Роксана. Детство (СИ) - Колч Агаша - Страница 26

— А как же! Обучались мы… — ответил дядька, потянул к себе листы и стал, шевеля губами, читать тексты, комментируя некоторые места хмыканьем и мычанием. Но возражать не стал и, поглядывая на отрез, придавленный орланом, подписал оба договора.

И уже после этого Глафира, будто только что вспомнила, подала заготовленный подарок.

— Говорят, на днях у вашей супруги именины были. Так вот передайте ей от нас.

— Именины? — не сразу сообразил староста. — Какие именины? А-а-а-а… ну да. Я уже и запамятовал. Были, передам, благодарствую.

Оставив дверь в избу открытой, — поскорее бы злой дух после мужика выветрился! — Глафира посадила меня себе на колени, завернула в шаль, чтобы я не замёрзла и спросила:

— Что дальше?

А дальше был разговор с Марфой с просьбой возглавить полеводческую бригаду. То есть подобрать и нанять людей на весь цикл от посадки до сбора урожая, с конечной оплатой по результату.

— Жить-то работники на что будут, если вы с ними осенью рассчитываться собрались? — не поняла вдова.

— Тётя Марфа, осенью будет полный расчёт. Посчитаем, сколько вырастят, какого качества, и выкупим урожай за минусом своих затрат. Понятно, что не по рыночной стоимости, но в убытке крестьяне не останутся. Ежемесячно будем аванс выдавать небольшой, чтобы на прожитие хватило. Да и свои поля им никто не запрещает обрабатывать. Могут нашими технологиями воспользоваться. Тебе, как бригадиру, ещё и жалование положим.

Марфа смотрела то на меня, то на Глафиру, прикрыв рот рукой, и думала. Удивляться моим задумкам она уже перестала. Барское дитё, что с меня взять.

— Так сколько людей надо? — наконец что-то решив, спросила она.

— Ты это, тётя Марфа, сама думай. Поля наши видела, чего сколько сажать будем, знаешь. Вот и считай. Если надо нанять кого — ну там, пахарей, к примеру, ты скажи. Аванс выдадим, но помни, что всё минусуем при расчёте.

— А считать кто будет?

— Возьмём две тетрадки, листочки пронумеруем, нитками прошьём, чтобы не рассыпались. Узелки замагичим, не развяжутся. И каждую копе… кх-м… мышку записывать станем. Ты в свою тетрадку, мы в свою. В конце месяца сверку делать будем, чтобы без обмана и ошибок, — сказала, а потом, чуть подумав, добавила: — Это не от недоверия, тётя Марфа. Это для порядка.

— Да я понимаю, — задумчиво покивала женщина. — Только вот неграмотная я.

Упс! Об этом я и не подумала. Но тут же вспомнила:

— Так ведь Тимка ваш в школу ходил. Пусть он записывает и считает. Заодно и поучится. Я… мы ему поможем, — я умильно посмотрела на Глафиру. — Поможем, ба?

Опекунша отмерла. В отличие от Марфы, она моим делам и словам удивляться не переставала. Но, слава Триединому, не спорила и лишних вопросов не задавала. Помнила, что внучка-ведунья под покровительством святой Роксаны находится.

— Конечно поможем. Хорошее дело грамоте учиться.

На том и порешили.

Следующим великим делом был договор с лавочником. Мало что он нам подрядился каждую неделю по списку продукты привозить, так ещё и ледником нашим заинтересовался.

— Чегось это вы… эт самое… такое строите во дворе, Глафира Александровна? — спросил он, когда после полной оплаты доставленных товаров бабушка усадила его пить чай.

— Холодный подвал, Капитон Иванович. Сиречь ледник. Чтобы летом продукты не портились, а зимой овощи не прорастали и не жухли, — без особых подробностей объяснила опекунша, подвигая гостю миску с оладьями в меду.

Но услышав о полезной новинке, лавочник аппетит потерял. Поёрзал-поёрзал на лавке и не удержался:

— Эт самое… могу ли посмотреть ваш ледник, уважаемая Глафира Александровна? — взмолился он. — Вдруг… эт самое… и мне такое пригодится? Чегось-то ларь холодильный… эт самое… по жаре летней совсем не справляется. Хоть… эт самое… кажну неделю магика зови. Только… эт самое… откель денег столько набрать?

