153 самоубийцы - Лагин Лазарь Иосифович - Страница 15

– Мне почему-то кажется, что все вы безумно влюблены в жизнь, – заметил дальше проникновенным голосом Бриллиантовый Джонни помертвевшим от ужаса кассирам, тоскливо провожавшим глазами направлявшихся к выходу джентльменов в масках. – И если я не ошибаюсь, все вы настолько благовоспитанны, что не откажете джентльмену, в его скромной просьбе…

– Простите, что я вас прерываю, сэр, но у меня сложилось мнение, что вы кончите свою жизнь на электрическом стуле, – попытался морально повлиять на Джонни старший кассир.

– Вы все наверно горите законным желанием узнать, в чем может состоять просьба такого ненавязчивого джентльмена, как я, – продолжал журчать Бриллиантовый Джонни, не обращая внимания на бестактный выпад кассира, – Вы бы меня очень обязали, если бы не омрачили мой отъезд из банка излишним шумом на улицах нашего города или по крайней мере отложили бы это возмутительное нарушение тишины и спокойствия, в котором наш город так нуждается, по меньшей мере на полтора часа. Мне кажется, что наилучшим выходом из положения будет для вас, если вы посвятите часика полтора-два приятной и непринужденной беседе на любые темы под гостеприимной крышей этого дома. Я надеюсь, что и все остальные джентльмены, – Джонни кивнул на остальных служащих и клиентов банка, испуганно застывших под душами револьверов четырех его помощников, – примут в беседе самое дружеское теплое участие. Я сам с наслаждением присоединился бы к ней, но, увы, меня ждет внизу машина и дела. Впрочем, мои коллеги останутся тут для того, чтобы некоторое время поддерживать вашу изысканную светскую беседу.

Через минуту удаляющийся рокот мощного мотора растаял в вечерней тишине улицы.

Четверо оставшихся молодцов Бриллиантового Джонни домовито расположились около дверей и закурили сигары.

– Ну что ж, – благодушно сказал один из них, обращаясь к все еще не оправившимся от испуга служащим и клиентам банка, – времени свободного у нас много, давайте поболтаем, – И он еще с минуту подумал, а потом воодушевленно воскликнул, – Знаете что, давайте будем рассказывать о самых диковинных происшествиях, случавшихся в истекшем году. Но только, чур, не врать. Начнем хотя бы с вас, сэр, – обратился он к почтенному джентльмену, сидевшему в мягком кресле около большого круглого стола.

– Я не здешний, я из Нью-Джерси, – попытался было тот увернуться, на что ему справедливо было замечено, что и в Нью-Джерси безусловно за год приключилась не одна занятная история. Тем самым на карту была поставлена честь родного города почтенного джентльмена. Он откашлялся и начал.

– Я добрый христианин и твердо верю, как, наделось, и все остальные, здесь собравшиеся, в промысел божий. Поэтому из всех необыкновенных происшествий, в большом количестве приключившихся за истекший год в Нью-Джерси, я хотел обратить ваше внимание на примечательный случай с трехмесячным Филиппом Роменс. Этот юный христианин безмятежно спал на мягкой подушечке в своей коляске, когда на нее вдруг наскочил мчавшийся во весь опор автомобиль. Ребенка, конечно, отбросило на добрых двадцать футов вперед. Стоит ли говорить, что я, как и все другие очевидцы этого ужасного происшествия, подбегая к ребенку, ожидал увидеть обезображенный трупик, валяющийся в крови и ныли. И представьте себе мое удивление и радость – ребенок совершенно невредимый лежал на своей подушечке, упавшей на землю раньше его, Что же остается нам, верующим, делать, – воскликнул с пафосом набожный джентльмен из Нью-Джерси, – как не благословлять денно и нощно промысел божий, без которого, и волос никогда не упадет с нашей головы.

