Око Мира - Джордан Роберт - Страница 15

– Я тебе верю, – сказал Ранд. – Я тоже его видел.

Перрин удовлетворенно хмыкнул, словно раньше не был уверен в этом.

– О чем это вы говорите? – неожиданно раздался требовательный голос Эгвейн.

Ранду вдруг захотелось разговаривать шепотом. Знай он, что она их услышит, он бы так и сделал. Мэт и Перрин, с глупыми улыбками до ушей, наперебой принялись рассказывать Эгвейн о своих неожиданных встречах со всадником в черном плаще, но Ранд хранил молчание. Он был уверен, что знает, какие слова она скажет, когда его друзья закончат свои истории.

– Найнив оказалась права, – заявила Эгвейн куда-то в небо, едва двое юношей умолкли. – Ни одного из вас нельзя отпускать далеко от материнского подола. Люди ездят верхом на лошадях, это вам известно. Но из-за этого они не превращаются в страшилищ из менестрелевых сказок.

Ранд кивнул про себя – именно такого ответа он и ожидал. Тут же досталось от Эгвейн и ему:

– А ты эти слухи распускаешь. Порой ты, Ранд ал’Тор, как будто вообще ничего не понимаешь. Зима и так была страшной, а ты еще принимаешься пугать детей.

Ранд состроил кислую гримасу:

– Ничего я не распускаю, Эгвейн. Но я видел то, что видел, а видел я вовсе не фермера, ищущего заблудившуюся корову.

Эгвейн набрала полную грудь воздуха, но что она намеревалась сказать, никто не узнал: дверь гостиницы распахнулась, и из нее торопливо, будто за ним гнались, выскочил седой взлохмаченный человек.

Глава 4

МЕНЕСТРЕЛЬ

Дверь, грохнув, захлопнулась за спиной седого худого мужчины, который волчком крутанулся на месте и уставился на нее. Его можно было бы счесть высоким, если бы он не сутулился, но двигался он с живостью, создававшей обманчивое представление о его возрасте. Плащ мужчины выглядел лоскутным одеялом, заплатки всевозможных размеров и очертаний трепетали от каждого, даже самого легкого порыва ветра сотнями разноцветных пятен. На самом деле, как успел разглядеть Ранд, плащ был достаточно толстым, что бы там ни утверждал мастер ал’Вир: цветастые заплаты служили большей частью для украшения.

– Менестрель! – взволнованно прошептала Эгвейн.

Седой мужчина резко развернулся, плащ взметнулся в воздух, открыв длинную необычную куртку с мешковатыми рукавами и большими карманами. Густые, такие же белоснежные, как и волосы, висячие усы; угловатое его лицо наводило на мысль о дереве, пережившем суровые времена. Мужчина высокомерно указал на Ранда и его друзей чубуком своей трубки, длинным, с необычной резьбой. В воздухе повис дымный хвост. Голубые, все замечающие глаза впились в ребят из-под белых кустистых бровей.

Ранд с интересом рассматривал незнакомца, особенно его заинтересовали глаза. В Двуречье у всех были темные глаза, как и у большинства купцов и охранников, да и у всех, кого он видел в жизни. Конгары и Коплины насмехались над серыми глазами Ранда, пока однажды в конце концов он не съездил кулаком Эвалу Коплину по носу, – Мудрой пришлось тогда всерьез потрудиться. Ранд задумался: а есть ли в мире такие страны, где темных глаз нет ни у кого? Может, и Лан из таких краев?

– Что это за место такое? – спросил менестрель глубоким низким голосом, который звучал громче голоса обыкновенного человека. Его звуки даже на открытом воздухе будто заполняли огромное помещение и отражались от стен. – Какие-то недотепы из деревни на холме сказали мне, что до темноты я доберусь сюда, правда, забыв упомянуть, что для этого мне надо выехать до полудня. Когда я наконец достиг цели, продрогнув до костей и мечтая лишь о теплой постели, этот хозяин гостиницы брюзжал целый час, словно я какой-то приблудный свинопас и словно не меня ваш Совет Деревни пригласил показать свое искусство на этом вашем празднике. И он до сих пор даже не удосужился уведомить меня, что именно он – мэр. – Менестрель замолчал, переводя дыхание, окинул всех взглядом и сразу же продолжил: – И вот, когда я спустился вниз выкурить трубку перед камином и пропустить кружечку эля, в общем зале все мужчины уставились на меня, будто я самое меньшее – любимый родственничек, припершийся одолжить у них деньжат. Один престарелый дедуля взялся поучать меня, какие сказания мне следует рассказывать, а какие не нужно, а потом девчушка крикнула, чтоб я убирался, и пригрозила угостить меня хорошим ударом дубины, дабы я быстрее пошевеливался. Ну где это видано, чтобы так обращались с менестрелем?

