повязка, наискось пересекавшая лицо, закрывала пустую правую глазницу, а его мушка представляла собой черный наконечник стрелы, направленный на толстый шрам, переходящий со щеки на лоб. – Намерен ли он присоединиться к нам? Или попросить нас сдаться? Всем известно, что Волк столь же смел, сколь и хитер. Неужели он настолько дерзок?

Среди его людей пробежал ропот, отчасти – веселый, отчасти – гневный.

Итуралде сцепил руки за спиной, чтобы ненароком не потеребить рубин в левом ухе. Об этом жесте, свидетельствующем о его раздражении, все немало наслышаны, и порой Волк нарочито пускал его в ход, но сейчас ему необходимо являть собой спокойствие. Пусть даже собеседник орет прямо в ухо! Нет, только спокойствие. В гневе бросают вызов на поединок, но он сюда пришел, чтобы сразиться в поединке, а для этого нужно хладнокровие. Слова бывают оружием куда более убийственным, чем мечи.

– Каждый здесь присутствующий знает, что на юге у нас есть другой враг, – произнес Итуралде невозмутимым тоном. – Шон-чан поглотили Тарабон. – Он оглядел тарабонцев, наткнувшись на ничего не выражающие взгляды. Он никогда не отличался умением читать по лицам тарабонцев. С этими нелепыми усами – словно волосяные моржовые бивни, куда там салдэйцам! – и с этими смехотворными вуалями, они все равно что маски нацепили, а тусклый свет фонарей ему не помощник. Но Итуралде видел их не только в вуалях – и в кольчугах тоже, и тарабонцы ему были нужны. – Шон-чан устремились на равнину Алмот и продвинулись еще севернее. Их намерения очевидны. Они хотят захватить и Арад Доман. Боюсь, они намерены завоевать весь мир.

– Значит, лорд Итуралде хочет знать, на чьей мы будем стороне, если эти Шончан нападут на нас? – спросил Вакеда.

– Я искренне верю, лорд Вакеда, что вы станете сражаться за Арад Доман, – мягко произнес Итуралде.

Вакеда побагровел, будто ему в лицо бросили неприкрытое оскорбление, а присягнувшие лорду дружинники потянулись было к оружию.

– Беженцы поговаривают, что теперь на равнине появились Айил, – поспешно вступил в разговор Шимрон, словно он опасался, что Вакеда нарушит Белую Ленту. Никто из людей Вакеды не обнажит меча, если этого не сделает их лорд или если он не прикажет им взяться за оружие. – Они, судя по донесениям, сражаются за Возрожденного Дракона. Должно быть, это он их послал. Наверное, нам на подмогу. Никто еще не побеждал армию Айил. Этого не удавалось даже самому Артуру Ястребиное Крыло. Помните Кровавый Снег, лорд Итуралде? Мы тогда были молоды. Думаю, вы согласитесь со мной, что тогда мы их не победили, что бы там ни утверждали историки. И я не поверю, что армия у Шончан такая же большая, как тогда была у нас. Я сам слышал, что Шончан движутся на юг, в сторону от границы. Нет, я полагаю, что в следующий раз мы услышим, что они отступаютс равнины, а не наступают на нас. – В бою Шимрон был неплохим командиром, но всегда отличался педантичностью.

Итуралде улыбнулся. С юга вести приходят много быстрее, чем откуда бы то ни было еще, но он опасался, что ему самому придется заговорить об Айил, а тогда они могут решить, что их пытаются как-то обхитрить. Он и сам с трудом верил такому: айильцы – на равнине Алмот. Итуралде не стал указывать на то, что Айил, посланные на помощь Принявшим Дракона, с большей вероятностью появились бы в самом Арад Домане.