Париж с изнанки. Как приручить своенравный город - Кларк Стефан - Страница 29

А между тем сады зажили своей роскошной жизнью. Они стали популярным местом прогулок, поскольку герцог в отличие от своего брата даже перед революцией слыл человеком, не чуждым перемен, а потому объявил Пале-Рояль зоной, свободной от полиции. Парижане были вольны делать и говорить здесь все, что хотели, не опасаясь репрессий, и они этой вольницей пользовались, причем en masse[129]. В аркадах разместились модные магазины, cafés и игорные клубы, а укромные галереи быстро освоили проститутки.

Именно здесь 22 ноября 1787 года восемнадцатилетний француз испытал самый волнующий момент своей сексуальной жизни, который подробно описал в личном дневнике. Молодой Наполеон Бонапарт, тогда новоиспеченный офицер артиллерии, приехал в Париж и, пребывая в депрессии, решил прошвырнуться в Пале-Рояль. Речь шла о невинной прогулке по садам, вы ж понимаете, – он вовсе не искал временной amoureuse[130]. Был прохладный вечер, и, побродив немного, он зашел погреться в café. В аркаде его взгляд привлекла весьма симпатичная девушка. Юноша знал почти наверняка, что она проститутка, а он – по крайней мере, как уверял в своем дневнике – «ненавидел проституцию»[131]. Девушка, однако, казалась такой застенчивой на фоне большинства своих бесстыжих коллег, и у нее был такой нежный голос и такие бледные щеки, что парень все-таки осмелился завязать разговор. Сказав, что такой хрупкой юной mademoiselle[132] негоже мерзнуть на холоде, он спросил, откуда она родом (из Бретани) и как она потеряла невинность (с армейским офицером), а потом отвел ее в свой отель и там потерял уже свою невинность.

Проститутки давно подались в другие места, но, если вам вдруг доведется бродить по садам Пале-Рояль в поисках уединения, забавно будет вспомнить, что именно здесь начинал свои любовные похождения один из величайших лидеров Франции. Уже позднее, обремененный ответственностью за страну, он прославится своей репликой, брошенной Жозефине: «Не сегодня», – но что-то особенное есть в атмосфере Пале-Рояль, если в тот ноябрьский вечер 1787 года ему хотелось лишь одного – радостей женской компании.

Марсианские поля

Еще одно романтическое место для прогулок в центре Парижа тоже связано с Наполеоном. Подросток Бонапарт был курсантом Военной школы, которая до сих пор остается военным колледжем, и уж наверняка он оттачивал боевое мастерство на бывшем плацу перед зданием школы, а ныне Марсовом поле (названном так, разумеется, в честь бога войны).

Конечно, тот факт, что поколения французских офицеров практиковали здесь искусство боя, посылая свои учебные войска под мушкетный огонь и пушечные ядра, совсем не вписывается в романтическую тематику, но сегодня эти 780-метровые сады – прекрасное место для неспешных прогулок прямо к ногам Эйфелевой башни. В любое время дня и особенно ночи, отходя от здания Военной школы, начинаешь ощущать близость башни, и от ее надвигающегося величия захватывает дух. Даже издалека она выглядит огромной, но, когда идешь прямо на нее, можно разглядеть каждый болт этой волшебной металлической конструкции, ее плавные изгибы, уносящиеся ввысь. Эффект такой громадины в малоэтажном городе буквально завораживает, и, чтобы очнуться, просто необходимо выпить бокал шампанского.

Собственно, в этом вся изюминка романтического вечера, но сюрпризы Марсова поля на этом не кончаются.

Здесь размещалась основная экспозиция Международной выставки 1867 года – это не та, для которой Эйфель построил свой шедевр (та была в 1889 году), зато на «Экспо-1867» в Париже впервые появился bateau-mouche. Да-да, свой первый «выход в свет» любимец парижских романтиков совершил именно на выставке 1867 года, после того как корабелу Мишелю Фелизу заказали доставить около тридцати специально построенных прогулочных корабликов из его лионских мастерских.

Одним из самых именитых гостей выставки, который, разумеется, прохаживался по Марсову полю, был величайший парижский романтик всех времен, будущий король Англии Эдуард VII, или Грязный Берти (для его друзей и, несомненно, для многих парижанок), в ту пору еще принц.

