Второе счастье (СИ) - Черемис Игорь - Страница 4

Трёшка, принадлежащая Елизавете Петровне – на коммунистическом новоязе она называлась ответственной квартиросъемщицей, поскольку жилплощадь была государственной, а приватизация начнется нескоро – пока что была единым целым. Но вот после смерти бабушки лицевой счет придется делить – папа Аллы и тётя Люба каждый имели право на половину жилплощади. Я прикинул, что если у папы появится новая жена и новые дети – а учитывая мои воспоминания, это был очень вероятный вариант, – а заграничная тётя тоже обзаведется потомством, то эта трешка превратится в тот самый проблемный вариант и станет головной болью для всех участников процесса. И не факт, что в каком-нибудь будущем кто-то из двоюродных или троюродных родственничков не решит уменьшить число интересантов самым радикальным способом. Это, кстати, не поможет, поскольку у тех могут оказаться другие наследники, зато окончательно запутает ситуацию и сделает невозможной простую продажу.

Глава 2. Это не Простоквашино

– А зачем нам обязательно нужна отдельная квартира? Я не хочу оставлять бабулю одну, – спросила Алла.

Утром в воскресенье она потребовала у меня отчета о впечатлениях от проживания вместе с ней, и я постарался быть настолько честным, насколько это возможно, если не упоминать будущую приватизацию жилья и проблему собственности в среде любящих друг друга родственников. Не мог я говорить и про то, что из всего набора, который в это время символизировал советский достаток, неблагодарным потомкам осталась только недвижимость в виде квартир и частных домов? В Москве будущего она вообще стоила запредельных денег, в Подмосковье была чуть дешевле, в провинции... там по-разному, в зависимости от местоположения – в Норильске и Сочи квадратные метры очень отличались по цене и доступности. А всё остальное... над коврами и джинсами точно трястись не стоило.

Поэтому для начала я обратил внимание девушки на обычные бытовые проблемы, которые сопровождали превращение комфортабельной трехкомнатной квартиры в тривиальную коммуналку, и которые решались собственной жилплощадью.

– Никто и не говорит о том, что нам надо обязательно сразу съезжать, – ответил я. – Но представь, что твой папа вернется со своей стройки века, а тётя приедет в отпуск из Германии. Впятером мы тут уже никак не поместимся.

– Ой, да брось, – отмахнулась Алла. – Когда мама была жива, к нам иногда её родители приезжали, а тогда и папа тут жил, и тётя Люба. Помещались же, как-нибудь и теперь поместимся.

Вот это «как-нибудь поместимся» мне активно и не нравилось. Я хорошо помнил подобные визиты родственников к моим родителям, где гостей распихивали буквально на любую ровную и не занятую мебелью поверхность. И ладно бы такая суматоха устраивалась на одну ночь – к нам часто заезжали пожить на недельку или около того. Я и сам на абитуре месяц обитал в подмосковных Мытищах у какой-то родственницы в её коммунальной квартире, комфортно ночуя на полу.

– Будет очень тесно, начнутся неприятные взгляды в мою сторону, а я этого не люблю, – объяснение было так себе, но другого я не придумал. – К тому же своя квартира дает всякие возможности... – я провел пальцем по её животику, – которые нам сейчас недоступны.

Ночью нам пришлось спешно пересматривать программу нашей версии секса, поскольку звукоизоляция в квартире была никакой даже с закрытыми дверями, а Алла действительно была громкой девушкой. Ей, конечно же, не очень понравилось, но она признавала разумность этого шага. Исправить этот недостаток можно было легко – достаточно посетить хозяйственный магазин, купить там войлочное полотно и клей «Момент», что значительно снизит уровень шума, проникающего за пределы папиной комнаты. Тем не менее, определенную осторожность соблюдать было нужно даже после этого апгрейда. К тому же стены в доме были, кажется, получены по наследству от «хрущевок», так что наши концерты в любом случае могли слушать соседи, хотя и в приглушенном виде.

