Сотвори себе мир - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 25

– Уходите по балкону, – предлагает Нина, – с этой стороны свободный номер.

Серджио почти сразу исчезает на балконе, а Нина идет открывать дверь.

– Что случилось? – спрашивает она удивленно.

– Этот подлец у вас, – кричит Джина, – Митчелл мне все рассказал! Где он?

– Кто? – очень натурально удивляется Нина, и в этот момент сзади, в коридоре, появляется вышедший из другого номера Серджио. Влюбленные женщины всегда немного дуры. Он зовет Джину, и она, повернувшись, видит своего мужа. На их горячую встречу Нина уже не желает смотреть. Она просто закрывает дверь. Потом говорит, обращаясь ко мне:

– Вы слышали? Ей рассказал Митчелл. Ему нужно, чтобы я оставалась одна. Хотя, по-моему, это не он. Убивал другой человек. Он был со мной на корте, когда убили Монбрена.

– Кто?

– Я думаю, мы скоро узнаем.

– У вас красивые ноги, – говорю я из-за занавески.

– Спасибо, я думала, вы хотя бы отвернетесь.

– Я же не идиот.

– Или дадите ему пощечину.

– Я пока не ваш муж.

Честное слово, она засмеялась. Потом сказала:

– Ладно, Богданов, я вижу, вы не отвяжетесь. Если все пройдет нормально, вы получите одну ночь в качестве утешительного приза. Но только одну ночь. Договорились?

Я выскочил из-за занавески.

– Можно я сбегаю?

– Куда? – удивилась она.

– Нанесу тысячу пощечин Серджио.

– Идите на место, – махнула Миронова рукой.

Она потушила свет и легла на кровать. Луна светила достаточно ярко, и я даже разглядел, что она была в шелковом белье.

– Вы меня слышите? – спросила тихо она.

– Конечно.

– Знаете, в чем ваша ошибка? Вы слишком мужчина. У вас это превалирует. И часто мешает выполнению ваших профессиональных обязанностей.

– Что вы имеете в виду?

– Увидите.

Потом мы молчали. Минут через сорок с балкона послышался шум. В номер осторожно вошел незнакомец. По его гибким и плавным движениям я понял, кто передо мной. Это был «ликвидатор». Незнакомец подошел к кровати, где замерла Миронова, и поднял свой пистолет. Он забыл, что другой «ликвидатор» стоял у него за спиной. Затянув на его шее леску, я душил это сопротивляющееся тело до тех пор, пока оно не обмякло. И только тогда я опустил руки. К моему удивлению, «ликвидатор» оказался не столь крепок, как я предполагал. Нина зажгла свет. Я взглянул на убитого.

– Патриция, – утвердительно сказала Миронова.

Я поднял на нее изумленный взгляд.

– Да. Но откуда вы знали?

– Нужно будет избавиться от тела, – показала на несчастную Миронова, – тогда можно будет списать оба убийства на нее.

– Но почему именно она?

– Вас подвела мужская самоуверенность. Вы думали, что, после того как она вышла из бассейна, она сразу поднялась к себе, ожидая такого мужчину, как вы. А вместо этого она вошла к Монбрену и убила его. И только затем поднялась к себе, обеспечив с вашей помощью абсолютное алиби.

Я вспомнил про экстаз Патриции и подумал, что он мог быть частично вызван этим убийством, и вынужден был согласиться.

– Потом, – безжалостно продолжала Миронова, – вы рассказали ей, что Кнебель видел ее в прошлом году. Сначала она отрицала, но потом согласилась, поняв выгоду такого вторичного появления. Но в баре за столом Кнебель при мне вдруг сказал ей, что он, наверно, ошибся. И она никогда здесь не бывала раньше. Эти слова оказались роковыми для бедняги. Она ведь сидела рядом с ним.

Я молчал. Миронова умела думать. А я умел убивать. Это были, очевидно, разные вещи, и поэтому нас послали вместе.

– Теперь я знаю, «кто есть кто», – спокойно произнесла Миронова. – Убираем экзальтированную пару итальянцев, отбрасываем бабника Мелендеса и его пышную любовницу Мойру. Остаются двое – Самюэль Митчелл и Давид Келли. Один из них – герр Халлер, а другой – сотрудник ЦРУ. По-моему, все ясно.

– А где посредник? – пробормотал я, ничего не соображая.

– Это же очевидно, – улыбнулась Миронова, – первым должен был умереть посредник. Видимо, пославшие Патрицию люди знали, кто будет посредником. И участь Гектора Монбрена была решена задолго до приезда сюда. Я думаю, мы уже можем позвонить мистеру Халлеру и пригласить его к нам.

– Кому? – я все еще ничего не понимал.

– Монбрен всегда был рядом с Давидом Келли. И в последний день его жизни они гуляли вместе. Я сомневалась, думала, что Келли – сотрудник ЦРУ. Но когда Джина закричала, что ее послал Митчелл, все стало ясно. Самюэль Митчелл пошел к ней и сообщил, где находится ее муж, чтобы помешать нашей возможной встрече. Он боялся, что Халлером окажется один из нас, и хотел дать нам возможность встретиться с ним.

– Это слова, – сказал я недовольно, – какие доказательства?

Миронова улыбнулась.

– Все мужчины одинаковы, – сказала она с явным сожалением. – Я как-то читала такую притчу. Если жена звонит и спрашивает у друга мужа, был ли ее муж у него сегодня вечером, то приятель восторженно кричит, что он только что от них вышел, защищая своего друга. В ответ жена замечает, что муж уже три часа сидит дома.

– Ну и что?

– А когда звонит муж и спрашивает у подруги жены, где находится его супруга, та, удивляясь, говорит, что уже год не видела своей подруги, хотя жена в это время сидит у нее на кухне.

– Я ничего не понимаю. При чем тут это?

– Я согласна, что женщины стервы, – улыбнулась Миронова, – но мужчины – неисправимые индюки. Из-за своей глупой солидарности они всегда готовы прикрыть друг друга. Если бы Джине сообщила о нашей встрече женщина, я бы все поняла, но когда к ней поспешил Митчелл... Вам нужно другое доказательство?

– И что я должен делать?

– Звонить мистеру Келли. Он же герр Халлер. Кстати, настоящее его имя Гюнтер Оверат.

Я так и сделал. И она оказалась права. Герр Оверат провел в нашем номере почти всю ночь. К рассвету мы знали, что задание выполнено, списки агентуры будут куплены нашей разведкой. Самюэль Митчелл опоздал. Впрочем, так ему и надо. Нельзя мешать другому мужчине, обо всем рассказывая его жене. Это совсем не по-мужски.