Сердце звездного дракона (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein" - Страница 8

— И заботилась о нас, — подсказал Ровеналь.

— Да, — согласилась Эллера и в одно мгновение расслабилась. Улыбка её стала мягче, а острые льдинки ушли в глубину глаз и затаились до поры. — Счастье, что Инквизиция сумела победить воцарившийся хаос. Конечно же, я не из Эквилибриума. Неужели похоже, что я не в своём уме?

— Чуть-чуть, — признался Ровеналь.

— Итак, — заключила Эллера, снова усаживаясь в кресло, — подытожим. Тебе наплевать на Галактику. Тебе наплевать на то, что ей правит Инквизиция. Твоя хата с краю. Но! Ты думаешь, что я брошу свою спокойную и комфортабельную жизнь, чтобы отправиться вместе с тобой в бега и спасти эту самую хату… в смысле, планету… которая сочувствовала предателям Человечества и которая впредь не собирается никому помогать.

Ровеналь молчал. Всю дорогу сюда, на Ноктюрн, он мог только гадать, что за встреча ждёт его здесь. Было бы очень удобно, если бы его цель оказалась какой-нибудь нищим девочкой… живущей в трущобах на окраине мегаполиса. Увы, шанс был не слишком велик.

Было бы хуже, если бы ему предстояло иметь дело с каким-нибудь менеджером среднего звена… Ровеналь просто не знал, как говорить с подобным человеком, но такую тоже можно было бы купить обещаниями богатых перспектив и финансовых благ… Ну, или приключений, на худой конец.

В особо запущенном случае он представлял, что придётся перевербовывать ярую фанатичку от Инквизиции, и даже заготовил несколько речей и парочку инфокристаллов, в которых показывалось, как живут обитатели окраинных миров.

Шанс на реализацию первого сценария составлял процентов тридцать — потому что именно такая доля населения Конфедерации жила ниже уровня бедности. Шанс на встречу с менеджером Ровеналь расценивал примерно как сорокапроцентный, и только двадцать бросал на то, что ему предстоит столкнуться со сторонницей существующей власти… Хотел он того или нет, но ему подходила одна-единственная, даже если бы иметь дело с ней оказалось очень тяжело.

Но Ровеналь был абсолютно не готов к тому, что сыграет карта с шансом выпадения около одного процента и ему придётся лететь в одном корабле с той, кто сочувствует Эквилибриуму. «Эквилибриум давно перестал существовать!» — хотелось ему крикнуть. Но если существовать Эквилибриум и перестал, то вот эта конкретная мечтательница об Объединенном Человечестве явно всё ещё была жива. Сидела перед ним. И… чего-то ждала.

— Одна планета всё равно не сможет победить Инквизицию… — осторожно предупредил Ровеналь, — которая заботится о нас. Даже если бы я вдруг и решил, что мы имеем право вмешиваться в чужую жизнь.

— Одна конкретно взятая Эллера Олсон, — вздохнула Эллера, — не сможет спасти целую планету. Даже если бы она и решила, что имеет право… вмешиваться в чужую жизнь.

— Это смешно.

— Смеяться будешь, когда я высажу тебя на Ноктюрн, — сказала Олсон и встала.

— Нет! — крикнул Ровеналь, когда Эллера уже отвернулась от него. Та замерла в проходе, стоя к нему спиной.

— Что — нет? — не оборачиваясь, спросила она.

— Погоди… — Ровеналь сделал глубокий вдох. — На Ноктюрн мне нельзя.

— Знаю. И что с того?

Попутчик молчал. Эллера всё-таки обернулась к нему и куда мягче добавила:

— Я не могу болтаться здесь слишком долго. Меня будут искать. И если я не найдусь к утру, люди моего… партнёра… разнесут к чёрту яхту и нас с тобой вместе с ней.

— Партнёра?.. — переспросил Ровеналь.

Олсон вздохнула и закатила глаза.

— Да, моего партнёра, — повторила она. — Я — постоянная спутница Колберта Венсена. Посла Гестора на Ноктюрне. Теперь, наконец, дошло?

Судя по виду незнакомца, ничего до него не дошло, и Эллере пришлось пояснить:

— Ты же меня взял на посольском дворе. Только не говори, что ты этого не знал.

— Знал, но…

— Ты что, надеялся, что я официантка?

Ровеналь молчал. Эллера заподозрила, что да. Именно на это и был расчет.