Я был убежден, что ограничения сексуальной жизни – прямой путь к разводу. Ну или к обычному расставанию, если мы с Аллой не успеем расписаться. Она, правда, была уверена, что я не прав.

– Разводятся совсем не из-за этого, нам на психологии рассказывали. Просто нужно уважать друг друга и всё рассказывать, ничего не скрывая.

Спорить мне было лень, поэтому я просто согласился, хотя и остался при своем мнении, подкрепленном практикой.

Квартира у родителей моей первой жены была просторной и удобной, но для меня она все годы пребывания там оставалась абсолютно чужой. И тесть с тещей делали всё, чтобы я не чувствовал себя там, как дома, причем отсутствие прописки было меньшей из моих бед – я всё ещё был действующим студентом, и за мной сохранялось койкоместо в общежитии. Ну а основной проблемой, как я понимал сейчас, был секс – вернее, то, что секса у нас с женой не было.

Поначалу это объяснялось недавними родами, что, в принципе, было нормально; но потом родители супруги полюбили громко ходить мимо двери нашей с ней комнаты в самый неподходящий момент. Ни о каком наслаждении, разумеется, речи и быть не могло – к тому же мы и сами были не очень опытными в плане удовлетворения потребностей друг друга. Через несколько лет мучений мы всё-таки развелись – к моему огорчению, поскольку мне нравилась та девушка и наш ребенок, но к радости её родителей, которые с ребенком смирились, но меня терпели с трудом.

– Бабуля и с ребенком поможет, если что, – Алла слегка покраснела. – Она у меня хорошая. К тому же и денег у нас нет...

С деньгами Алла была права, с характеристикой бабушки – тоже, но меня поразило, что идея ребенка, оказывается, не вызвала у неё никакого противодействия. Раньше мы как-то избегали разговоров на эту тему, но, видимо, она посчитала, что теперь мы перешли на нужный уровень близости.

***

Против детей я не возражал. В том будущем, которое я оставил в своём прошлом, у меня их было. Не все ценили старика-отца, не у всех сложилась жизнь, но что-то хорошее я успел вложить в каждого. И, в принципе, мне было интересно посмотреть, какие дети получатся у нас с Аллой. Все мои пацаны пошли в матерей, что меня по молодости неимоверно раздражало. Но сейчас я относился к такому варианту значительно спокойнее.

Меня лишь бесило, что пророчество Жасыма про свадьбу осенью неотвратимо сбывалось. Придется ему тоже чего-нибудь наванговать, а потом подстроить так, чтобы всё сбылось.

В своем будущем я бы решил проблему своей конуры относительно легко и без излишних проблем – заплатил бы агенту, который подобрал бы приличные варианты съемного жилья. Конечно, и тогда наш рынок жилья был далек от гордого звания цивилизованного, но получить желаемое за разумный срок и вменяемые деньги было возможно. В СССР же это был квест не для слабонервных, с неясным результатом и за бешенные суммы.

Благодаря мультфильму про обитателей деревни Простоквашино у нескольких поколений советских людей сформировалось ложное представление о недвижимости. Но квартирный вопрос портил москвичей не только во времена Булгакова, накануне перестройки дела со столичными квадратными метрами обстояли так же хреново. Впрочем, справедливости ради, с этим рынком сталкивались далеко не все жители огромной империи – например, мои личные воспоминания относились к более позднему периоду, когда этот вопрос стал для меня актуальным. Но образ пустого дома, в который абсолютно любой может заселиться абсолютно бесплатно, оказался настолько сильным, что буквально выжег в памяти всю остальную информацию по теме.

Во время первой беседы со своим благодетелем по имени Михаил Сергеевич я мельком вспомнил о студентах, которые снимали углы где-то у чёрта на куличках. Но меня мучили воспоминания не только о будущем, но и прошлом. И когда я восстановил в памяти всё, что знал про покупку и аренду жилья в СССР, у меня пару дней волосы стояли дыбом. Москва этого времени совсем не была похожа на мультяшное Простоквашино.