Сайберия. Том 1 (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 31

Один из дружков блондина указал на сидевшую на скамейке неподалеку девушку, одетую слегка не по погоде — в дублёнку с пышным меховым воротником. Хорошо хоть без шапки. В целом девчонка была молодая и симпатичная. Только, пожалуй, крупноватая — рослая, с простым курносым лицом и русыми волосами, заплетенными в толстенную косу, опускающуюся на грудь. Рядом на скамейке стоял потрепанный чемодан, который она придерживала за ручку, будто боясь, что он упадёт. За происходящим рядом с ней она наблюдала искоса, будто украдкой. Заметно было, что волнуется, но пытается всеми силами скрыть это.

— А я требую извинений! — упрямо повторил очкарик, заметно грассируя на букве «р». — Как дворянин, я не потерплю, чтобы в моём присутствии так обращались к даме!

— Дворянин, говоришь… — с какой-то неожиданной злобой прошипел блондин, ударяя кулаком в раскрытую ладонь. — Нет, ну сам напросился! Сейчас я тебя точно припечатаю.

— Да ты себя в зеркало-то видел, нищеброд? — рассмеялся один из его приятелей, тоже подначивая долговязого. — У кого одёжку-то забрал, у дедули своего?

— Ага! — поддакнул второй. — Спорим, если ему дать под зад хорошенько, то пылища поднимается?

— Не мельтеши, Кочан, — поморщился главарь. — Вы лучше придержите-ка его за руки, чтоб мне сподручнее было.

Он поправил печатку на пальце, выставляя её поровнее.

— Может, не надо, Кудеяр? Ну его, чего мараться?

— Ага, и место людное…

— Я что, повторять должен? — рявкнул блондин. — Или сдрейфили?

Дружки его неуверенно оглянулись. На аллее и возле входа в институт всё ещё было безлюдно, свидетелями сцены была только девушка на скамейке и я. И вот как раз моё присутствие их, кажется, немного смутило.

Мне же вся эта ситуация не нравилась с первого взгляда, и оставлять её, как есть, я точно не собирался.

Я подошёл ближе, встал рядом с очкариком. Тот, не меняя напряжённой позы, искоса взглянул на меня, похоже, ожидая какого-то подвоха. Он был похож на загнанного в угол зверька, готового огрызаться на любого. Правда, на деле никто его не загонял. Он свободно мог бы, например, сбежать. Но не делал этого, хотя конфликт явно складывался не в его пользу.

Это многое говорит о человеке.

— Чего надо? — окинув меня оценивающим взглядом, скривился блондин. — Тоже отпечаток в лоб получить хочешь?

Он шумно дыхнул на перстень и протер его о рукав.

— А давай, — спокойно, с лёгкой усмешкой ответил я. — Попробуй.

Шагнул чуть вперёд, оставляя за спиной очкарика. Блондин угрожающе вскинул кулаки, покачиваясь из стороны в сторону.

— Что, в морду давно не получал? — процедил он, угрожающее дёргаясь вперёд. Но я продолжал стоять расслабленно, хотя внутренне был напряжен, как сжатая пружина.

Этот молодняк, конечно, не шёл ни в какое сравнение со вчерашними уркаганами, но сама атмосфера конфликта уже привычно отозвалась во мне будоражащим предвкушением.

— Давно, — кивнул я. — Ну давай, давай, бей. Или боишься?

— Кого? Тебя? — презрительно фыркнул блондин.

И вдруг действительно ударил — быстрым, хорошо поставленным прямым, целясь мне точно в нос. Правда, явно не в полную силу, так что я попросту отбил его кулак в сторону хлестким встречным ударом. Блондин рассерженно зашипел, потирая ушибленную руку.

— Слабенько, — цокнул я языком. — Пробуй ещё.

— Ах ты… — зарычал было блондин, но один из дружков вдруг одёрнул его за рукав.

— Тихо, Паш! Ректор идёт!

Из-за поворота аллеи и правда показался мужчина лет шестидесяти. Расстегнутое на груди длинное пальто, больше напоминающее шинель, приоткрывало безупречно выглаженные брюки и китель тёмно-синего цвета, на голове красовалась фуражка с эмблемой из двух перекрещенных молотков. Подбородок был гладко выбрит, пышные седоватые усы, переходящие в бакенбарды — идеально подстрижены и расчёсаны. Походка выдавала в нём отставного военного — слишком уж прямо держится.

