Корона мечей - Джордан Роберт - Страница 73

Мельком взглянув на Суан, Брин расшаркался, положив руку на рукоять меча, – поза, не лишенная естественной грации. Этот мужчина, которому многое довелось испытать в жизни, был не очень высок, но его манера держаться заставляла забыть о росте. В его внешности не было ничего броского. Лицо блестело от пота, точно он совсем недавно изрядно потрудился.

– Мать, могу я поговорить с вами? Наедине?

Мирелле рванулась в сторону, собираясь уйти, но Эгвейн резко приказала ей:

– Оставайся на месте! Там, где стоишь!

Рот Мирелле на мгновение удивленно приоткрылся – она никак не ожидала от Эгвейн такого решительного тона. Ей ничего не оставалось, как послушаться, постаравшись по возможности сохранить спокойное выражение лица.

Брин и глазом не моргнул, хотя Эгвейн не сомневалась, что он подозревает, в каком положении она находится. Вряд ли что-либо могло всерьез удивить его или выбить из колеи. Один его вид подействовал на Суан, как никакие уговоры Эгвейн, – она снова выглядела готовой к борьбе, хотя, по-видимому, именно она чаще всего была зачинщицей их споров. Уперев кулаки в бедра, Суан устремила на Брина испытующий взгляд, который, даже если бы исходил не от Айз Седай, смутил бы любого. Впрочем, появление Мирелле тоже помогло. Возможно.

– Я охотно побеседую с вами, лорд Брин, но попозже, сегодня днем. – Эгвейн и в самом деле хотела задать ему несколько вопросов. – Сейчас я занята. Прошу простить меня.

Однако вместо того, чтобы согласиться на отсрочку, он сказал:

– Мать, один из моих дозоров перед самым рассветом кое-что обнаружил. Думаю, вам следует взглянуть на это самой. Я могу предоставить охрану...

– В этом нет необходимости, – прервала его Эгвейн. – Мирелле, ты отправишься с нами. Суан, попроси, пожалуйста, кого-нибудь привести моего коня. Только быстро.

Объясняться с Мирелле подальше отсюда даже лучше – если подозрения Суан в самом деле имели под собой основания, – а задать Брину свои вопросы Эгвейн может и по дороге; успеет еще и продумать их хорошенько. И тут она заметила Лилейн вместе с ее верной Такимой, торопливо приближающихся вдоль рядов палаток. Такима была Восседающей, а все Восседающие, за одним исключением, поддерживали либо Романду, либо Лилейн. Точнее, те из них, которые стали Восседающими до свержения Суан. Вновь избранные действовали не столь открыто, хотя, по мнению Эгвейн, суть оставалась той же. Просто они вели себя менее откровенно.

Чем ближе Лилейн подходила, тем очевиднее делался ее настрой. Она выглядела готовой смести все на своем пути. Суан тоже заметила Лилейн и тут же рванулась выполнять приказание Эгвейн, даже не присев в реверансе. Жаль, что Эгвейн не могла поступить так же, вспрыгнув, к примеру, на коня лорда Брина.

Лилейн с самым решительным видом остановилась перед Эгвейн, но смотрела на Брина, сверля его острым взглядом и пытаясь сообразить, зачем он явился сюда. Однако у нее, по всей видимости, имелись дела поважнее.

– Мне нужно побеседовать с Амерлин, – безапелляционно заявила Лилейн Брину и добавила, ткнув пальцем в сторону Мирелле: – А ты подожди там. Я поговорю с тобой потом.

Брин коротко поклонился и повел коня туда, куда ему указали. Мужчины, у которых имелась хоть капля ума, очень скоро понимали, что споры с Айз Седай ни к чему хорошему не приведут, а с Восседающими тем более.

Однако Лилейн не успела и рта открыть, как неизвестно откуда возникла Романда. Ее воинственный вид настолько поразил Эгвейн, что в первый момент она даже не заметила рядом с ней Варилин, стройную рыжеволосую Восседающую от Серой Айя, ростом повыше большинства мужчин. Можно было лишь удивляться, как это Романда не оказалась тут первой. Они с Лилейн уставились друг на дружку точно ястребы. Каждая хотела остаться с Эгвейн наедине. Свечение саидар окружило обеих женщин, и каждая тут же сплела вокруг всех пятерых экран от подслушивания. Глаза Романды и Лилейн были неотрывно прикованы друг к другу, хотя лица оставались спокойными, будто ничего не происходило. Ни одна не желала убрать свой экран, хотя два были совершенно ни к чему.

