Воспитанник орков. Книга первая - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 11

– Да, можешь передать своему дядюшке, что скоро ему дадут очень крупный заказ. Половина нашей колонии возвращается в Скаллен. Так что, для транспорта потребуется много горючего. Еще. Может быть, тебе понадобится какая-то помощь. Имей в виду, что все мои сородичи не откажут.

Гном на прощание попытался обнять юношу, но дотянулся лишь до живота. Пришлось Дануту наклоняться и самому обнимать старого гнома.

Когда старик ушел, Данут загрустил. Кажется, он только что потерял единственного друга.

Пока Данут смотрел вслед мэтру Байну, из дома вышел дядюшка и братец.

– Что ему от тебя нужно? – поинтересовался дядя, не одобрявший дружбы племянника с гномами.

– Ничего, – отозвался Данут. – Просто, мэтр пришел попрощаться. Да, он еще просил сообщить, что будет большой заказ на петрол.

– Вот как? – заинтересовался дядюшка. – А насколько большой?

– Точно не знаю, – пожал плечами Данут. – Но мэтр сказал, что половина гномов возвращается в Скаллен.

Вместо того, чтобы обрадоваться, дядюшка расстроился.

– Это что же получается, гномы уедут, а кто у меня петрол покупать станет? Так мне и разориться недолго.

Глава шестая

Подсчеты и расчеты

Дануту было скучно. Плохо, когда работы много, но еще хуже, когда нечего делать. Два полубочонка петрола, выданные приказчику судостроителей, не в счет. В конторе – небольшой комнатушке с узкими застекленными оконцами, куда юноше разрешалось входить по причине его статуса, заседали дядя и братец. Судя по всему, родичи пытались подсчитать, сколько понадобится петрола, чтобы выполнить будущий заказ гномов. В его же разумении, смысла в этом не было – сколько петрола спросят, столько и продать. Но у дядюшки были свои соображения. Он уже успел нанять грузчиков в помощь племяннику, отправить людей на дальние склады. Упускать выгодный заказ было никак нельзя.

– Значит, так – записывай, – глубокомысленно изрекал дядя, – на один «тепловик» мы продаем сорок бочек в год. Так? Но это здесь, в Тангейне. Сколько тепловиков у гномов?

Казистер обратился к своим тетрадям, принявшись неспешно листать. Даже потряс ими, будто надеясь, что цифры спрятались где-то между страниц. Не найдя ничего, только пожал плечами.

– Где записи? – вытаращился дядя на пасынка. – Тебе еще в прошлом году было сказано – узнать обо всех водных и сухопутных тепловиках, все записать. Ну, что ты там возишься, давай, – требовательно протянул дядюшка руку.

– Не успел, – равнодушно пожал плечами Казистер. – У меня и так дел очень много. Вон сколько, – кивнул парень на окошечко, из которого были видны бесконечные стеллажи. – Каждый день учет надобно вести.

– Тебе что, сложно было? И всего-то сосчитать – сколько тепловиков, – начал перечислять глава Торгового дома, загибая пальцы. – Какие тепловики, сколько петрола уходит на сто стадий! Вот! – потряс он кулаком.

– Я… – начал спорить пасынок.

– Ты болван, каких свет не видывал, – презрительно усмехнулся глава Торгового дома. – Зачем я тебе в младшие приказчики взял? Чтобы ты точки ставил? Настоящий приказчик должен смекалку проявлять. А тебе, придурку, даже смекалки не надо – исполняй, что хозяин скажет, вот и все. Что, трудно было сходить к недомеркам, да посмотреть? Ну, в порт еще, народ расспросить? Знаешь, сколько на это место толковых парней просилось? – Повернувшись к племяннику, Милуд с горечью произнес: – Дражайшая супруга не хотела, чтобы ее первенец в подмастерьях ходил. Видите ли – несолидно. Мол, что люди скажут, если ее сыночек будет горшки ворочать? Дескать – Силуд собственного пасынка в грузчики отрядил, злодей этакий! А он, Ящер его возьми, только на собственную морду любуется. Ах ты, тварь ленивая…

Данут первый раз видел, чтобы дядюшка демонстрировал недовольство Казистером, да еще прилюдно. Но это было не все – с неожиданным проворством Силуд вскочил с места и принялся таскать пасынка за волосы, отвешивая звонкие затрещины. Устав, отшвырнул парня в угол. Тот, глотая слезы и сопли, проскулил:

– Я матушке пожалуюсь!

– Молчать идиот! – рявкнул дядюшка, замахиваясь, отчего пятнадцатилетний красавчик присел, закрывая голову руками. – Скажешь еще хоть слово, пойдешь улицу подметать, вместе с этой старой гусыней.

