Цена империи. Выбор пути (СИ) - Тарханов Влад - Страница 52

Но, изложим события в их хронлогическом порядке. Кто же мог знать, что тривиальные уроки светского пения, кои входили в число обязательных дисциплин для гардемаринов, приведут к столь значительным последствиям. Поприсутствовав несколько раз на сих мероприятиях, я осознал две вещи: во-первых, этот стон у них песней зовётся, а во-вторых — что за репертуар у них? Надо что-нибудь массовое петь, современное. Ещё в детстве образца сороковых годов ХХ века, моя маменька с маниакальным упорством занималось издевательством надо мной, что официально именовалось обучением игры на пианино. А уже в более зрелом возрасте, сопровождая студентов в выездах на картошку пристрастился к гитаре. Да и сам Сандро, как и все Романовы умел пользоваться не только белым и огнестрельным оружием, но и музыкальными инструментами. Посему мне пришлось выбирать между двумя возможными вариантами действий: продолжать терпеть зверства педагогов или пойти по проторенной дорожке классических попаданцев и заняться прогрессорством в сфере песенного репертуара, сиречь плагиаторством.

Пришлось напрячь модифицированные серые клеточки мозга и заполнить несколько тетрадок аккуратным каллиграфическим почерком текстами шлягеров, прозвучавшими с кино и телеэкранов. Среди ограбленных, для начала оказались Юрий Ряшенцев, Владимир Высоцкий и Эдуард Успенский. Естественно, что и Крылов и Менделеев были вовлечены в сей заговор и после нескольких репетиций у меня во дворце, мы подготовились к бою. Кстати, я решил убить сразу двух зайцев и одновременно с песнями из будущего ознакомил своих друзей с современной для себя орфографией. Нужно отметить, что после некоторого недоумения они прониклись идеей реформы алфавита. И вот, во вторник, на уроке музыки, который следовал после строевой подготовки, когда уставшие гардемарины блаженно вытянули натруженные ноги под партами и мечтали лишь о тишине и покое, господин Петров весьма опрометчиво предложил обучающимся исполнить любую светскую песню по их выбору. К его удивлению, желающих оказалось сразу трое. Я занял позицию за клавишами рояля, а мои друзья разместились по флангам оного. Первые же звуки несколько непривычной для слуха присутствующих музыки заставили всех встрепенуться, а маэстро Петров просто застыл, внимая и непроизвольно отбивая рукой такт по столу. После того, как в первый раз прозвучал припев, все начали подпевать, вначале про себя, а затем всё громче и громче. К концу исполнения слова «Не вешать нос, гардемарины! Дурна ли жизнь, иль хороша. Едины парус и душа, едины парус и душа, судьба и Родина едины!» сотрясали стены и потолок залы. Отменная акустика и хор из несколько десятков молодых мужских голосов привели к тому, что эту песню услышали на нескольких этажах здания корпуса. И стоило ей лишь прерваться, как в аудиторию вошел начальник морского корпуса контр-адмирал Епанчин, который уже несколько минут стоял за дверью. В одно мгновенье все гардемарины вскочили и вытянулись в струнку.

-Вольно, господа гардемарины, — произнёс Епанчин, — присаживайтесь, — и задал вопрос преподавателю музыки и пения:

— А скажите мне, уважаемый Виктор Владиславович, что это за песню пели ваши ученики? Признаюсь, она мне очень понравилась, но слышу её впервые.

— Я так же в неведенье, ваше превосходительство, — ответствовал почтенный маэстро. Возможно, следует переадресовать сей вопрос гардемаринам Крылову, Менделееву и Романову, ибо именно они её исполнили.

-А, это наши неразлучные три мушкетёра, — с улыбкой произнёс контр-адмирал, давая знать, что отлично осведомлён обо всём, что происходит в вверенном ему корпусе. Тогда, господа менестрели, может порадуете старика ещё какой-нибудь новинкой? Мы переглянулись и почти хором выпалили:

— Охотно, ваше превосходительство, какую желаете услышать: героическую или шуточною. Правда обе о пиратах, но для героической потребуется гитара.

— Изволили читать роман Роберта Стивенсона? — поинтересовался Епанчин.

Так точно, ваше превосходительство ответил я, практиковались в знании английского языка, а Менделеев и Крылов потвердели сие кивками.

-Отлично, господа. Тогда спойте пожалуйста шуточную.

