153 самоубийцы - Лагин Лазарь Иосифович - Страница 7

– То-есть, как где кирпич-то?.. Где ему, кирпичу, быть? Конечно, в буханке.

И тут укротитель окончательно воспрянул духом. Он схватил огромный кусок кирпича, запеченный любовной рукой какого-то доброго пекаря в хлеб, и плашмя ударил им по голове львицы так, чтобы не убивать, а только оглушить животное.

Черед две минуты четыре огромных туши царей пустыни лежали на арене в так называемом полуобморочном состоянии. Служители их спешно выволокли из клетки. Гром аплодисментов приветствовал спасенного капитана. Обливаясь сладкими слезами восторга и умиления, директор цирка под громкие возгласы одобрения ошалевших от радости зрителей вытащил на арену упиравшегося и явно недооценивавшего всей важности своей роли в спасения капитана Джузепенко гражданина с галерки. Сняв кепку, тот долго, бестолково кланялся во все стороны публике, прижимая руки к сердцу, утирал слезы радости, кряхтел, поеживался, застегивал и расстегивал во вполне понятном волнении пальто и все порывался уйти с арены.

– Мне, граждане, на работу пора, – канючил он, тоскливо устремив свой взор к выходу, – так что вы меня, граждане, пожалуйста, обязательно отпустите.

– Только один вопрос, дорогой, – обратился к нему директор в то время, когда растроганный укротитель, предварительно облобызав спасителя, набожно тряс ему руку, – только один вопрос; как это вы догадались дать такие спасительные и своевременные советы?

– Как же мне не знать, – ответил скромный спаситель, – раз я мастер хлебозавода. Что я своей продукции не знаю, что ли?

И ушел, благословляемый тысячью взволнованных зрителей.

О чем рыдали ямки

Конечно, пришли коллективы организованных трудящихся. Школьники пришли железными колоннами. Под балконом духовой оркестр пожарной команды марш играл, польку-кокетку и тому подобное. А с балкона Василий Васильевич – председатель рика – произнес речь.

– Так, мол, и так, – сказал Василий Васильевич, – городок у нас ничего, улицы широкие, и названия у них подходящие. А вот ходить по ним не то что неудобно, а прямо, скажем, страшновато. С опасностью для жизни пользуемся мы нашими магистралями. На прошлой декаде чуть колхозник один не утонул в луже. А товарищ Прокопчук, – тут Василий Васильевич указал на заведующего коммунальным хозяйством, он рядом с ним на балконе стоял, – так тот уже который день языка лишился, и как он на районном съезде докладывать будет о благоустройстве, ума не приложу. А почему языка лишился? А потому, что когда он на машине по коммунальным делам ехал, его так на ухабе подбросило, что он, извините, головой о потолок стукнулся и в суматохе откусил себе язык.

Товарищ Прокопчук, конечно, с балкона что-то мычит и головой мотает: дескать, правильно председатель информирует.

Василий Васильевич речь свою вскорости закончил. Объяснил, что назрели проблема мощения улиц, что деньги область на это отпустила, а поэтому общегородской субботник по замощению проспекта Красных кооператоров он считает открытым.

(Которым гражданам неизвестно, что такое проспект Красных кооператоров, сообщаем: это та улица, которая протекает мимо райисполкома, главная наша улица).

Закончил Василий Васильевич свою краткую, но содержательную речь и взволнованно кричит:

– Ура, товарищи и граждане! За лопату, товарищи и граждане! За носилки!

С этим криком председатель спускается с балкона на улицу со всем наличным составом президиума, и все берутся за лопаты и носилки. Оркестр, конечно, взволнованно играет туш. Трудящиеся разместились по всей длине проспекта, разбились на бригады, друг дружку на соревнование повызывали, и работа закипела.

Очень удачный имел состояться субботник. Работу распределили так: которые трудящиеся землю должны были вскапывать и подравнивать, а которые на носилках булыжник я щебень таскали.

Только две минуты прошло, как работать начали, бегут к председателю из третьей бригады. Невозможно, докладывают, дальше копать: дальше очень уж грунт твердый. Чистая скала, а не грунт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Потом остановился вдруг, побледнел, закачался и страшным голосом закричал:

– Где Прокопчук? Подать сюда сию минуту Прокопчука.