— Далёкие звёзды… — пробормотала она. — Слушай, друг, не обижайся, но с таким спасителем твой мир точно обречён.

— Мне нельзя на Ноктюрн, — повторил Ровеналь, вспомнив, наконец, о чём шёл разговор. — Если не поможешь, высади меня на орбитальной станции или на Луне… пожалуйста, — он умоляюще посмотрел на собеседницу.

Олсон вздохнула.

— Ну, хорошо, — она посмотрела на маленькие часики на золотой цепочке, украшавшие её запястье. — До рассвета время ещё есть. Заброшу тебя на Луну и вернусь.

Эллера отвернулась и двинулась в направлении рубки. А Ровеналь остался стоять, раздумывая о том, что делать теперь. Он не умел и не любил отступать.

7

Эллере всё-таки удалось задремать.

Под мерное рокотание двигателей она стремительно падала в звёздную бездну.

Дворцы и пирамиды вырастали вокруг и рассыпались прахом.

Чёрные и алые крылья драконов тенями проносились в небе, чтобы исчезнуть за горизонтом.

— Всё повторяется, — звучал в ушах усталый, старческий голос. — Вселенная движется по орбите времени, чтобы снова и снова возвращаться на круги своя.

Эллера щурилась и сжимала кулаки. Она не любила фатализм.

Силуэт в белом бесформенном одеянии выплывал из тумана и пыли, из смутных силуэтов ушедших эпох. Белоснежная борода незнакомца покачивалась в потоках воздуха. Полы мантии слабо трепыхались на ветру.

— Не знаю, как Вселенная, — не сдержалась Эллера, встретив его спокойный и благостный взгляд, — а я двигалась и буду двигаться по прямой.

Старик рассмеялся, и грусть отразилась в его глазах.

— Тогда ты снова умрёшь, — отрезал он. — Как всегда.

Силуэт его стал таять. Его прозрачную плоскость пронизали лучи солнца, наполовину опустившегося за горизонт.

Наступила ночь.

Эллера вскрикнула, когда контуры новой фигуры выступили из темноты. На мраморном полу лежало тело человека, которого Олсон видела наяву только раз. Но в это мгновение ей казалось, что она знает умирающего всю свою жизнь.

— Ровеналь… — выдохнула она. Бросилась на колени, силясь успеть, коснуться пальцами окровавленного лица, пока мужчину ещё не покинуло последнее дыхание жизни — и резко открыла глаза.

Как рыба, выброшенная на берег, Эллера хватала ртом воздух. Ужас ещё не отпустил. Бледное, неподвижное лицо стояло перед ней как наяву.

— Ровеналь… — повторила она. Подавила первый порыв метнуться и проверить — жив её спутник или нет.

«Тебе не всё равно?! — со злостью оборвала она сама себя и тут же с отчаянием признала: — Нет, не всё равно».

А в следующую секунду поняла, что именно прервало её сон: над кают-компанией звенел сигнал приближения. Но явно не тот, который Эллера установила на приближение к Луне. Она бросила быстрый взгляд на часы и ещё раз убедилась в том, что за это время они никак не могли добраться до цели.

Компьютер, однако, продолжал надрываться, и Эллера сорвалась с места, чтобы броситься к рубке.

«Ты не можешь быть на стороне Эквилибриума!» — сознание Ровеналя основательно заклинило на этой мысли. Он был среди тех, кто разрушал Центр. Среди тех, кто взрывал Башни, транслировавшие излучение, подавлявшее волю к сопротивлению.

Ровеналю было тогда семнадцать, но он твёрдо знал, что делает и зачем.

Прошло семь лет, и он, как и все, кто сражался вместе с ним, оказался не нужен. Новое солнце вставало над человечеством, едва выбравшимся из хаоса гражданской войны.

Когда темпоральные бомбы упали на первые города Кармелона, Ровеналь рвался в бой, чтобы погибнуть вместе с теми, кто принимал атаку передовых отрядов Инквизиции на орбите планеты.

Ему не позволили. И это было правильно. Умом Ровеналь понимал: нужно затаиться до поры, уйти в тень. А то и вовсе отказаться от попыток борьбы.

Никто не сказал, почему выбрали его. Возможно, потому, что он стал одним из двадцати, кто возглавил прошлый бунт. Возможно, причина была иной. Но вместо того, чтобы отправить его на войну, которую Кармелону не суждено было выиграть, для него приготовили собственный хрустальный саркофаг. Саркофаг, остановивший время.