– С вашего позволения, джентльмены, я мог бы рассказать не менее удивительный случай, также из автомобильной практики, только не с трехмесячным ребенком, а с совершенно взрослой леди, – застенчиво проявил инициативу невысокий, рыжий, как морковка, клерк. – Моя троюродная тетушка миссис Джанетта Ворд ехала не так давно на машине по Эканами Маунтен, и вдруг, понимаете ли, какая-то досадная неполадка в рулевом управлении. Машина, понимаете ли, срывается с 170-футового обрыва и переворачивается в воздухе не более и не менее, как четырнадцать раз, после чего со всего размаха ударяется о дерево. Дерево, конечно, вдребезги, машина тоже, а тетушка совершенно цела и невредима, если не считать нескольких легких ушибов. Тетушка объясняет свое чудесное спасение не промыслом божьим, а, понимаете ли, тем, что перед отъездом она положила себе под сидение найденную накануне подкову. Говорят, знаете ли, что это чертовски помогает в пути…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда его слушатели единогласно подтвердили, что подкова в пути действительно приносит счастье, рыжий клерк расцвел в повторной застенчивой улыбке и благодарно умолк.

– С позволения господ бандитов, – начал сосед рыжего клерка – местный скотопромышленник, массивный и неприятный, как клоп, и увидев, что старший из бандитов молчаливо кивнул головой, продолжал: – с позволения господ бандитов я хотел бы рассказать джентльменам, собравшимся здесь, о не лишенном интереса случае, происшедшем недавно в городе Джуклине, штат Миссури, историю о том, как попался, наконец, в руки штатной полиции бандит Джонсон, за которым уже долгое время охотились шерифы многих графств. Представьте себе, джент…

В это время в кабинете кассиров заверещал телефонный звонок. Старший кассир бросился было к телефону, его властной рукой оттолкнул один молодцов Бриллиантового Джонни, ставший сразу официальным и неприступным.

– Вас слушают. – сказал он и сейчас же добавил – позвоните, будьте добры, через часок. Телефон очень плохо работает. Мы как раз послали сейчас за монтером.

Повесив трубку, он сказал рассказчику:

– Продолжайте.

– Представьте себе, джентльмены продолжал, не моргнув глазом, скотопромышленник, – что, когда Джонсона поймали, на него предъявили счет все гнавшиеся за ним шерифы. Положение было почти безвыходное. В воздухе запахло порохом и кровью, пока один наиболее сообразительный из них не предложил устроить аукцион: продать Джонсона на аукционе. В результате Джонсона получил Эван Шор, шериф из Берри-Кауити. Он затратил 60 долларов на выпивку всем остальным претендентам. С вашего позволения, джентльмены, хотелось бы подробней рассказать некоторые примечательные детали этого дела, которые, в дополнение к сказанному моими уважаемыми предшественниками, еще более утвердят нас в нашей вере в промысел божий…

После скотопромышленника по очереди рассказывали диковинные историй все остальные участники этого безусловно чрезвычайно занятного по обстановке и обстоятельствам собеседования.

Наконец, остался только один тихонький, скромно одетый господин лет сорока.

– Поверьте, джентльмены, – сказал он, – я никуда не годный рассказчик, да и вообще сейчас я целиком охвачен мыслями о том замечательном бизнесов, к которому я собирался немедленно приступить, как только получу из банка весь мой остаток вклада. Видите ли, – продолжал он, – я хочу на эти деньги купить какую-нибудь ферму, если только мне удастся найти свободную ферму, и заняться разведением молочного скота, если только я найду людей, которые согласятся мне продать коров…

В зале сразу стало тихо. На будущего фермера посмотрели с таким выражением, как смотрят на грузовик, случайно ворвавшийся в молитвенное баптистское собрание. Кое-кто высказал предположение, что это, вероятно, тот самый сумасшедший, который вчера сбежал из городской лечебницы.

– Вы это серьезно? – спросили хором будущего фермера сразу несколько человек. – Вы серьезно собираетесь покупать ферму и коров? Вы серьезно надеетесь получать от этого доход, достаточный для прожития? Но ведь на это так же нелепо рассчитывать, как на то, что Бриллиантовый Джонни, очистивший только что кассу этого банка, вернул бы обратно все взятое им оттуда…

И как раз в эту минуту за окном послышался приближающийся гул мощного автомобильного мотора. Потом хлопнула входная дверь, и в зал вошел Бриллиантовый Джонни, а за ним трое незнакомцев в масках и с чемоданами в руках. Не глядя на удивленных участников беседы, они подошли к кассе, раскрыли чемоданы и, не спеша, но и не мешкая, переложили все содержимое чемоданов обратно в монументальную кассу банкирского дома Пирпонт Фью и Сын.