Перекрестки сумерек - Джордан Роберт - Страница 111

Когда Фалион ушла, он прошел из ледяной прихожей прямо в кухню в задней части дома. Комната с кирпичными стенами была пуста, разумеется, – повариха достаточно хорошо знала, что не стоит высовывать нос из своей подвальной комнаты после того, как ее ушлют на ночь, – и черная железная плита и печи были холодными, но небольшой огонь, разведенный в длинном каменном очаге, делал кухню одним из немногих помещений в доме, где было тепло. По сравнению с остальными во всяком случае. Шиайн была скупа, когда речь шла не о ее собственных удобствах. Огонь здесь поддерживали только на тот случай, если ей среди ночи вдруг захочется выпить подогретого вина с пряностями или съесть вареное яйцо.

С того времени как Ханлон появился в Кэймлине, он бывал в этом доме уже больше полудюжины раз и знал, в каких шкафчиках хранятся специи и в какой комнате рядом с кухней стоят бочонки с вином. Всегда с хорошим вином. В этом отношении Шиайн никогда не скупилась. По крайней мере если речь шла о том вине, которое она пила сама. Когда вернулась Фалион, на широком кухонном столе уже были расставлены горшок с медом и блюдо с имбирем и гвоздикой, рядом стоял полный вина кувшин, а в огне грелась кочерга. Шиайн могла приказать ему прийти сейчас же, но это ничего не значило: когда она хотела, чтобы человек ждал, он мог не увидеть ее до самого утра. Эти вызовы всегда стоили ему сна, сожги Свет эту женщину!

– Кто ее посетитель? – спросил он.

– Он не назвался, по крайней мере мне, – ответила Фалион, подпирая стулом открытую дверь, ведущую в коридор. Из-за этого некоторая часть тепла будет ускользать наружу, но она должна была услышать, если Шиайн позовет ее. Или, может быть, она хотела быть уверенной, что та не сможет их подслушать. – Худощавый человек, высокий и суровый, по виду солдат. Какой-нибудь офицер, может быть из благородных, судя по тому как он держится, и андорец, судя по выговору. Он кажется умным и осторожным. Он одет довольно просто, хотя и недешево, и на нем нет колец или заколок. – Хмуро взглянув на стол, она повернулась к одному из шкафчиков у двери в коридор и поставила вторую оловянную кружку рядом с той, что Ханлон выставил для себя. Ему никогда не приходило в голову накрыть на двоих. Хватало и того, что он сам наливал себе вино. Айз Седай там или не Айз Седай, а горничной была она. Но Фалион придвинула себе стул и оттолкнула от себя блюдо с пряностями, словно ожидала, что он станет прислуживать ей.

– У Шиайн, однако, вчера было двое посетителей, которые были более беспечны, чем этот, – продолжала она. – У одного, он пришел с утра, на отвороте перчаток был Золотой Вепрь Саранда. Может быть, он считал, что вышивка слишком мелкая и ее никто не заметит, если он вообще хоть что-нибудь думал. Толстенький желтоволосый человек, средних лет, смотрел на все свысока, хвалил вино так, словно был удивлен тем, что нашел в этом доме нечто достойное, и хотел, чтобы Шиайн приказала высечь меня за то, что я выказала ему недостаточное уважение. – Даже это она говорила холодным, размеренным тоном. Какой-либо жар проявлялся в ней, казалось, только тогда, когда Шиайн порола ее плетью. Тогда она кричала достаточно громко, как он слышал. – Это какой-нибудь селянин, который редко бывает в Кэймлине, но считает, что знает, как ведет себя знать, так я думаю. Его можно опознать по бородавке на подбородке и маленькому шраму в форме полумесяца возле левого глаза. Тот, что приходил после полудня, был низеньким и смуглым, с острым носом и настороженными глазами; у него я не заметила никаких шрамов или отметин, но на его левой руке было кольцо с квадратным гранатом. Он говорил мало и старался не сказать ничего, судя по тому немногому, что я слышала, но у него был кинжал с Четырьмя Полумесяцами Дома Марне на рукоятке.

