Гром над городом (СИ) - Голотвина Ольга - Страница 28

Авита невольно глянула на торчащую из рамы острую железку.

– А что тебе в театре-то надо? – спросил Ларш.

– Я для Милесты нарисовала красивый наряд принцессы. То платье, что ей в театре выдали для роли, слишком простое, Милеста чуть не плакала. А расшить его лентами – будет прелесть что такое. Мы с нею хотели вечером этим заняться.

– Тогда поторопись. Сегодня актеры не будут торчать в театре допоздна. Всё запрут и разойдутся. Сцена-то проломлена.

– Как – проломлена? – ахнула Авита.

Сверчок навострил уши. Как и всякий аршмирец, он живо интересовался всем, что связано с театром.

– От ветхости проломилась прямо у Бариллы под ногами. Но дядя... то есть Хранитель... обещал, что завтра с утра будут плотники.

– Тогда побегу, перехвачу Милесту. Может, мы у нее дома портняжничать будем. Или у меня.

Все вышли в коридор. Ларш снял с пояса связку ключей.

– Как мне эта ваза надоела! – вздохнул он. – Боюсь, что вдруг выйду и забуду запереть дверь. И кто-нибудь это сокровище сопрет.

– Сопрет? Такую здоровенную? В Доме Стражи? – усомнилась Авита.

– Это Аршмир, – объяснил Гижер. – Аршмирцы и не то могут. Видела над входом во дворец Хранителя всадника на вздыбленном коне?

– Видела. Отличная статуя.

– Во. Сам конь стоит на козырьке, над входом. А передние копыта – в воздухе, над входящими. А на копытах – подковы из ярко надраенной меди. Так и сверкают...

– Кто-то пустил слух, – подхватил Даххи, – что Хранитель для пущей важности велел сделать подковы из золота. Угадай, долго ли медяшки продержались на копытах?

– Не может быть! – воскликнула Авита.

– Украли, – подтвердил Ларш. – А здесь даже не дворец...

Он яростно хлопнул дверью.

Раздался нехороший хруст.

Дверь покосилась, просела боком. Нижний ее угол соскользнул с высокого порога. Из косяка сиротливо торчала верхняя петля, расставшаяся с дверью. Засов, на котором болтался не запертый еще замок, треснул пополам.

В наступившей тишине громко присвистнул Кудни из седьмого десятка, подошедший из любопытства.

– Ничего себе, – ошеломленно протянул Ларш. – Это же до утра не починить... Кому-то придется здесь ночевать, так?

Под прицельным взглядом десятника стражники шагнули назад.

– А пускай Авита дверь запрет, – смекнул Алки.

– И правда! – вскинулся Ларш. – Авита, выручай!

– Вообще-то мне платят не за это... – протянула девушка.

– Авита, – назидательно сказал десятник, – кто спорит с начальством, не только усложняет себе жизнь, но и продлевает свои посмертные мучения в Бездне. Это не я сказал, а великий мудрец Санфир.

– Вот пусть бы Санфир дверь и запирал, – негромко пробормотала Авита. Присела у двери, провела ладонью вдоль порога. – Отойди, командир, не мешай.

– Что она делает? – шепотом спросил Сверчок у Кудни.

– Колдует, – шепотом ответил тот.

Сверчок вздрогнул, отступил за спины стражников. Он с детства знал, что магия Детей Кланов – благая и чистая, а все прочие, кто творит чары, – опасные Ночные Колдуны, от которых лучше держаться подальше.

Девушка обвела ладонью весь дверной косяк.

– Всё, – сказала она, – теперь сюда никто не войдет, пока я утром не приду.

Любопытство оказалось сильнее страха, Сверчок не удержался:

– Ой, можно, я попробую?

Все засмеялись – добродушно, не обидно. А десятник кивнул:

– Валяй.

Дверь едва держалась на уцелевшей петле. Казалось, тронь ее – и рухнет.

Сверчок осторожно потянул ручку. Дверь не шевельнулась. Дернул смелее, затем – со всей силы. Дверь не поддалась.

– Вот так, – сказала Авита. – Ладно, я побегу, а то разминусь с Милестой.

И заспешила прочь по коридору, едва не столкнувшись с идущим навстречу Фагримом.

