День рождения (сборник) - Марголина Ольга - Страница 73

— Татьяна, ты как хочешь, a я зайду в eglise.

— Знаю твою любовь к церквам. Иди, я подожду на улице, покурю.

Внутри было еще краше: стрельчатые арки, витражи, мраморная скульптура, золоченое сияние над алтарем, красивая кафедра, орган, деревянные скамьи… Я присела на скамью и под звуки музыки в пустой церкви вознеслась… После чего вышла полная восторга. Справа и слева мы проходили знакомые объекты: великолепный Отель-де-Виль (городская Ратуша), яркий центр Помпиду, одинокую башню Сен-Жак, которая когда-то служила колокольней церкви на пути паломников в Испанию… В ней в XIV веке превращали ртуть в серебро, а Паскаль проводил опыты, подтвердившие существование атмосферного давления. Между тем темнело, наступал вечер.

— Может быть, на сегодня хватит?

— Да, для первого дня в Париже достаточно. Идем в отель, а то в темноте заблудимся.

По пути мы поужинали в пиццерии на площади Республики — пицца, паста, кофе… вполне терпимо. К удивлению, на обратном пути в совершенно темных малолюдных улицах не заблудились. Уснул и как убитые.

5.09.

Спали отлично, без сновидений. Проснулись, увидели облачное небо, но планов, намеченных вчера, не поменяли. Едем в Булонский лес, даже если пойдет дождь. К тому же тепло — 18 градусов. Почему в Булонский лес? В первое посещение Парижа мы в него не попали, за неделю и так успели посмотреть бог знает сколько! Я была после этого в Париже, но опять этот лес остался без внимания. Сейчас решила, что пора, и Татьяну уговорила.

Из путеводителя мы уже знали, что Булонский лес — это парк площадью почти 900 га со 140 тысячью деревьев. Когда-то в XIV веке лесорубы поклонялись Булонской Божьей Матери, отсюда и название. Деревья в то время были в основном дубы, позже при Генрихе IV насадили здесь тутовые деревья и разводили шелковичных червей. При Людовике XIV прорубили первые просеки-дороги лучами, а в лесу придворные занимались любовью. В то время в Париже ходила поговорка: «В Булонском лесу жениться — кюре не нужен».

При Наполеоне III (вторая половина XIX века) лес присоединили к городу, начали сажать каштаны и акации, делали водопады. К развлечениям в Булонском лесу тогда можно было отнести катание на лодках по Верхнему и Нижнему озерам и верховую езду по многочисленным дорожкам.

При подготовке к поездке в Булонский лес я выписала и пометила на карте красивые части парка и объекты архитектуры, которые надо увидеть: Пре-Каталан с лужайками, аллеями и цветами; сад Шекспира с живыми декорациями из пьес, ботанический сад, музей народных обычаев, Королевский павильон, замок, старая мельница… Татьяна посмотрела и справедливо заметила:

— Не много ли ты наметила? Мы всё это обойдем? Лес ведь немаленький!

— Да, еще есть прелестный уголок леса — Богатель (по-французски «безделица»), всего 24 га с прудом и замком. Наполненные всей этой информацией, мы доехали на метро до станции Порто-Дофин и уже через минуту подошли к Булонскому лесу. Надо сказать, что, кроме нас, из метро никто не вышел.

— Смотри, недалеко от входа, наверно, королевский дворец.

— А вывеска на нем ресторана, но уж очень он роскошный!

Обойдя красивое здание, мы вошли на территорию. Ну что ж, лес как лес, нет, скорее, парк как парк — преимущественно с лиственными деревьями, гравийными дорожками, одинокими пешеходами, велосипедистами, рыболовами с удочками, мамами с колясками, собачками разных пород и детишками дошкольного возраста. Посетителей было немного. Я смотрела на спортивных парижан разного пола и возраста и представляла себя амазонкой в XIX веке — верхом на чистокровном скакуне в шляпе и изящных сапожках. Полюбовавшись на пару белых лебедей на озере, посмотрев на карту, выбрали направление к Богателю по одной из длинных дорожек. На всякий случай уточнили у идущего спортивной ходьбой месье направление (Богатель! — и взмах рукой по направлению) и уверенно пошли. Дальше можно долго не рассказывать. Через 15 минут прелестный уголок все еще не появился, лес даже стал гуще и малолюдней, никаких павильонов или мест культурного отдыха не наблюдалось. За следующие полчаса нам вообще никто не встретился и никто не обогнал. Темнело, тучи сгущались.

