Новая весна - Джордан Роберт - Страница 71

Он выпрямился и одним движением вытянул из воды повисшую на его руке Морейн. Она в немом изумлении смотрела на него, пока ее ноги не коснулись земли и он не сделал пару шагов назад.

– Я разведу костер и повешу одеяла, чтобы вы могли обсушиться, – промолвил он, по-прежнему стараясь не встречаться с ней взглядом.

Он что-то скрывает? Или же просто застенчив? Морейн не доводилось слыхать о стеснительных Приспешниках Темного, хотя она могла допустить, что таковые бывают.

Слова с делом у молодого Малкири не разошлись, и к возвращению двух его спутников Морейн стояла возле небольшого костерка, со всех сторон завешанного извлеченными из седельных вьюков одеялами. Разумеется, и огонь, и одеяла – все это ей было ни к чему. Надлежащим плетением Воды она до последней капли высушила и волосы, и одежду, даже не снимая ее. Хорошо, что он этого не видел. И хорошо, что он не видел и ее саму, пока она как следует не прошлась по волосам щеткой и не причесалась. Да и тепло от костра тоже не помешало. Так или иначе, Морейн намеревалась оставаться за одеялами – пусть он думает, что огонь ей нужен, чтобы обсохнуть. И, разумеется, саидар она не отпускала. Покамест у нее не было никаких доказательств, что он – не Друг Темного, как, впрочем, и подтверждения обратного.

– Ну как, Лан, она пошла по твоему следу? – раздался мужской голос. Это был арафелец, он спешился под легкий звон колокольчиков в волосах.

– Зачем ты тут одеяла поразвесил? – недовольно произнес хриплый голос.

Морейн изумленно застыла, устремив взор в никуда, и упустила, какие ответы ее обидчик дал на заданные вопросы. Откуда они узнали? В такие времена люди остерегаются разбойников, но эти трое, заметив одинокую женщину, заподозрили, что она следит за ними? Что за нелепость! Но почему тогда они заманили ее в лес, а не подстерегли на дороге? У трех мужчин нет причин опасаться одной-единственной женщины. Если только они не знают, что она – Айз Седай. Тогда они должны вести себя в высшей степени осмотрительно. Но Морейн была уверена, что этот малый представления не имеет, каким образом она исхитрилась схватить его меч.

– Кайриэнка, да, Лан? Думаю, кайриэнок в чем мать родила ты повидал! А я – нет.

Эта фраза зацепила ухо Морейн, и до слуха ее, обостренного Силой, донесся и другой звук. Шорох стали по коже. Так меч выходит из ножен. Приготовив несколько плетений, которыми можно остановить всех троих, Морейн выглянула в щелку между одеялами.

К ее изумлению, мужчина, искупавший ее, – надо полагать, упомянутый Лан, – стоял спиной к висящим на ветвях дуба одеялах. Именно в его руках был обнаженный меч. Арафелец, что стоял напротив него, казался удивленным.

– Ты не забыл, как выглядят Тысяча Озер, Рин, – холодно промолвил Лан. – Неужели нужно оберегать женщину от твоего нескромного взора?

На мгновение ей показалось, что Рина не остановит обнаженный меч в руке Лана, но мужчина постарше, седой и явно многое в жизни испытавший, к тому же не уступавший ростом своим спутникам, уладил дело. Морейн слышала, как его называли Букамой. Он отвел обоих в сторонку, говоря что-то о какой-то игре под названием «семерки». Судя по всему, весьма необычная игра и куда как опасная в угасающем свете дня. Лан с Рином повернулись лицом друг к другу и сели на землю скрестив ноги, оружие обоих покоилось в ножнах; потом, без всякого предупреждения, мелькнули выхваченные из ножен клинки, застыв на волосок от горла противника. Старший мужчина указал на Рина, те двое опять спрятали мечи в ножны, и все повторилось вновь. Пока Морейн смотрела, так оно и продолжалось. Возможно, Рин был не настолько самоуверен, каким казался.

Выжидая за одеялами, Морейн припомнила, что ей известно о стране с названием Малкир. За исключением истории, известно было немного. Рину напомнили о Тысяче Озер, значит, он тоже из народа Малкири. И еще что-то о том, что недостойно докучать женщинам. Ну, раз она уже с ними, ничто не мешает ей оставаться с ними и выведать все, что нужно.

Когда Морейн вышла из-за одеял, она уже решила, как себя держать.

