Новая весна - Джордан Роберт - Страница 53

– Тебе легко говорить, – буркнула Суан. – Тебе-то какая-нибудь проклятая Сеталия пальцами перед носом не щелкает!

Что верно, то верно, но это вовсе не значило, будто задача у Морейн была легкой. Новые занятия оставляли ей совсем мало свободного времени, но она надеялась, что раздача наград даст ей возможность поискать в лагерях, еще остававшихся на месте. Но вместо этого Морейн каждое утро по два-три часа сидела на восьмом уровне Башни, в комнате без окон, где едва доставало места для простого письменного стола и двух стульев с прямыми спинками. Стоявшие по четырем углам медные светильники с отражателями, без всяких украшений, давали достаточно света. Не будь их, в комнате даже днем было бы темно, как в глухую полночь. Раньше комнату занимал старший писец, но как бы то ни было, он – или она – не оставил в комнате ни малейшего следа своего пребывания. На столе была лишь чернильница, лоток для перьев, песочница и маленькая белая бутылочка со спиртом для чистки перьев. Светлые каменные стены были голы.

Передняя, превышавшая размерами эту комнатку, была заставлена рядами узких конторок и высоких табуретов. Но как только Морейн преступала порог, писцы выстраивались в очередь, которая начиналась от ее письменного стола и огибала почти целиком комнату писцов. А они все подносили и приносили ей списки женщин, уже получивших вознаграждение, и доклады с распоряжениями об отправке денег тем женщинам, кто успел отправиться по домам. Число таких сообщений огорчало. Совсем немного лагерей еще оставалось на месте, но и они таяли, как иней на солнце. Никто из писцов не осмеливался сесть на второй стул в ее комнате – они почтительно стояли, ожидая, пока Морейн прочтет каждую страницу и в знак согласия поставит внизу страницы свою подпись, после чего женщины приседали в реверансе, а мужчины кланялись и уступали место следующему, так и не произнеся ни слова. Вскоре Морейн начала подумывать, что выражение «смерть от скуки» не лишено реального смысла.

Она пыталась поторопить их с раздачей вознаграждения – огромные ресурсы Башни позволяли закончить дело за неделю, ведь в Башне трудились еще сотни писцов, – но все они работали в собственном темпе. Казалось, писцы даже начинали работать медленнее, когда она подгоняла их. Морейн подумывала, не попросить ли Тамру избавить ее от этого поручения, но какой толк тратить силы и время попусту? Она надежными цепями прикована к Тар Валону до тех пор, пока не осуществятся планы Совета. Ее снедала скука, к которой прибавлялось разочарование. Тем не менее у Морейн был собственный план. Что несколько облегчало ее переживания. Понемногу в душе у нее зрела убежденность. Если плохое повернет в сторону худшего, она непременно убежит, какое бы наказание ей ни грозило. Любое наказание – дело будущего и, в конце концов, когда-нибудь да закончится. Солнечный Трон же будет приговором на всю жизнь.

На следующий день после Празднества Света к испытанию была призвана Эллид. Но Морейн узнала о случившимся только впоследствии. Красавица Принятая, которая хотела стать Зеленой, не вышла из тер’ангриала. Об этом не объявляли; Белая Башня никогда не выставляла напоказ свои неудачи, а гибель женщины при испытании считалась величайшей неудачей со стороны Башни. Эллид попросту исчезла, а все ее вещи унесли. Тем не менее это был день скорби, и Морейн вплела в волосы белые ленты и повязала на руки белые, отороченные кружевом шелковые носовые платки, так, что они свешивались до самых запястий. Эллид ей никогда не нравилась, но она заслуживала траура.

Не всякая сестра из тех, что были достаточно сильны, чтобы Морейн с Суан были обязаны им повиноваться, выказывала какое-то желание понукать ими. Элайда избегала их; по крайней мере, больше с ней они не встречались, а затем услышали, что она отбыла из Башни, обратно в Андор. Морейн с Суан испытали большое облегчение, узнав, что ее нет поблизости. Будучи столь же сильной, как однажды станут они сами, Элайда могла превратить их жизнь в сущее мучение, словно бы они все еще оставались послушницами или Принятыми. А может, и того хуже. Мелкие поручения, которые послушницами и Принятыми воспринимались как должное, теперь, когда они стали Айз Седай, могли обернуться для девушек почти что епитимьей. А то и не только «почти».