— Таня, кажется, мы попали в дикую часть леса, где-то сбились с пути.

— Да, похоже. Ни указателей, ни французов. Спросить не у кого.

— Знаешь что, предлагаю перекусить, потом будем думать.

Очень есть хочется.

Мы сели на поваленное дерево у дорожки и с удовольствием съели свои припасы, запили водичкой.

— Мне кажется или пошел дождь?

— Пошел, по прогнозу обещали.

— Что будем делать? В какую сторону пойдем?

Посовещавшись, пошли прямо и направо, вдали мелькнул какой-то деревянный дом.

— Кажется, я вижу за ним что-то крупное. Вдруг это замок?

Мы прибавили шаг. Да, что-то похожее на королевские покои замаячило впереди. Когда подошли ближе, показалось, что похожее уже когда-то видели. Татьяна начала хохотать.

— Что ты смеешься?

— Да это тот самый дворец-ресторан, откуда мы вошли в Булонь. Узнаёшь?

— Точно, он. Мы сделали круг и вернулись на то место. Молодцы!

Больше не было смысла гулять и искать в лесу красоты. Мы устали и решили, что и то, что видели, тоже приятно. А остальное можно вообразить.

Обратный путь проделали пешком по длиннющей и прямой как стрела авеню Фош до самой площади Шарля де Голля (бывшей Звезды). Авеню Фош — это широкий бульвар с лавочками, на них мы регулярно присаживались, вынимали путеводитель и зачитывали куски об истории Парижа и о местах, которые проходили. Забавно, что квартиры на этой улице, примыкающей к местам с самым чистым воздухом, — самые дорогие в Париже!

Сложным делом был обход Триумфальной арки, где вовсю шли земельные работы, и вокруг все было перекопано. А уж когда мы вступили на Елисейские Поля, пошел серьезный дождь, он загнал нас в метро, поскольку зонтов у путешественниц не было. Таким образом, пешеходная часть прогулки не по нашей вине закончилась. Из метро вышли на своей станции «Площадь Республики», оттуда рванули в отель — на отдых, еду, сон.

В 17:30 вышли на вечернюю прогулку: сначала на правый берег — до Трокадеро, оттуда по мосту у Эйфелевой башни перешли на левый берег и пешком мимо музея Ширака, Русского православного центра, музея Орсе, по Сен-Жермен до Сен-Мишель.

Часа через два, уставшие и голодные, на одной из многолюдных веселых улочек Латинского квартала мы выбрали ресторанчик и заняли столик. Ура! Счастливые просидели пару часов лицом к улице (точно как французы), пили, ели, смотрели во все глаза, как веселится французский народ, и наслаждались. Они молодцы! И мы молодцы, что после такого напряженного дня — прошли около 20 километров — еще способны впитывать все это и получать удовольствие!

На обратном пути задержались около одной компании. Уличный оркестр подыгрывал девчушке лет десяти, а она, похожая на юную Пиаф, в красном беретике и коротком платьице, в микрофон пела шансон и приплясывала под аплодисменты зрителей, среди которых были и мы.

— Смотри, нисколько не стесняется! И как хорошо поет!

— Все-таки Париж — это здорово!

Но Париж в этот вечер удивил. Перед нашим отелем на тротуаре за столиками ужинали французы, возможно, обитатели отеля. Около них тоже на тротуаре стояла группа из пятнадцати (я сосчитала) хорошо одетых людей, оживленно болтавших. Столики стояли как раз под нашими полуоткрытыми окнами, люди громко беседовали тоже под окнами. Мы пришли в 22 часа, а они ели (одни) и кричали (другие) до 24 часов. Я хотела вылить воду из кувшина на них всех, но было как-то неудобно. Пришлось закрыть окно.

— Удивляюсь, почему посетители ресторана не попросят стоящих отодвинуться. Ведь тротуар пустой.

— И официанты молчат, у нас бы уже одни материли других.

— Да, непонятный народ французы, — последнее, что я подумала перед наступившим сном.