Берти настолько любил устраивать в Париже романтические вылазки со своими любовницами – и, следует отметить, с собственной женой тоже, – что в какой-то момент французской тайной полиции пришлось следить за ним, дабы убедиться, что он встречается лишь с политически «безопасными» особами. Каждый раз, получая официальное приглашение из Парижа прибыть с государственным визитом, Берти садился на корабль быстрее, чем ему успевали прочесть RSVP[133]. Из чего можно сделать вывод, что это был очень жизнерадостный и любвеобильный принц, с ярко выраженным романтическим блеском в глазах – вот с этим блеском он и явился на Марсово поле в 1867 году[134]…

…и вернулся сюда же на выставку 1878 года (посмотреть на недавно изобретенный телефон и голову будущей статуи Свободы), а после этого – в 1889 году, полюбоваться затейливой аркой при входе на выставку, то есть Эйфелевой башней. Ну и, разумеется, нанести очередной визит в «Фоли-Бержер» (Folies Bergère) и в свою приватную комнату в самом роскошном парижском борделе, «Ле Шабане» (Le Chabanais)[135].

Но вот что Эдуарду не удалось, так это прогуляться по садам под ручку со своей любимой du soir[136] и увидеть, как взрываются россыпью 20 тысяч лампочек на Эйфелевой башне, заполняя ночное небо. Этот в высшей степени романтический аттракцион (спасибо безупречной работе французских электросетей) припасен лишь для современных влюбленных… Комната с видом (или без)

В свои первые приезды в Париж, еще бедным студентом, я никогда не морочил себе голову бронированием комнаты. В те времена не было дешевой брони онлайн, да и веб-сайтов, которые помогли бы подобрать вариант. Так что задача состояла в том, чтобы, сойдя с поезда на вокзале, попытаться найти что-нибудь подходящее по цене, ну и чтобы внешний вид будущего жилища подавал надежду на то, что с сантехникой проблем не будет. И желательно, чтобы на дверях были замки.

Все это казалось невероятно романтичным, главным образом потому, что Париж был единственной столицей в Западной Европе, где нищий студент мог позволить себе ночевать не только в молодежном хостеле, кемпинге или на вокзальной скамейке. Чтобы свернуться калачиком в объятиях подружки на большой кровати в отеле? Да ведь это только для миллионеров, разве нет?

Я вспоминаю свой первый гостиничный номер за сорок франков (около шести евро) возле Северного вокзала. Комната без окон, пожарные выходы смертельно опасны, липкое зеленое пятно на стене – явно не шедевр абстракционизма, оставленный на память художником-дадаистом. Я уж не говорю о том, что не слишком удобно было пользоваться ванной, которая находилась в получасе ходьбы по грязным коридорам, замусоренным телами пьяных студентов.

К счастью для гостей города, те старые отели давно реконструировали, чтобы привлечь клиентов почище и побогаче. А это значит, что гостиницы Парижа набирают стиль (и цену), но в то же время создают и новые опасности – скажем, отель может оказаться настолько «бутиковым», что вы до конца пребывания так и не поймете, как сидеть на этих стульях или включать свет в номере.

Несмотря на обилие путеводителей и туристических сайтов, выбрать отель в Париже бывает ох, как не просто. В любом районе, привлекательном для туриста, найдется с десяток отелей, причем многие в одной ценовой категории. Но куда важнее проверить не окрестности, а точное местонахождение здания гостиницы и расположение номеров. Улица большая или маленькая? Возле перекрестка со светофором? Окна над козырьком кафе? С видом на уличный рынок? Ответы на эти вопросы помогут вам понять, насколько спокойными будут ваши ночи. А то ведь может так случиться, что вы увидите (и услышите) гораздо больше ночного Парижа, чем планировали.

Многие находят романтичным открыть окно ранним утром и наблюдать за жизнью парижской улицы. Но зачастую их ждет разочарование: вместо обсыпанного мукой boulanger[137], поспешающего с охапкой свежеиспеченных багетов в бистро за углом, или консьержа, выбрасывающего выжатые тюбики красок из мастерской художника, можно увидеть офисных клерков в стремительном броске к métro, или дворника в зеленой униформе, подметающего сточные канавы, или – куда ж без них? – собачника, который вместе со своей шавкой выискивает подходящее местечко на тротуаре, чтобы его изгадить.