Лилейн, стоявшая в Силе не ниже Элайды и в придачу еще и Восседающая, несколько раз приглашала Морейн и Суан на чай – чтобы облегчить им напряжение первых недель, как она пояснила. Суан очень хорошо с ней ладила, но Морейн порой слегка нервничала под пронизывающим взглядом Голубой сестры. Ей всегда казалось, что Лилейн знает о ней больше, чем Морейн хотелось бы открыть, что утаить от нее что-то невозможно. Но, с другой стороны, Суан не могла понять той симпатии, которую Морейн питала к Анайе. Дело здесь было не в Исцелении. Анайя была сердечной и открытой, с ней ты всегда чувствуешь, что в конце концов все закончится хорошо. Разговоры с Анайей действовали на Морейн успокаивающе. Она думала, что со временем та могла бы стать ей, может, если не такой же близкой подругой, как Суан, то столь же хорошей подругой, как Лиане.

Дружба с Лиане возобновилась, как будто и непрерывалась никогда – и у Морейн, и у Суан, – и теперь в их кружок вошла еще Адине Канфорд, пухлая голубоглазая девушка с коротко стриженными черными волосами. Хотя она и была андоркой, в ней не было и капли упрямства. Разумеется, в Силе она стояла не очень высоко. Принимать подобное обстоятельство во внимание действительно стало для девушек второй натурой. Они возобновили знакомства с сестрами из других Айя, которые были Принятыми вместе с ними, и обнаружили, что в ряде случаев дружба воскресала уже после нескольких слов, а порой угасала и становилась простой данью вежливости. Но в то же время кое-кто из сестер настолько привыкали к пропасти, разделяющей Айз Седай и Принятых, что так и не сумели переступить ее теперь, когда Морейн с Суан тоже носили шали. Но хватит и тех подруг, что есть. С друзьями многое становится легче, даже тот груз на душе, о каком они порой даже не подозревают.

Но дружба дружбой, а дни таяли с неспешностью ледника. Мейлин, наконец, покинула Башню, за ней Керене; за ними по очереди уехали Айша, Людис и Валира, но радость Морейн от того, что поиски, в конце концов, начались, была неполной из-за досады, что она в них не участвует. В Суан пробудился интерес к порученной работе, и даже стало казаться, что жалуется она больше по привычке. Она уходила в апартаменты Сеталии раньше, чем требовалось, и зачастую оставалась там до второй или третьей смены ужина. У Морейн подобной отдушины не было. Ее ночные кошмары продолжались: вновь и вновь она видела младенца в снегу, человека без лица и Солнечный Трон – хотя и не столь часто, как раньше. За исключением последнего. Однако эти сны по-прежнему оставались мучительными. Морейн избавилась почти от всех кружев и оборок, что нашлись в ее комнатах, для чего потребовалось посетить мастера, изготавливавшего подушки, и немного подождать, пока их перешивали по две-три штуки зараз. Несколько подушек пришлось оставить, поскольку Анайю явно огорчило – хотя она ничего и не сказала – их исчезновение. Постель самой Анайи оставалась океаном кружев, при виде которого Суан начинала восторженно хихикать. Но большую часть времени Морейн проводила в других комнатах, так что пришлось пожертвовать кроватью. Ей даже удалось испечь пирог и не превратить его в уголья, но Аэлдра, разок откусив от него, тут же слегка позеленела. Суан предложила ей рыбный пирог, который седовласая сестра объявила вполне вкусным; правда, через час ей пришлось бежать в уборную и просить Исцеления. Никто не обвинил девушек в том, будто они нарочно так поступили – у них этого и в мыслях не было. Однако Анайя и Кайрен сочли случившееся достойной расплатой за жадность.

Всего через неделю после Эллид, на Большой Часалейн, на испытание вызвали Шириам, и она успешно его прошла. Строго говоря, позже всех в Голубую Айя вступила Суан, на несколько мгновений отставшая от Морейн, но Сеталия не согласилась обойтись без помошницы даже несколько часов, так что именно Морейн возложила шаль на плечи рыжеволосой салдэйки, когда на следующий день та выбрала Голубую Айя. И Морейн сопроводила ее, сияющую, в крыло Голубых для церемонии приветствия – где к ней для шестого поцелуя ухитрилась пролезть Суан. Шириам отлично готовила и любила печь.