– Я заявляю о своем праве одинокой женщины, – церемонно обратилась она ко всем троим. – Я направляюсь в Чачин и прошу защиты ваших мечей. – С этими словами Морейн вложила каждому в ладонь по увесистой серебряной монете. Она не была до конца уверена в этом нелепом «праве одинокой женщины», но серебро отвлечет их внимание. – И еще по две я заплачу в Чачине.

Отреагировали мужчины не совсем так, как ожидала Морейн. Рин принялся вертеть в руке и разглядывать монету. Лан, равнодушно бросив короткий взгляд на свою, хмыкнул и засунул ее в карман. И тут до Морейн дошло, что она дала им три из немногих оставшихся у нее тарвалонских марок, но ведь серебро, отчеканенное в Тар Валоне, ходит по всему миру, как и монеты любой другой страны.

Седой мужчина, которого звали Букама, поклонился Морейн, левую ладонь положив на колено.

– Честь служить вам, миледи, – сказал он. – До Чачина – за вашу жизнь отдам свою.

Глаза у Букамы тоже были голубые, и он тоже старался не встречаться взглядом с Морейн. Она понадеялась, что он не окажется Приспешником Темного.

Вызнать же что-нибудь оказалось нелегко. Просто невозможно. Сначала мужчины разбивали лагерь, потом возились с лошадьми, разжигали большой костер. Видимо, им не хотелось без хорошего костра встречать ночь этой ранней новой весны. За скромным ужином Букама с Ланом едва перемолвились словом-другим. Морейн же набросилась на дорожный хлеб и вяленое мясо, тщательно стараясь скрыть свой волчий голод. Рин был даже мил, а когда улыбался, на щеках у него появлялись ямочки и в голубых глазах вспыхивали искорки, но болтал он без умолку, и Морейн не подвернулось возможности упомянуть ни о «Небесных вратах», ни об Айз Седай. Когда же она, наконец, ухитрилась хотя бы спросить, зачем он едет в Чачин, Рин погрустнел.

– Где-то же суждено человеку умереть, – тихо произнес он и, забрав свои одеяла, ушел устраиваться на ночлег. Очень странный ответ. В самый раз подходит для Айз Седай.

Луна всходила над деревьями, и первым караулить взялся Лан. Он уселся, скрестив ноги, рядом с Рином, и когда Букама, потушив костер, расстелил свои одеяла возле Лана, Морейн сплела вокруг каждого из троих малого стража из Духа. Потоки Духа она могла удерживать и во сне, и если кто-то из ее спутников ночью двинется с места, малый страж разбудит ее незаметно для них. Это означало, что Морейн будет просыпаться каждый раз, как они будут сменяться на часах, но тут уж ничего не попишешь. Одеяла Морейн лежали в стороне, и когда она, пробудившись в третий раз, вновь опустила голову на седло, Букама что-то проворчал. Его слов Морейн не слышала, но ответ Лана отчетливо долетел до ее ушей.

– Я скорей Айз Седай доверюсь, Букама. Спи и не тревожься.

Пламя гнева, которое Морейн старательно гасила в себе, вспыхнуло вновь. Он швырнул ее в ледяной пруд и не извинился! И он еще... Она направила Силу, сплетя вместе Воздух и Воду, прибавив и чуток Земли. Толстый столб воды поднялся над прудом, вытягиваясь вверх и сверкая в лунном сиянии, выгнулся аркой. И обрушился на глупца, посмевшего распустить свой язык!

Залитые водой Букама и Рин, кляня все на свете, вскочили на ноги, но Морейн не успокоилась, пока не досчитала до десяти, и лишь тогда остановила поток. Высвобожденная вода расплескалась по лагерю. Морейн ожидала увидеть сбитого наземь, мокрого полузамерзшего мужчину, который готов усвоить преподанный ему урок. Действительно, Лан промок до нитки, рядом на земле бились рыбки. Но он стоял на ногах. И в руке его сверкал обнаженный меч.

– Исчадья Тени? – не веря своим словам, воскликнул Рин, а Лан громко ответил:

– Возможно! Хотя я никогда ни о чем подобном не слыхал. Рин, защищай женщину! Букама, возьми запад и по кругу на юг! Восток и оттуда на север – я!

– Нет, это не Исчадия Тени! – Морейн окриком остановила мужчин. Они изумленно уставились на нее. Жаль, что в лунном свете ей плохо видно выражение их лиц, но неверные тени облаков в подспорье – прибавят ей таинственности. Морейн постаралась придать своему голосу как можно больше холодного спокойствия Айз Седай. – Мастер Лан, крайне неразумно выказывать к Айз Седай нечто иное, чем уважение.