Бортовой журнал "Синей птицы" (СИ) - Осипов Игорь - Страница 10

— Да, иногда называем так меж собой, — ответил капитан и добавил, протянув ладонь: — В общем, по рукам, и полетели?

— Мы же заключили договор. И здоровались совсем недавно, — уточнил Иван лёгким недоумением. Вроде мелочь, а непонятно.

— Примета такая, княжич. Никаких дел, пока лично не ударим рука об руку. Из-за этого порой через всю галактику летят. Космонавты вообще народ суеверный.

Иван снова пожал тяжёлую ладонь, а когда капитан направился внутрь шаттла, последовал за звёздным волком, проходя мимо упитанного навигатора, который сбегал наверх, и теперь спускался.

Уже на трапе остановился и потрогал перила пальцами. Под кожей разлилось тепло, словно от дворового щенка, что дался погладить. Есть явления, недоступные никому, кроме князей. Привязанность вещей к ним тоже относится. Бывает, предмет уже принадлежал князю или гильдии. Как пёс, который раньше сидел на цепи или жил в квартире. Он привыкает к конкретным людям. К их повадкам и нравам.

Такие вещи сложно заставить что-то делать чужому человеку, даже обладающему древней кровью. Приходится напрягать всю волю, и то не всегда получается сломать преграду.

А бывает вещь никому не нужная, будто побитая дворняга, и никому не доверяет. И там тоже приходится прилагать усилия, что б приучить к себе. Совсем иные усилия, не как с чужой вещью.

Но этот шаттл сам по себе, ничейный, но очень любопытный и добродушный.

— А шаттлам имена дают? — спросил Иван, продолжив подниматься по ступеням.

— У нас их не называют шаттлами. Это атмосферник. А шлюпкам имена не дают, они часть самого корабля.

— Ясно, — произнёс Иван и улыбнулся. Если часть, то и с целым сладит. Он уже ощущал мягкий, как сырая глина, нрав звездолёта. И лёгкое внутреннее тепло.

Парень сделал шаг на самую верхнюю ступеньку трапа.

И тут в двери появилась она, богиня.

Нулька, сменившая простой серый сарафан на нечто фэнтезийное, просто сияла.

— Здравствуй, княжич, — произнесла она, мягко оттолкнулась босыми ногами от пола и плавно взмыла над ним.

Иван встал, не зная, что делать. Отец учил выживанию и обращению с оружием, но вот с потусторонними созданиями, выходцами из гипера — нет. Парень обернулся на капитана. Как бы ни хотелось выглядеть круто и солидно, но сделать ошибку хотелось ещё меньше.

Капитан же некоторое время с прищуром понаблюдал за ситуацией, а затем махнул рукой и стал бурчать по-хозяйски:

— Нулька, хватит с гравитацией играться, опять надорвёшься!

— Ну, заче-е-ем, — протяжно заныла богиня, опустившись на пол, — я же старалась! Красоту наводи-и-ила! И момент эпически-и-и-ий!

Капитан усмехнулся с таким видом, типа, вот как с ней надо.

Княжич сделал ещё несколько шагов по ступеням вверх и остановился возле богини.

— Спасибо, мне очень понравилось, — тихо произнёс он.

Парень улыбнулся и прошёл мимо космической феи внутрь шаттла, или как его называют профи, атмосферника. Надо привыкать, чтоб не отставать от бывалого звёздного волка. А борьба за власть на корабле начнётся не за право командовать, а за эту богиню. В чьих руках сердце корабля, тот и хозяин. Так однажды обмолвился отец.

Нулька покраснела, как невинная девица при виде порнографии, а её волосы стали ярко-рыжими, как осенний кленовый лист.

Княжич быстро оглянулся на капитана. Тот замер с колючим взглядом, а поднявшись, прошёл мимо богини, поджав губы.

Внутри атмосферника Иван огляделся. Ожидал чего-то стерильного и рафинированного, как на лайнерах экономкласса, но ожидания не сбылись. Рабочее пространство было поделено перегородкой на кабину и небольшой грузовой отсек, который был шагов тридцать в длину, а если встать и вытянуть вверх руку, можно дотронуться до потолка. Вдоль стен тянулись толстые жгуты кабелей и трубки гидравлики, пневматики и прочих систем. По два небольших иллюминатора с каждого борта. Железный рифлёный пол. Многочисленные приспособления и скобы для крепления груза. Яркие лампы в два ряда вдоль потолка, и ещё два ряда небольших ламп аварийного освещения. С одного конца — аппарель. С другого — гермодверца в кабину. А ещё люк в потолке, предназначенный для стыковки со звездолётом-носителем. Рядом с люком имелась металлическая лесенка, сейчас сложенная и прицепленная к потолку.