— Здравствуйте, Николай Георгиевич! — моментально изменившись в лице, учтиво поздоровался с ним блондин.

Дружки его тоже преобразились, чинно выстроившись на краю дорожки и встречая приближение ректора вежливыми улыбками. Маху дал только очкарик — он воспользовался паузой, чтобы подобрать свой потрёпанный портфель, валяющийся на газоне. Но тот распахнулся, вывалив содержимое. Бедолага принялся торопливо запихивать бумаги и книжки обратно и вскинул голову только когда мужчина уже поравнялся с ним.

— Бонжур, мсье! — неуклюже кивнул он, поправляя сползшие на нос очки.

Ректор на все приветствия отреагировал коротким кивком — он, похоже, торопился, так что проследовал дальше ко входу в здание института.

Догнал я его уже на крыльце.

— Николай Георгиевич, позвольте…

Я замялся — всё никак не разберусь с этими местными обращениями. Кажется, ректор был не дворянином. По крайней мере, не Одарённым. И фамилия у него была очень простецкая — Кабанов. Так что «ваши сиятельства» и «ваши светлости», наверное, не подойдут.

— Да, молодой человек? — он приостановился прямо на ступеньках и смерил меня быстрым взглядом.

— Я по поводу поступления.

— Приёмная комиссия начнёт работать в полдень. Кабинет на первом этаже, правое крыло.

— Но мне бы хотелось сначала переговорить с вами. У меня рекомендательное письмо для вас.

Я достал заранее приготовленное письмо из внутреннего кармана. Ректор, нахмурившись, взял его, мазнул взглядом по гербовой печати, и брови его вдруг взметнулись вверх.

— От Василевского? Что ж, пройдёмте в мой кабинет. Нам действительно есть что обсудить.

Глава 11

Кабинет Кабанова больше напоминал музей. Одна объемная карта Сайберии, занимающая отдельный стол, чего стоила. На полках и стеллажах по обеим сторонам от входа тоже были разложены многочисленные экспонаты. Чего здесь только не было — куски каких-то минералов, окаменевшие кости, старинные приборы и оружие, горки свернутых пергаментов, детали снаряжения, чучела птиц...

Сам ректор восседал за циклопических размеров столом, напоминавшим бильярдный из-за покрывающего его зелёного сукна. Осталось только лунки по краям разместить. При этом, учитывая, какой идеальный порядок и чистота царили за этим столом, совершенно непонятно было, к чему такие размеры. Сдаётся мне, большую часть времени Кабанов довольствуется десятой долей его площади. Хотя, может, иногда какие-нибудь карты на нём разворачивает.

Стульев напротив стола предусмотрено не было. У дальней стены было несколько, но я предпочёл постоять.

Кабанов, нацепив на нос очки в толстой оправе, медленно и внимательно прочёл письмо от Аскольда. На мой взгляд, даже чересчур медленно, будто пытаясь выиграть немного времени. Наконец, убрал бумагу в стол, снял очки, аккуратно положив перед собой. И только потом поднял на меня взгляд.

— Похож, — сказал он, наконец, после долгой паузы. — Поначалу не обратил внимания, но сейчас… Вылитый Аскольд. Вылитый.

— Мне уже говорили.

— Когда он узнал о тебе… точнее, о твоём существовании, он… — Кабанов усмехнулся, покачав головой. — Ты бы видел его тогда! Волновался, как мальчишка. Я был очень рад за него. Обрести, наконец, сына, о котором он мечтал всю жизнь. Я думал, для него всё изменится. Но… вышло, как вышло.

— Значит, вы уже знаете? — спросил я.

Кабанов, похоже, был хорошо знаком с Аскольдом, их отношения даже можно было назвать дружескими. Это было понятно и по тону письма, которое я за эти дни перечитал раз, наверное, десять. Собственно, именно поэтому я и решил придерживаться изначального плана Василевского. Есть шанс, что Кабанов поможет.

— Да, знакомые из Демидова позвонили еще три дня назад, — кивнул ректор, почесывая приметный шрам на виске. — Скажи честно — что там произошло? Это ведь тебя полиция разыскивает?

— Честно — так честно. Что произошло — я толком не понял. Ночью в дом пробрался убийца. Одарённый. Подозреваю, что был в сговоре с прислугой. Князь, похоже, опасался этого, говорил накануне о старых врагах…