На лицо Эгвейн стоило посмотреть: она широко раскрытыми от изумления глазами разглядывала менестреля, представшего перед нею во плоти, и удивление боролось в ней с желанием броситься на защиту Найнив.

– Прошу прощения, мастер Менестрель, – сказал Ранд. Он понимал, что самым глупейшим образом ухмыляется. – Это была наша Мудрая, и...

– Та маленькая стройная прелестница? – воскликнул менестрель. – Мудрая вашей деревни? Как, да в ее лета ей бы лучше кокетничать с молодыми парнями, а не предсказывать погоду и лечить болезни!

Ранд переступил с ноги на ногу. Он надеялся, что Найнив никогда не узнает о высказываниях менестреля. По крайней мере, пока не закончится его выступление. Перрин вздрогнул от слов менестреля, а Мэт беззвучно присвистнул, словно у них обоих появились одни и те же мысли.

– Мужчины – это Совет Деревни, – продолжал Ранд. – Уверен, они не хотели показаться невежливыми. Понимаете, мы только что узнали о войне в Гэалдане, о человеке, называющем себя Возрожденным Драконом. О Лжедраконе. Об Айз Седай, спешащих туда из Тар Валона. Совет старался выяснить, не окажемся ли мы здесь в опасности.

– Старые новости, даже в Байрлоне, – облегченно вздохнул менестрель, – а сюда вести доходят в самую последнюю очередь. – Он замолчал, оглянулся на деревенские дома и сухо добавил: – Или почти в последнюю. – Потом взгляд его зацепился за фургон, одиноко стоящий перед гостиницей, упираясь оглоблями в землю. – Вот как. По-моему, я там, в гостинице, признал Падана Фейна. – Голос его по-прежнему был глубок, но удивительная звучность исчезла, сменившись презрением. – Фейн всегда быстро приносит плохие вести, а самые худшие – еще быстрее. В нем больше от ворона, чем от человека.

– Мастер Фейн часто бывает в Эмондовом Лугу, мастер Менестрель, – сказала Эгвейн, нотка неодобрения проскользнула через стену восхищения. – Он всегда полон веселья, и хороших вестей Фейн приносит гораздо больше, чем недобрых.

Менестрель зыркнул на нее, потом широко улыбнулся:

– Какая премиленькая девица! К вашим волосам подошли бы бутоны роз. К сожалению, сейчас я не могу достать розы прямо из воздуха, но не затруднит ли вас постоять завтра рядом со мной во время моего представления? Чтобы подать мне флейту, когда я попрошу, и кое-какие прочие инструменты. Я всегда выбираю в помощницы самую очаровательную девушку, какую удастся мне найти.

Перрин тихо заржал, а Мэт, который и так едва сдерживал смех, захохотал во весь голос. Ранд обалдело захлопал глазами; Эгвейн свирепо посмотрела на него, и он даже не улыбнулся. Она выпрямилась и заговорила преувеличенно спокойным тоном:

– Благодарю вас, мастер Менестрель. Я буду рада помочь вам.

– Том Меррилин, – сказал менестрель. Они уставились на него. – Меня зовут Том Меррилин, а не мастер Менестрель. – Он подтянул пестрый плащ, и внезапно голос его вновь зазвучал будто в огромном зале: – Некогда Придворный Бард, сейчас я действительно достиг высокого звания Мастера Менестреля, однако зовут меня просто – Том Меррилин, а менестрель – всего лишь звание, которым я очень горд. – С этими словами он отвесил поклон, очень церемонно и при этом так искусно взмахнул полой плаща, что Мэт захлопал в ладоши, а Эгвейн задохнулась от восхищения.

– Мастер... э-э... мастер Меррилин, – произнес Мэт, не совсем уверенный в том, какую форму обращения из названных Томом Меррилином выбрать, – что сейчас происходит в Гэалдане? Вам что-нибудь известно об этом Лжедраконе? Или об Айз Седай?

– Парень, я что, похож на торговца? – буркнул менестрель, выбивая трубку и постукивая по ней ладонью. Он засунул ее внутрь то ли плаща, то ли куртки – Ранд не поручился бы за то, куда и как она исчезла. – Я – менестрель, а не разносчик сплетен. И стою на том, чтобы ничего не знать об Айз Седай. Так намного спокойнее.