Эгвейн сочла за лучшее не вмешиваться. Если дело происходило на людях, решать, следует ли защищать разговор от подслушивания, должна более сильная из присутствующих сестер; если здесь же находилась и Амерлин, то, согласно протоколу, это право принадлежало ей. О чем они, похоже, и думать забыли. Эгвейн, однако, вовсе не нуждалась в формальных извинениях, хотя, если бы она потребовала, они, конечно, принесли бы их. Они вели себя как вошедшие в раж дети. Эгвейн сочла за лучшее не вмешиваться, но внутренне кипела от раздражения. Куда подевалась Суан? Злиться на Суан было несправедливо – чтобы оседлать и привести коня, что ни говори, требуется время, – но у Эгвейн ужасно разболелась голова; она с трудом удерживалась от того, чтобы не потереть виски.

Романда первой не выдержала в поединке взглядов, хотя вряд ли это можно назвать поражением. Неожиданно сделав шаг в сторону, она оказалась рядом с Эгвейн. Напряженный взгляд Лилейн был теперь устремлен в никуда, что придало ей не слишком умный вид.

– Делана снова собирается заварить кашу.

У Романды был высокий, пожалуй, даже приятный голос, но она разговаривала всегда очень резко, будто желая подчеркнуть свое полное неуважение к любым авторитетам. Совершенно седые волосы были собраны на затылке в аккуратный пучок, но возраст ничуть не смягчил характер Романды. Такима, с кожей цвета старой поделочной кости и длинными черными волосами, уже почти девять лет являлась Восседающей от Коричневой Айя и обладала в Совете достаточно большим влиянием, и все же она молча стояла чуть позади, сложив руки на животе. Романда держала своих сторонниц в ежовых рукавицах – не хуже, чем Сорилея, – и обладала очень сильным характером; однако и Лилейн недалеко от нее ушла.

– Она собирается внести на Совете предложение, – с кислой миной сказала Лилейн, не глядя на Романду. Согласиться с той, да еще и заговорить второй, было для Лилейн точно нож к горлу. А Романда, зная о своем превосходстве, улыбнулась, еле заметно скривив губы.

– Какое предложение? – спросила Эгвейн, стараясь выиграть время. Она не сомневалась, что знает, в чем дело. Было очень трудно подавить вздох и страшно хотелось потереть виски.

– О Черной Айя, конечно, Мать, – ответила Варилин, вскинув голову, точно крайне удивлена вопросом. Так, наверно, и было: эта тема – пунктик Деланы. – Она хочет, чтобы Совет открыто объявил Элайду Черной.

Лилейн подняла руку, и Варилин тут же смолкла. Может, у Лилейн по отношению к ее сторонницам не такая жесткая хватка, как у Романды, но она, без сомнения, держала их в узде.

– Ты должна поговорить с ней, Мать. – В распоряжении Лилейн имелась сердечная улыбка, к которой она прибегала, если, по ее мнению, этого требовали обстоятельства. Прежде они были даже дружны с Суан, по крайней мере Лилейн сравнительно доброжелательно отнеслась к ее возвращению, и все же Эгвейн не покидало ощущение, что улыбка для нее – всего лишь орудие.

– И что сказать?

Эгвейн очень хотелось потереть виски, чтобы унять боль. Каждая из этих двоих ничуть не сомневалась, что Совет отнесется серьезно только к тому, что предложит она, совершенно проигнорировав мнение Эгвейн, тем не менее им зачем-то понадобилось, чтобы и она вмешалась. С какой стати? Делана, правда, иногда поддерживала ее – когда это казалось Восседающей выгодным. Делана напоминала флюгер, всегда поворачивающийся туда, куда ветер дует, поэтому ее поведение большого значения не имело. Где же, в конце концов, Суан?

– Скажи ей, чтобы она унялась, Мать. – Лилейн говорила таким тоном и с такой улыбкой, будто наставляла неразумную дочь. – Эта глупость, хуже, чем глупость, может поставить всех в очень сложное положение. Некоторые сестры уже начинают верить, что все так и есть, Мать. Не хватало только, чтобы эту чушь стали повторять слуги и солдаты. – Лилейн устремила на Брина взгляд, полный сомнения. Он между тем, казалось, пытался заговорить с Мирелле, но та не слушала его, с напряженным вниманием глядя на женщин, окруженных плетением малого стража, и нервно теребя поводья руками в перчатках.