Сложив руки на груди, Ханлон наклонился к очагу и сделал спокойное лицо, хотя ему хотелось нахмуриться. Он был уверен, что план состоял в том, чтобы трон заняла Илэйн, хотя что будет после, оставалось загадкой. Она была обещана ему как королева. Будет она носить корону или нет, когда он возьмет ее, его ничуть не волновало, это разве что добавляло остроты – обломать эту длинноногую кобылку, приучив ее к седлу, было бы для него чистым удовольствием, даже будь она дочкой фермера, особенно после того как эта девчонка так срезала его сегодня перед лицом у всех этих женщин! – но если дела ведутся также с Домами Саранд и Марне, это говорит о том, что, возможно, Илэйн должна будет умереть, так и не возложив на себя корону. Может быть, несмотря на все обещания, что ему дадут повозиться с королевой, он был определен на занимаемое им сейчас место, чтобы иметь возможность убить ее в заранее выбранный момент, когда ее смерть принесет особенно большую выгоду для Шиайн. Или, скорее, для того Избранного, который отдавал ей приказания. Моридин, так его звали, – имя, которое Ханлон никогда не слышал до того, как пришел в этот дом. Это не беспокоило его. Если у того хватало наглости называть себя одним из Избранных, Ханлон был не настолько глуп, чтобы оспаривать это. Его беспокоило то, что, по всей видимости, он был во всем этом не более чем кинжалом. Если кинжал сделает свою работу, кого волнует, если он при этом сломается? Гораздо лучше быть рукой на рукояти, чем клинком.

– Ты не видела, им не платили? – спросил он. – Может быть, слышала что-нибудь?

– Я бы сказала, – недовольно ответила она. – И, по нашему соглашению, теперь моя очередь задавать вопросы.

Он сумел скрыть свое раздражение за выжидательным взглядом. Эта дура всегда расспрашивала его об Айз Седай во дворце, или о тех, кто называл себя Родней, или о Морском Народе. Глупые вопросы. Кто с кем дружит, а кто враждует. Кто с кем разговаривает наедине и кто кого избегает. Что он слышал из их разговоров. Словно ему больше делать нечего, как рыскать по коридорам и шпионить за ними. Он никогда не лгал ей – слишком велика вероятность, что она может узнать правду, даже заточенная в этом доме в качестве горничной; она же была Айз Седай, в конце концов. Но ему становилось все труднее находить хоть что-то, что он еще не рассказывал ей, а она была тверже алмаза и требовала свежую информацию, если Ханлон хотел получить что-нибудь взамен. Однако сегодня он мог предложить ей несколько лакомых кусочков о том, что Морской Народ покидает дворец и вся их лавочка прыгала чуть ли не весь день, словно им сосулек за шиворот напихали. Но ей придется расплатиться за это. То, что хотел знать он, было действительно важно, не какие-то там дурацкие сплетни.

Но прежде чем она успела задать свой вопрос, отворилась наружная дверь. Муреллин был настолько велик, что почти заполнял собой дверной проем, однако поток ледяного холода устремился внутрь, и языки пламени начали плясать и сыпать искрами, пока он не притворил за собой дверь. По нему не было видно, что он чувствовал холод, но, с другой стороны, его коричневая куртка на вид была толще, чем два плаща. Гигант имел не только бычье телосложение, но и соответствующие мозги. Грохнув об стол высокой деревянной кружкой, он заткнул большие пальцы за свой широкий пояс и с обидой уставился на Ханлона.

– Ты затеваешь шашни с моей женщиной? – пробурчал он.

Ханлон вздрогнул. Не из-за страха перед Муреллином; его совершенно не волновал этот олух по ту сторону стола. Вздрогнуть его заставила Айз Седай: она вскочила со своего стула и схватила кувшин с вином. Кинув в него имбирь и гвоздику, она добавила ложку меда и поболтала кувшином, перемешивая содержимое, затем выхватила кочергу из огня, прихватив ее краешком юбки, и сунула в вино, даже не проверив, достаточно ли она нагрелась. При этом Фалион даже не взглянула на Муреллина.

– С твоей женщиной? – осторожно переспросил Ханлон. В ответ он увидел довольную ухмылку.

– Почти что. Леди сказала, что я могу брать то, что тебе не нужно. Так что мы с Фалли греем друг друга по ночам. – Муреллин двинулся вокруг стола, по-прежнему улыбаясь, теперь уже по направлению к женщине. Но тут из коридора донесся крик, и он со вздохом остановился, а его улыбка погасла.