Париж с изнанки. Как приручить своенравный город - Кларк Стефан - Страница 46

Таким же подарком для Парижа и продюсеров стал фильм «Код да Винчи». В фильме с удивительной точностью воссоз даны интерьеры Лувра (хотя и снимались в студийных павильонах), классно представлены кадры настоящего музея, Пале-Рояль и церкви Сен-Сюльпис. Как только началась эта лихорадка с Дэном Брауном, гостям города предложили организованные экскурсии по следам героев книги/ фильма.

Для настоящих парижан это создало определенные проблемы. Моя приятельница, которая жила рядом с церковью Сен-Сюльпис, вполне резонно захотела там венчаться. Однако ее жених имел несчастье быть англичанином, так что приходской священник устроил им долгий допрос с пристрастием, выясняя не только взгляды этой пары на святость брака и расспрашивая, будут ли их дети католиками, но и допытываясь, не потому ли они решили венчаться в Сен-Сюльпис, чтобы их гости получили возможность рыскать по церкви в поисках таинственных символов.

Парижане испытывают мелкие неудобства всякий раз, когда в городе снимают большое кино. Место действия обычно блокируется фургонами съемочной группы, гримерными трейлерами и грузовиками с жуткими мотками кабелей, длины которых, кажется, хватит, чтобы дотянуться до верхушки Эйфелевой башни. Даже съемка маленького эпизода грозит нашествием молодых людей с рациями, чья работа в кино (по крайней мере, каждый надеется, что это только начало его карьеры) заключается в том, чтобы стоять под дождем и просить водителей подождать, пока снимут сцену.

Поразительно, но большинство парижан почти покорно сносят это вторжение в свою жизнь. При обычных обстоятельствах любой (если только он не одет в полицейскую форму), кто попытается воспрепятствовать движению автомобилей, будет проигнорирован, обруган или освистан клаксоном, но киносъемка, похоже, вызывает у городских водителей приступ неслыханного терпения. Они готовы стоять в пробке в ожидании, пока режиссер отснимет свой кадр (еще лучше, если это будет сцена серьезной автокатастрофы или взрыв бомбы), и это куда более уважительная причина, чем, скажем, конвой из лимузинов, доставляющих мировых лидеров на конференцию.

Подобная толерантность нашла свое отражение в сердце городской власти, парижской мэрии, Отель де Виль. В мэрии есть целый департамент, Mission Cinéma[241], созданный в 2002 году мэром Бертраном Деланоэ исключительно с целью защиты роли Парижа в киноиндустрии. Департамент спонсирует кинофестивали, выдает субсидии двум десяткам маленьких независимых кинотеатров и вообще следит за тем, чтобы в Париже снимали кино. Судя по всему, его сотрудники не зря стараются – в Париже в любое время года одновременно снимается фильмов по десять, в 4400 согласованных с мэрией местах, и это только официальные съемки.

Я договорился о встрече с Софи Будон-Ваниль, информационным директором департамента, чтобы расспросить ее о том, как они управляют кинокарьерой города.

Ее офис оказался вовсе не таким, каким рисовало мое воображение апартаменты главы столь гламурного отдела. Никакого тебе панорамного окна с видом на Эйфелеву башню, ни приемной с грозной секретаршей, куда проникнуть сложнее, чем в крипту из «Кода да Винчи». Обыкновенное рабочее помещение – забитое DVD, оклеенное постерами из фильмов, заваленное бумагами – на нижнем этаже муниципального здания, окна которого выходят на автобусную остановку. Гламурный оттенок ему придавали лишь несколько фотопортретов кинозвезд с их автографами и благодарностями в адрес Софи и Mission Cinéma за помощь.

– Париж и кинематограф intimement liés[242], – поведала она мне, намекая на некую интимную связь между ними, как если бы они были любовниками.

– Но не получается ли так, что режиссеры попросту эксплуатируют внешность Парижа? – попробовал возразить я. – Все-таки городу приходится мириться с перекрытием улиц, и без того загруженных, к тому же есть опасность, что лик города примелькается?

