Поцелуй льда и снега - Лионера Азука - Страница 49

Только когда голоса в коридоре становятся громче, а стук в дверь – более яростным, мы отрываемся друг от друга. В его глазах я вижу те же нежелание и беспомощность, что бушуют во мне. Мы поправляем наши волосы и одежду. Леандр отходит как можно дальше от меня и поворачивается к окну, а я сажусь на один из стульев, прежде чем щелчком пальцев заставить исчезнуть наколдованный мной лед.

Эсмонд и Линнет врываются в комнату, будто изо всех сил упирались в дверь.

– Что… что здесь происходит? – спрашивает Эсмонд, в то время как его взгляд мечется между мной и Леандром.

Как можно более невинно я пожимаю плечами.

– Не знаю. Может, дверь заклинило?

Подобное объяснение удовлетворило бы только дурака, но Эсмонду, похоже, его хватает. Во всяком случае, он не продолжает расспросы, а обращается к Леандру.

– Ты поедешь со мной ко двору?

– Нет, – отвечает он.

Я знала, что его ответ будет таким, но все же мне больно слышать это слово. Под столом сжимаю руки в кулаки в надежде скрыть свои истинные чувства.

– У меня еще есть кое-какие дела в Бразании, – говорит Леандр.

Эсмонд бормочет что-то.

– Жду тебя не позднее чем через две недели.

Под глазом у Леандра подергивается мышца.

– Может быть, придется задержаться.

– Неужели ты хочешь сказать мне, что отныне предпочитаешь заботиться о своем клочке земли на краю света, чем жить при дворе.

– Вполне возможно.

Эсмонд качает головой.

– Что на тебя нашло? Ты никогда так не рвался вернуться на свою родину. – Он на секунду замолкает, прежде чем добавить: – Неужели за этим стоит женщина?

Лишь на мгновение взгляд Леандра устремляется ко мне, но этого достаточно, чтобы мое сердце забилось сильнее.

– Может быть.

Эсмонд смеется. Это звучит так фальшиво и неуместно, что я хмурюсь.

– Неужели на самом деле существует женщина, которая привлекла твое внимание? Не могу себе этого представить.

Леандр вздыхает и делает несколько шагов к королю.

– То, что я не бегал за каждой юбкой, как некоторые, не означает, что я не искал ту самую. – Его взгляд на секунду останавливается на мне, прежде чем снова обратиться к королю. – Вам тоже придется изменить свой образ жизни теперь, когда наконец прибыла ваша невеста.

Эсмонд кашляет и пренебрежительно оглядывается на меня.

– Посмотрим. Она ведь почти ребенок.

Леандр улыбается, качая головой.

– Если вы так думаете… Мне она не кажется ребенком. – Он кланяется Эсмонду. – Я поеду домой и отправлю вам сообщение, когда вернусь ко двору. Если вернусь.

– Ты не можешь просто… – начинает Эсмонд.

Но Леандр не обращает на него внимания и вместо этого берет меня за руку. Он нежно гладит указательным пальцем мою ладонь, прежде чем поцеловать.

– Принцесса.

Я благосклонно киваю, как от меня ожидают, хотя и хочу вцепиться в него и умолять не уходить или взять меня с собой. Молча смотрю, как он идет к двери и открывает ее.

Неведомый страх хватает меня ледяными когтями и сжимает горло. Колени дрожат, но я вскакиваю на ноги.

– Подожди! – кричу я.

Леандр останавливается, медленно поворачивается и предостерегающе смотрит на меня.

Я напряженно сглатываю.

– Гембрант, – бормочу я.

Заметив его хмурый взгляд, я добавляю:

– Белый жеребец, которому я могу выбрать имя. Я хотела бы назвать его Гембрант.

Печальная улыбка касается уголков его рта, прежде чем он кладет руку на грудь и кланяется мне.

– Я передам ему, принцесса. Наверняка он будет скучать по вам.

– Да, – шепчу я. – Я тоже буду скучать по нему.

Бросив на меня последний взгляд, Леандр поворачивается и выходит из комнаты. Не издав ни малейшего звука, мое надломленное сердце наконец разбивается на две части.

Глава 22

Леандр

Доставить белого жеребца Гембранта в Бразанию оказалось сложнее, чем я думал. После издевательств над конюхами он не захотел за мной идти. Я был близок к тому, чтобы вернуть его в конюшни Браннвина, потому что хотел скорее уехать из этого проклятого города, но не мог заставить себя это сделать. В какой-то момент мне удалось выманить его из стойла и привязать поводья к седлу Элоры. В конце концов он побежал за моей кобылой, хоть и протестующе фыркая.