И мы под мой аккомпанемент исполнили песню «Провожала на разбой бабушка пирата». Контр-адмирал был явно доволен, более того, его превосходительство изволило весело смеяться. Но затем он окинул нас таким заинтересованным взглядом, что невольно возникло подозрение о наличии у начальника морского корпуса планов на нашу троицу. А еще через минуту, подозрение трансформировалось в уверенность.

— Скажите, Виктор Владиславович, — Епанчин обратился к Петрову, — вы не будите возражать если я воспользуюсь своим положением и заберу этих трёх гардемаринов к себе в кабинет, дабы обсудить один важный вопрос? Естественно, что согласие было получено, а необходимые условности соблюдены. Еще через несколько минут мы сидели в адмиральском кабинете напротив его превосходительства.

— Господа, вы не могли бы открыть некоторые подробности о песне о гардемаринах, — после небольшой паузы начал разговор начальник корпуса. Кто автор слов и, кто написал музыку. Отвечать пришлось мне, тем паче, что сия ситуация была вполне предсказуема.

— Видите ли, — ваше превосходительство, — но Епанчин жестом меня остановил и произнес, — господа, наша беседа носит неофициальный характер, а посему обращайтесь ко мне по имени отчеству.

— Видите ли, Алексей Павлович, — продолжил я, — текст этой песни попал в мои руки совершенно случайно. В библиотеке отца нашлась тетрадка с историей о жизни и подвигах трёх гардемаринов из навигацкой школы времён Императрицы Елизаветы Петровны. Возможно, неизвестный мне автор планировал написать некую пьесу, ибо помимо краткого жизнеописания этих юношей, там были еще стихи, кои легко переложить на музыку. Именно это я и попытался сделать в силу своих способностей, а результат вам известен.

По всему было видно, что у контр-адмирала проявился отнюдь не праздный интерес к нашему творчеству, ибо тон становился всё более заинтересованным, а вопросы всё более конкретными.

— А сколько ещё может получиться песен? — продолжил выяснять начальник морского корпуса.

— Ровно восемь, Алексей Павлович, — лаконично ответил я. Но для исполнения некоторых из них одного рояля мало, потребуется небольшой оркестр: скрипки, труба и барабан из ослиной шкуры, а также чей-нибудь череп для лучшего антуража...

— Ну это не трудно организовать, — задумчиво произнёс Епанчин, но затем встряхнулся и счёл необходимым дать некоторые объяснения столь повышенного интереса.

— Понимаете, господа, мне по роду своей деятельности приходится периодически встречаться на приёмах с начальницей Смольного института Ольгой Александровной Томиловой. Так вот, эта достойная дама, наслышана об успехах гардемаринов морского корпуса в музыке, пении и поэзии, — на этом слове он значительно посмотрел на меня, — и предложила организовать небольшое театрализованное представление, в котором женские роли могли бы исполнить её воспитанницы.

Теперь всё стало на свои места. Среди смолянок было много девушек из старинных и славных фамилий, но, увы, далеко не все могли рассчитывать на достойное место при дворе после окончания института. Оставалась возможность замужества, но похвастаться большим приданным могли единицы. А с другой стороны, хотя в морском корпусе в основном учились выходцы из дворянских семей и жалование флотского офицера было выше, чем у их сухопутных собратьев, рассчитывать на принцесс или герцогинь так же не приходилось. Нечто подобное было и в двадцатом веке, когда на совместные вечера собирались курсанты военных училищ и студентки педагогических или медицинских институтов. Куда бы не попал советский лейтенант, найти вакансию для учительницы или врача было значительно проще чем архитектору или выпускнице консерватории.

Просьба начальника, это разновидность приказа, а кроме того, опыт участия в капустниках и КВН у меня был. По реакции своих друзей я понял, что они согласны, осталось лишь соблюсти формальности и так сформулировать свой положительный ответ, что с одной стороны не рассердить его превосходительство, а с другой сформировать у него чувство некой обязанности за предстоящий титанический творческий труд. Через неделю мы принесли контр-адмиралу, обещанный сценарий небольшой пьесы или, если угодно, набора сцен, а еще по истечению трёх дней мы были вызваны к его превосходительству. В его кабинете присутствовала дама на платье которой сверкал малый крест Ордена Святой Великомученицы Екатерины, второго по значимости в иерархии наград Российской Империи, а на плече шифр с вензелем моей маменьки. Перед ней лежала тетрадка с плодами наших трудов и судя по её доброй улыбке, они явно получили положительную оценку. Она внимательно смотрела на нас сильно прищуриваясь, как это обычно делают люди с плохим зрением.