Лишь посередине стояли замотанные полиэтиленом коробки и ящики. Очень аскетичная обстановка, не лишённая при этом некой привлекательности, как не лишён её любой инструмент, доработанный почти до полного функционального совершенства.

— Если что, за перевес платить надо? — спросил Иван, вспомнив о своём айрике. Как-то не сразу приходило осознание, что он теперь хозяин, а не просто пассажир.

— Нет, — изобразив улыбку, плохо сочетавшуюся с колючим взглядом, ответил капитан.

Иван сразу же дотронулся до браслета, вызвал меню удалённого доступа к автопилоту айрика, и отдал команду: «Ко мне!»

«Принято», — отозвался айрик.

Вот так и начались космические приключения княжича.

Глава 5, безымянная

Иван ходил по тесным помещениям звездолёта. От «Синей птицы» он ожидал большего: думал, будет больше места, больше кают, больше необычного. Но в то же время получил больше другого. Каждый отполированный руками поручень, каждая царапина на краях дверных проёмов, каждая вмятинка на поролоновом коврике имела историю, в них чувствовалась жизнь, в отличие от пассажирского лайнера, рафинированного до стерильности. В том числе до стерильности улыбок экипажа.

Особенно было интересно посетить каюты членов экипажа. Всего их восемь — по четыре по обеим сторонам узкого коридора. Двери открывались как в вагонах купе, неизменных по конструкции ещё с паровой эпохи, разве что обеспечивали герметичность на всякий космический случай. Да и сами были типовыми: антиперегрузочная кровать с ремнями, спальник на липучках, откидной столик, большой иллюминатор овальной формы, потолочные и стенные плафоны, высокое зеркало, шкафчики с жестяными дверцами.

Но много чего можно узнать о членах экипажа, если присмотреться к деталям. Хотя порой и присматриваться не надо.

— А почему корабль называется «Синяя птица»? — спросил княжич, оглянувшись на капитана. Тот делал вид, что скучал, но при этом внимательно следил за каждым шагом нового владельца, словно парень — грозный инспектор из какого-нибудь министерства или надзора. Ведь все инспектора грозные и все за ними внимательно следят во время проверки, а то найдут лишнее.

— Первый хозяин так назвал. Советую не менять, так как процедура денег стоит, которых и так нет, — ухмыльнулся Валерий Петрович и добавил: — Сейчас по галактике летает около сотни «Синих птиц». Наша в этой стае идёт под номером тринадцать. Если присмотришься к обшивке, то увидишь рядом с названием невзрачный номерочек, нанесённый шрифтом чуть поменьше.

Иван улыбнулся и заглянул в капитанскую каюту. Вроде и порядок идеальный, но на стене голограммные плакаты с голыми девицами на фоне земного пляжа, и спальник в гавайскую расцветку. К столу силиконовым шнуром привязан древний подстаканник с корабельным якорем и гранёный стакан, перемотанный пупырчатой плёнкой и скотчем, чтоб не улетел и не разбился при наступлении невесомости. Прямо на стекле иллюминатора фломастерами нарисованы море, остров и пальмы. На шкафчике — магнитики из разных планетарных систем, зачастую тоже с голыми или полуголыми весьма сисястыми девками. А ещё на столе, на специальной подставочке, приклеен небольшой и круглый, как футбольный мяч, аквариум с обычными рыбками гуппи. Поверх него надет, словно на голову манекена, игровой нейропривод.

Княжич улыбнулся, осторожно прикрыл дверцу и прошёл в следующую каюту. Та принадлежала навигатору и была исполнена в пастельных тонах. Светло-синий спальник, а полстены занимали мягкие прозрачные пакеты с растениями, прикреплённые шнурками к утопленным в стену карбоновым скобам. Цветы куплены совсем недавно, так как выглядели слишком уже новыми. Верх пакетов был затянут резинкой, из-под которой торчали стебли и трубочки от капельниц, воткнутые в грунт. На самой стене приклеены квадратики поролона, смягчающие касание пакетов при тряске, хотя какая может быть тряска в открытом космосе, а рядом — следы от скотча, намекающие, что раньше там висело что-то другое. На холодильнике тоже магнитики, но не с голыми девками, а с обычными достопримечательностями. На столе валялась прижатая куском полукруглого магнита стопка распечаток со схемами планетарных систем. Причём не на белой бумаге, а на прозрачной плёнке. Несколько распечаток висело на стекле. Прямо на столешнице красовалась надпись, сделанная обычным маркером и размашистым почерком: «Задолбало!». Надпись, судя по всему, пытались потом стереть, но фломастер выиграл сражение за свою жизнь, оказавшись героически стойким. Там же лежали большая потёртая книга «Бестиарий» и десантный голубой берет с приколотым к нему значком гвардии. При этом десант и пухлый жрец-навигатор как-то слабо сочетались между собой. Если только не набрал вес после службы, на гражданке.