Бригада Трофима Сидоровича к тому времени уже и стены из камней возвела, и крышу тёсом покрыла. Осталось засыпать строение песком, поверх дёрном покрыть и начать внутреннее обустройство.

После моей отповеди и обещания отнять право на строительство бригаду словно подменили. Осознав, что как легко получили проект, так легко и потерять могут, мужики даже внешне изменились. Подстригли волосы и бороды, одежду на работу надевали приличную и не сверкали голым телом в прорехах портков. Притихли, орать друг на друга перестали, и мата я от них больше не слышала.

Разъезженную по двору дорогу убрать пока не могли, но Трофим клятвенно заверил, что по окончанию строительства всё за собой приберут. А нужный им лёд в телеги будут на тачках перевозить, по проложенным доскам. Я поверила.

— Эт са-а-амое… — лавочник, приоткрыв дверь и заглянув в подвал, окончательно потерял дар речи. — Холодно, мать… эт самое… простите, барышня. И впрямь холодно!

Мужчина шлёпал себя по ляжкам и бегал вокруг строения, ежесекундно повторяя «мать… эт самое!». Потом остановился и решительно заявил:

— Мне такое надо! Срочно… эт самое.

Трофим посмотрел на меня и, получив согласие лёгким кивком, подошел для переговоров. Лавочник особо и не торговался. Цена в пятьдесят орланов его устроила. Об одном просил:

— Поскорее, ребятушки… эт самое! Поторопитесь, пока ещё… эт самое… лёд не весь сошёл.

Уверение, что запас льда есть, его не успокоило. Подвал побольше, и льда побольше… «И таблеток от жадности тоже побольше!» — мысленно засмеялась я на его слова, но по-доброму.

Вопреки сложившемуся мнению, что все лавочники живоглоты, дядька Капитон был человеком справедливым. Лодырям и пропойцам в долг не отпускал, а вот вдовам или старикам и даром отдать что-то мог. Муку, пусть и не высшего сорта, но и не червями заражённую. Крупы какие-то… Специально на городских складах брал на такие случаи. Это мне потом Трофим рассказал, когда Капитон Иванович, радостно бормоча себе что-то под нос, запрыгнул на телегу и уехал от нашего двора.

— Понятно, что не в убыток себе торгует, но и семь шкур с людей не дерёт. Хороший мы ему ледник сделаем и от души, — пообещал бригадир. — Глядишь, и к вам водить никого не надо будет. Капитон мужик уважаемый, за ним многие потянутся.

Лавочник нам из города и проспекты рекламные привёз от разных подрядчиков. Буклеты оказались магическими.

— Это как мини-почта, — объяснила мне бабушка. — Берёшь такой буклетик, рассматриваешь предложение, если устраивает, активируешь вот здесь значок. Он как сигнал работает, что по этому адресу хотят видеть представителя артели.

Из семи буклетов мне приглянулись три.

— Ба, а как значки активировать?

— Все три? — удивилась Глафира.

— Конечно. Пусть в честной конкурентной борьбе докажут готовность построить быстро, качественно и по нормальной цене, — состроив самую невинную мордашку, объяснила я. — Видя, что у нас есть из кого выбирать, они не станут цену ломить и сговорчивее будут. Хорошо бы всех пригласить, но эти, — я отложила четыре проспекта, — всё равно нашим запросам не соответствуют, незачем их обнадёживать.

Слушая меня, княгиня только головой качала, но не спорила.

Не знаю, каким образом через знак на рекламе можно было и время назначить, но прибыли все представители артелей вовремя. За что я всем в специально расчерченной таблице поставила плюсики — пунктуальны. А потом начались минусы.

Увидев убогую деревенскую избушку, двое строителей сморщились — много на таком объекте не заработаешь. И друг на друга прибывшие косились, хорошо, что не ругались и в драку не лезли.

Всё шло по сценарию, подробно расписанному мною Глафире. Я стою у ограды, наблюдаю за соискателями, делаю предварительные выводы. Бабушка немного задерживается, давая возможность рассмотреть объект будущей стройки.

И вот она появилась. В дорогом строгом платье, со всей своей княжьей статью, в беличьей шубке на плечах.

— Господа, спасибо, что приняли приглашение, — поприветствовала она растерявшихся мужчин. — Вот хочу домишко перестроить. Что скажете?