Когда я наконец добираюсь до Бразании, уже темнеет. Я должен почувствовать облегчение, но во мне нет ничего, кроме тупой пустоты. Я почти мечтаю о том всепоглощающем гневе, который мучил меня после смерти семьи. Было бы лучше почувствовать что-то, кроме этой пустоты, которая все глубже затягивает меня в бездну, угрожая поглотить.

Некоторые фермеры все еще находятся в полях и, едва заметив, приветствуют меня. Я отвечаю им, но быстро отвожу взгляд, увидев их встревоженные лица. Пришпориваю Элору каблуками, чтобы как можно быстрее добраться до хижины Греты. Я поставлю лошадей в ее конюшню и…

Не знаю, что мне тогда делать.

Могу спросить Грету, есть ли у нее алкоголь. Очень много алкоголя, чтобы хотя бы пережить ночь, не думая о Давине.

Нет, о принцессе Эйре, исправляю я себя. Невесте моего друга и будущей королеве этой страны.

Я колеблюсь между желанием колотить что-то до тех пор, пока костяшки пальцев не закровоточат, и свернуться в клубок и захныкать, как мальчишка. По пути домой я то проклинал Давину, то жаждал ее увидеть.

Старая Грета возится в своем травяном саду перед хижиной и уже издалека замечает меня. Я избегаю ее проницательного взгляда и забочусь сначала о лошадях. Гембрант ржет, чтобы показать, что он недоволен своим жильем и компанией.

– Если ты не хочешь, чтобы завтра я отвез тебя к мяснику, тебе следует заткнуться, – рычу я.

– Должно быть, дела у тебя совсем плохи, раз ты думаешь убить такое великолепное животное, – ворчит Грета, стоя в дверном проеме.

Я скриплю зубами и продолжаю чистить жеребца.

– Должна ли я сама сказать об очевидном или ты добровольно расскажешь, где оставил Давину? – она без лишних слов переходит прямо к делу.

Я ненавижу ее за это и больше всего на свете хотел бы бросить в нее скребницу.

– О, Леандр, ты вернулся! – Я узнаю голос Вальдура, даже не обернувшись к нему. Наступает чудесный момент тишины, после чего он спрашивает: – Где Давина?

Я поворачиваюсь к нему и Грете.

– Не здесь! Вы что, слепые? Тут ее нет, и она не вернется.

От моего громкого голоса Гембрант навостряет уши и беспокойно стучит копытами. Мне нужно успокоиться… Но я не знаю как.

Я зажимаю переносицу пальцами и делаю несколько глубоких вдохов.

– Она не вернется, – повторяю я, на этот раз более спокойно.

– Что ты наделал? – спрашивает Вальдур.

Я невесело смеюсь.

– С чего ты взял, что она ушла из-за меня?

Он пожимает плечами.

– Потому что мы, мужчины, всегда виноваты. Ты извинился перед ней… за то, что сделал?

– Я ничего не делал, и это не моя вина!

– Сейчас мы все угомонимся, – вмешивается Грета. – И пойдем в мою хижину, где Леандр сможет нам все спокойно объяснить.

Фыркнув, я отворачиваюсь. Почему они думают, что я хочу излить им душу? После я буду рад избить ствол дерева так, что больше не смогу поднять руки. Это все, что мне сейчас нужно. Может, боль и усталость смогут заполнить пустоту внутри меня.

– Мы ждем, Леандр, – бурчит Грета. – Тебе никуда от нас не деться, пока ты не расскажешь правду.

– Правду, – я буквально выплевываю это слово. – Это то, что ты должна была сказать Давине… Вполне возможно, что тогда все было бы иначе.

Разве я влюбился бы в нее, если бы знал, кем она была? Или позволил бы ей подойти ко мне так близко? Не знаю. Честь и здравый смысл старались бы помешать мне испытывать к ней что-либо, кроме дружеских чувств, но не уверен, что действительно смог бы отгородиться от нее.

Я кладу скребницу обратно на доску и поглаживаю Гембранта, обходя его сбоку. Только сегодня утром я подумал, что Давину наверняка создали для меня боги. Она была настолько идеальной для меня, что я не мог не влюбиться. И теперь стою здесь, один, с чувствами, причиняющими боль, воспоминаниями и уверенностью, что она выйдет замуж за другого. Как бы я ни ценил Эсмонда как друга и короля, Давина не та женщина, которая ему подходит. Она не создана для него. Рядом с ним она увянет. Ей придется снова жить в золотой клетке, которая так ей ненавистна.