– Командир, – азартно заговорил врач, подойдя поближе, – У меня идея. Помнишь обрывок текста на наррабанском языке? Я вспомнил! Мы же можем кое-что узнать о том, кто его писал! Мой учитель наррабанского языка рассказывал, что жители Нарра-до пишут немного не так, как прочие наррабанцы. Буква «тхи» у них с двойной черточкой, так уж принято, и другие различия есть. Давай сейчас посмотрим!

– Поздно, – отозвался Ларш. – Я оставил бумагу в кабинете, в книге. А дверь... сам глянь!

– Ого! – оценил Фагрим размеры катастрофы. – А заперла дверь наша «лиса-чародейка», да?

– Точно.

– Жаль, но что уж поделать... Отложим до завтра.

3 (1)

3

Утро тридцать девятого дня Цветущего месяца

Утром Сверчок позавтракал разогретой вчерашней похлебкой (отличной, с курятиной, ну и жизнь пошла!) и ринулся было бегом в Дом Стражи – не опоздать бы посмотреть, как Авита будет снимать с двери чары! Но почти у самой калитки его перехватил Аштвер и сказал:

– Передай десятнику: я поймал занятный слух. Гвоздодер повидался со своим дружком Звонарем. Спьяну Гвоздодер проболтался: мол, ему Вьямра пообещала такой уютный уголок, где знай живи и не бойся стражи. А когда про него, про Гвоздодера, забудут и «крабы», и «лисы», можно будет выползти наружу. А Звонарь ответил: мол, не тебе одному она такое посулила... Я бы сам зашел в Дом Стражи и это рассказал, да жену не хочу сердить.

* * *

Возле перекошенной двери столпились стражники. Ждали Авиту. Единственная женщина в страже частенько позволяла себе опоздания, но даже грозный Джанхашар ни разу не разнес ее за это: художница, что с нее взять!

До ее появления Сверчок успел негромко передать десятнику сообщение Аштвера.

Ларш выслушал внимательно, хотел что-то сказать... но тут заявился Вишур, старый слуга командира стражи. Вишур считал себя вторым человеком в страже после Джанхашара, постоянно придирался к парням, делал им выволочки. Особенно зорко следило, не притаскивают ли они в Дом Стражи фляги с пивом или с чем покрепче. Десятников от прочих не отличал (делая исключение только для Сына Клана). Никто не рисковал прикрикнуть на вредного деда: нажалуется Джанхашару!

Вот сейчас он страдальческим взором окинул сломанную дверь и заныл: мол, некоторые калечат казенное добро... а он, Вишур, из-за поганого колдовства не смог вечером войти и подмести комнату...

Ларш не спросил, как старый ворчун попал бы в запертый кабинет. Как и все, он знал: командир доверяет ключи вредному, но действительно честному деду. Пропустив мимо ушей воркотню, Ларш сказал:

– Старина, ты-то мне и нужен. Живо ступай за плотником – и чтоб эта демонская дверь уже сегодня нормально запиралась!

Другому десятнику дед нашел бы что ответить. Но Спруту не нахамишь. Вишур повернулся и ушел за плотником.

А тут, словно ясное солнышко, соизволила явиться Авита. Небрежно со всеми поздоровалась, легонько провела по косяку ладошкой... и с визгом отскочила в сторону: дверь, освобожденная от чар, завалилась в коридор.

Мужчины успели подхватить дверь, прислонили к стене.

Ларш сердито распорядился:

– «Лисы» – ко мне в кабинет, только вазу не разбейте! «Крабы» – брысь по своим делам, а то устроили тут бесплатный цирк... Даххи, что ты говорил про наррабанские буквы?

Он подошел к столу, раскрыл книгу...

– Погодите, а клочок-то где?

«Лисы» удивленно смотрели, как их десятник тщательно, страницу за страницей, перелистывает книгу.

– Да что ж такое? Может, я его не в книгу сунул, а еще куда-то?

– Нет, командир, – робко подал голос Сверчок. – Я запомнил. Ты положил его на ту страницу, где рисунок. Змея такая, с широкой-широкой шеей.

– Кобра с капюшоном, – кивнул Фагрим. – Командир, мы ведь уже убедились, что у парнишки хорошая память.

– А сквозняком выдуть не могло? – предположил Гижер.

– Тут обложка тяжелая, – вздохнул Ларш. – Но поищите, только вазу не разбейте.

Короткие, но тщательные поиски не увенчались успехом.

– А дверь-то была под чарами, – задумчиво протянул Гижер.