Тут, конечно, подбегает Прокопчук, очень взволнованный, и руками делает вопросительные знаки: в чем, мол, дело и почему такие страшные крики?

А председатель его прямо за шиворот хватает и носом в вырытую ямку тычет.

– Отвечай, – кричит он Прокопчуку страшным голосом, – отвечай, что ты в данной ямке видишь? Я в вашем районе второй месяц, я ваших порядков не знаю. Отвечай немедленно, товарищ Прокопчук, где такое правило напечатано, чтобы над одной готовой мостовой другую возводить?

Услышав эту интересную информацию, все трудящиеся ахнули, бросились к своим ямкам и видят: действительно вырисовывается под засохшей грязью хорошая булыжная мостовая.

Тут вылезают из своих домов местные старожилы и немедленно вспоминают, что да, действительно, лет тому назад пять-шесть был проспект Красных кооператоров при огромном стечении народа замощен чудным булыжником. Потом мостовую, конечно, занесло грязью, и они о мостовой забыли. А теперь, когда отрыли мостовую, они, старожилы, припоминают, что да, действительно, была мостовая.

– Это я сейчас и без вас вижу, что была мостовая, – кричит Василий Васильевич, а на самом и лица нет. – Ты скажи, товарищ Прокопчук, куда мне сейчас от сраму деваться? Над нами сейчас вся область смеяться будет, что мы поверх одной мостовой собирались еще одну возводить. Да еще оркестр музыку играл. Отвечай, товарищ Прокопчук, почему как заведующий коммунальным хозяйством не докладывал мне о старой мостовой?

Прокопчук по причине распухшего языка словами объясниться не может, а на бумажке карандашом пишет: дескать, ни в чем не виноват, ничего о мостовой не знал, так как в данном районе работаю всего третий месяц.

– А ты, Петр Афанасьевич, чего недосмотрел?! – начал тогда кричать председатель райисполкома на секретаря рика товарища Калинина. И что же? Оказывается, что и товарищ Калинин в районе недавно – всего четвертый месяц.

Что же касается остальных членов президиума рика, то они, конечно, в нашем городе давно работают, только вот они все последнее время за чертой города находятся, в разъездах: уполномоченными сидят в селах по разным кампаниям и в последний раз были в городе в самом начале посевной. Так что они может быть, и сказала бы о мостовой, если бы у них спросили. Да никто у них не спросил: далеко было ехать спрашивать.

Поволновался еще немножко Василий Васильевич, а потом вошел в норму и распорядился продолжать субботник. Тут снова заиграла музыка мазурку Венявского, трудящиеся и члены их семей с энтузиазмом взялись за лопаты и носилки, и к вечеру очень довольные граждане гуляли уже по чистенькой мостовой безо всякой опасности для жизни.

А на другой день является в рик секретарь Автодора Петька Седых, Ивана Петровича Седыха сын, и докладывает, что старожилы припоминают, будто и на Краснозачатьевской улице и на Сермяжной была когда-то мостовая. Ручаться старожилы не ручаются, но, помнится, как будто мостовая была.

Тут, конечно, быстрым манером организовали новый субботник. Опять музыка играла. Опять трудящиеся на бригады разбились и друг дружку на соревнование повызывали. Плюнули на ладошки и с энтузиазмом начали копать.

Час копают. Два копают. Нет мостовой. Уже обе улицы в дым разрыли, а мостовой все нет. Что делать? Пришлось с проспекта Красных кооператоров Заготовленный булыжник и щебень срочно перевозить на Краснозачатьевекую и Сермяжную и немедленно замащивать разрытое пространство. Это уже Петька такой выход нашел.

Так что теперь у нас в городе Незамайске уже целых три улицы мощеных.

А Петька Седых за обман рика, будто ему старожилы про мостовую сказывали, выговор получил. Обманул-таки, сукин сын. Только Петьку этот выговор вовсе не огорчил. Ходит, подлец, гордый. «Я, – говорит, – в интересах Автодора сознательно ото всей души на выговор пошел».