– Наоборот, – ответила Софи. – Если режиссер хочет получить налоговые льготы, которые предоставляются французским фильмам, в его съемочной группе обязательно должна быть квота французского технического персонала, и это помогает отечественной киноиндустрии держаться на плаву. Кроме того, мы создаем дополнительные рабочие места для парижан, которых нанять проще, поскольку им не нужны отели.

Это верно. Целые городские кварталы, вроде Журден в Девятнадцатом округе и соседнего пригорода Монтрёй, буквально кишат intermittants du spectacle («временными работниками индустрии развлечений») – режиссерами, актерами, операторами, осветителями, звукорежиссерами, электриками и бог знает кем еще, и всем им выплачивают щедрые пособия в перерывах между съемками. Они – как летчики-истребители на приколе, в ожидании отправки на смертельно опасное задание с целью спасения французской культуры.

– К тому же мы помогаем поднять привлекательность города, – продолжила Софи.

(На самом деле она употребила выражение le rayonnement de la ville[243], будто речь шла о маяке.)

– Кино привлекает туристов, поэтому мы делаем все, чтобы продюсерам было легче здесь снимать.

Словно в подтверждение ее слов по другую сторону стеклянной перегородки началась какая-то суета. Как мне было сказано, это съемочная группа пришла просить срочное разрешение на съемки фильма.

– И они его получат? – спросил я, зная, какой тяжелой становится жизнь во Франции, если заранее не прислать заявку в уполномоченный орган.

– Конечно.

– Даже если они захотят снимать на Елисейских Полях или возле Лувра?

– Это не факт, все зависит от разных обстоятельств. Если в нужные им даты кто-то уже снимает фильм, значит, они опоздали. Фаворитизма у нас нет. Кто первым пришел, того первого и обслужили, даже если речь идет о съемках на Монмартре или на Мосту искусств.

Я спросил, не раздражает ли ее, что все хотят снимать традиционные места, уже порядком приевшиеся.

Она ответила с дипломатической уклончивостью:

– Чтобы снять нагрузку со сверхпопулярных площадок, мы отправляем сценаристов на организованные экскурсии по менее известным местам в надежде на то, что это вдохновит их на новые идеи. Скажем, у нас есть тур на продуктовый рынок Ранжис или прогулка по Сене на катере речной полиции.

У меня появился шанс предъявить ей кое-какие цифры. На веб-сайте parisfi lm.fr приводится длинный список тарифов на съемки в разных районах города. Подход к вопросу в высшей степени научный. Городские музеи разделены на ценовые категории. Первая категория (Musée 1) включает Музей современного искусства (Musée d’Art Moderne), Карнавале и Пти-Пале (Petit Palais) – 4000 евро в день[244] плюс тариф на съемочную группу – 400 евро, если в ее составе от одиннадцати до двадцати человек. Во вторую категорию попадают музеи поскромнее – скажем, дома-музеи Виктора Гюго и Бальзака или Музей романтической жизни (Musée de la Vie Romantique) – 2500 евро, и такая же такса за съемочную группу, как в предыдущей категории. Между тем куда менее гламурные места – например, парижские катакомбы и общественные библиотеки – обходятся в 480 евро плюс стандартный сбор за съемочную группу.

Я поинтересовался у Софи некоторыми странностями в ценовой политике. Скажем, съемка у канала стоит 400 евро, плюс 40 евро за кораблик и 62 евро за съемку на мосту. Почему 62?

Софи просмотрела список в своем компьютере, покачала головой и призналась, что понятия не имеет, кто придумывает такие расценки.

Я заметил также, что в некоторые тарифы включены роялти. Выходит, Париж претендует на авторские права? Может, он взимает плату и за то, что показывает свою Эйфелеву башню?

– Нет-нет, – поспешила успокоить меня Софи. – В расчет стоимости за съемки в Париже включены только административные расходы. Роялти взимают за те здания, чей архитектор еще жив. Например, пирамида Лувра, авторское право на которую принадлежит Йо Минг Пею. Если на ее фоне снимается фильм или фотография, архитектор должен по закону получить роялти.