Куда девалось показное благодушие Силуда, его демонстративное подчинение супруге…

– Ты еще здесь? – грозно рыкнул дядя. – В порт! Бегом!

Пасынок, скуля и размазывая слезы, принялся вытаскивать из угла красивое тельце. Поднявшись, Казистер поплелся к двери, сгорбившись и, еле-еле переставляя ноги, словно старик. Чувствовалось, что выходить на улицу и брести в далекий и страшный порт, ему не хотелось. Данут, посмотрев на обреченную спину, пожалел братца:

– У гворнов пять тепловиков для перевозки, десять грузовых. Те, что для гворнов – гномов, то есть, петрола жрут в полтора раза больше, чем грузовые, – сообщил Данут к удивлению дядюшки и радости, перемешанной с тайной завистью, братца.

– Откуда знаешь? – недоверчиво прищурился дядюшка, но сам же себе ответил: – А, не зря, значит, с недомерками дружил. И то польза.

– Может, ты еще знаешь, сколько петрола расходуется на день пути? – слегка надменно поинтересовался Казистер, уже начавший оправляться от своего позора.

– Петрола нисколько, – в тон ему усмехнулся двоюродный брат.

– И на чем же они плавают? – хохотнул начавший оправляться от унижения братец. – На дровах? Или, – попытался уколоть дикаря Казистер, – петрол покупают, чтобы мазать мостовые?

– Казистер, – резко оборвал его отчим. – Не выставляй себя полным дураком.

– А что такое? – возмутился пасынок. – Разве тепловики плавают не на петроле?

– Плавает дерьмо в бочке, а тепловики ходят. И ходят они не на самом петроле, а на его производных. Как, то бишь, его?

– Газолин, – подсказал Данут, слегка удивленный, что смазливый братец не удосужился узнать настолько простые вещи. И чему его в училище обучали? – На их подворье перегонные кубы стоят. Из полубочки петрола выходит около четверти газолина. После перегонки мутная жижа остается, которой они котлы топят.

– Это я знаю, – отмахнулся дядя. – Вони от этих котлов… – хозяин брезгливо передернул плечом. – Так как ты думаешь, сколько они петрола покупать станут? Прикинуть бы… Может, стоит еще прикупить?

– Слышал, что четверти бочки газолина хватает на сто стадий, – начал вспоминать Данут. – Это у грузовых, а у пассажирских – чуть больше. Надо посчитать, сколько стадий от Тангейна до Скаллена.

– Ну, это не сложно, – уже в который раз махнул дланью дядюшка. – Путь по Шейне я хорошо знаю.

– А, вот еще что, – вспомнил вдруг Данут. – По Шейне, если вниз по реке, расход горючего будет меньше.

– Стало быть, будем считать, что по реке они станут тратить… ну, скажем, четверть бочки на сто пятьдесят стадий. Подсчитал? – неожиданно бросил Силуд застывшему пасынку.

– Что подсчитал? – подскочил от неожиданности Казистер.

– Все то, болван, о чем мы только что говорили, – раздраженно бросил Силуд.

– А мне не приказывали…

– Полный идиот, – выдохнул Силуд. – Значит так, – побарабанил дядюшка пальцами по столу. Повернувшись к Дануту, сказал: – Хотел я этому болвану серьезное дело доверить, но не судьба. Мы сейчас попытаемся подсчитать – как и сколько, а ты сходишь к моему ростовщику, Альц-Ром-Гейму и возьмешь у него сто … нет, двести векшей. Знаешь, как ростовщика найти?

– В доме под жабой, – кивнул Данут. – Только не знаю, под какой именно.

– Как, под какой? – удивился дядюшка. – Под красной, под какой же еще? Не может же мой банкир под зеленой сидеть.

Чем был хорош Тангейн, так это тем, что над мастерскими и лавками висели вывески. Некоторые из них – сапоги, крендели с калачами, иголка с ниткой, циферблаты и кружки, были понятны сразу. Но почему некоторые цирюльни (им бы, положены, лишь ножницы или бритвы) украшались полосатыми столбиками, в белую и красную краску, Данут понял не сразу. Оказывается, это означало, что оный цирюльник, помимо стрижки и бритья, обучен драть зубы и пускать кровь. Раньше у подобных заведений висели окровавленные тряпки, но магистрат решил, что так некрасиво. Ростовщики и менялы обитали под разноцветными жабами, нисколько не стесняясь неказистого земноводного. И, чем богаче ростовщик, тем темнее была его «жаба». В Тангейне было до дюжины белых жаб, восемь желтых, штуки три синих жаб, две оранжевые и лишь одна красная. В Силлуме, говорят, есть даже коричневая. Но существует ли дом под «черной» жабой, не знал никто.