Нулевой пациент. Случаи больных, благодаря которым гениальные врачи стали известными - Перино Люк - Страница 29

Теперь его занимает не самокритика его гомосексуальной приверженности и не число побед, а совсем другая тема. В последние несколько месяцев у него на руках и спине стали появляться синяки. Сначала он подозревал слишком бурные утехи, а потом убедился, что дело в чем-то другом. Один из синяков совсем безобразен, иногда он покрывается пузырьками, напоминающими высыпания при лихорадке. Его тревогу усиливают приступы усталости, особенно же Гаетан опасается потери сексуальной привлекательности. Он решает немедленно обратиться к врачу.

После обращений к нескольким специалистам и лабораториям в июне 1980 года приходит диагноз: саркома Капоши. Скверная болезнь, которая обычно поражает людей старых и со слабым иммунитетом, а никак не греческих богов и микеланджеловских давидов. Врачи прямолинейны: этот рак может поразить все слизистые и распространиться на легкие. Развитие его непредсказуемо – то ли быстрое, то ли медленное, лечение тяжело, прогноз неблагоприятен…

Гаетан соглашается на лечение. Почему именно с ним случилась эта редкая старческая болезнь? Ему 27 лет, смерть еще очень далека, ему хочется жить, ничего не меняя в привычках Дон Жуана аэропортов.

Год спустя он узнает – слабое утешение, – что не ему одному так не повезло. Пятого июня 1981 года CDC[48] официально объявляет о росте случаев саркомы Капоши в трех крупных городах: Лос-Анджелесе, Сан-Франциско и Нью-Йорке. Все пациенты – гомосексуалы с подавленным иммунитетом. Саркома Капоши становится гей-раком, раком гомосексуалов.

CDC выяснил, что половина пациентов этих городов была сексуальными партнерами Гаетана. Его строго предупреждают о том, что он заразен и должен поменять привычки. Обнаруживается, что он мог заразиться на Гаити. Какое счастье для Америки: враг вовне, и он черный. Это новое заболевание поддерживает мифы о болезнях, передаваемых половым путем: они приносятся из-за границы. К тому же этот дьявольский распространитель носит французскую фамилию Дюга, он франкофон, уроженец Квебека. Он подхватил болезнь на Карибских островах, где живут либо вырожденцы, либо коммунисты, и привез ее на американскую землю. Кто знает, может, молодой Дональд Трамп, богатый наследник и большой любитель женщин-игрушек, именно тогда разрабатывал план спасения доброй Америки от злого мира?

История гласит, что Гаетан Дюга не придерживался советов врачей и предупреждал своих партнеров только после сексуального акта: «У меня гей-рак, я от него умру, и ты тоже». Неважно, правда это или вымысел, ведь дьявол должен вести сатанинские речи.

Однако медицинский факт неоспорим: Гаетан Дюга заразил более 20 % из 250 американских больных, продиагностированных до апреля 1982 года.

В июле 1982 года эта новая болезнь получила название синдрома иммунодефицита человека, сокращенно СПИД. В мае 1983 года французский коллектив под руководством Люка Монтанье и Франсуазы Барре-Синосси из Института Пастера публикует в журнале Science отчет об открытии вируса, ассоциированного с лимфаденопатией (Lymphadenopathy-associated Virus, LAV), – считается, что он вызывает СПИД. После нескольких стычек между французскими командами в бой вступают американцы, чтобы попытаться получить патент на тест, ведь прибыль обещает быть баснословной. Американцы называют вирус ARV. Французы открывают второй тип вируса, который называют LAV-2. В итоге в 1986 году битва заканчивается, и все договариваются именовать два вируса VIH-1 и VIH-2 (вирус иммунодефицита человека).

Гаетан Дюга умер в 1984 году в возрасте 31 года после насыщенной сексуальной и медицинской жизни. Этот суперраспространитель 30 лет сохранял свой статус нулевого пациента американского СПИДа, пока в 2016 году в двух статьях не было показано, что болезнь появилась в Нью-Йорке в начале 1970 годов. Дьявол утратил позиции.

Все более и более точные исследования предполагают, что оба вируса ВИЧ произошли от обезьяньего (VIS). Заражение человека могло начаться в 1920-х годах с мутации при переходе вируса к человеку, как это часто бывает при пересечении видового барьера. Настоящий нулевой пациент был каким-нибудь заирским охотником, который заразился от укуса или при разделывании добычи. Честь Америки спасена, честь человеческого вида тоже: дьявол – это шимпанзе.

Редки инфекционные болезни, летальность которых без лечения достигает 100 %. Даже легочная чума выпускала кого-то из своих когтей. Бешенство долгое время оставалось единственной болезнью, не оставляющей никакой надежды на выздоровление после проявления первых симптомов. Второй в эту мрачную категорию попал СПИД. Считается, что без лечения он смертелен. Возможно, зря.

В 1990-е годы врачи обнаружили, что некоторые серопозитивные люди долгие годы не испытывали никаких симптомов болезни. Они были больны биологически, но не клинически.

Эти «здоровые носители» биологического СПИДа получили разные определения: «долго выжившие», «устойчивые», «долговременные контроллеры». Сейчас, когда я пишу эти строки, в мире продолжает бессимптомно жить горстка людей, не получающих никакого лечения, но уже лет 30 как серопозитивных. Их называют элитными контроллерами; они составляют 0,5 % от всех серопозитивных, что заслуживает внимания. Таким образом, можно говорить, что летальность СПИДа не 100 %, а 99,5 %.

Очевидно, устойчивость к СПИДу определяется генетически. Тут мы можем быть спокойны за будущее человечества: какими бы ни были будущие химические и бактериологические угрозы, всегда найдется малая доля населения, у которой уже имеются защитные гены от еще не знакомого зла. Описанная Дарвином, эта изменчивость, зависящая от изменений окружающей среды, лежит в основе эволюции видов.

Я не стану рассказывать банальную историю первого элитного контроллера, а лучше приведу историю другого нулевого пациента, она действительно необычна в этой серии о первопроходцах в лечении или страдании.

Когда в 1995 году в Берлине Тимоти Браун получил положительный результат теста, он был подавлен, как и все, получающие такую весть. Он сделал тест после звонка одного из своих бывших любовников из Сиэтла, своего родного города. Его экс сообщил, что болен СПИДом и рекомендовал Тимоти сделать анализ.

Он помнит эти отношения с одноклассником. Оба были школьными активистами и не скрывали своей сексуальной ориентации. Видя усиливающуюся в Штатах дискриминацию по отношению к больным СПИДом и, соответственно, к гомосексуалам, они примкнули к движению Act Up. Мать, которая воспитывала Тимоти одна, поддержала его в первом бою. Единственный и любимый сын, он решил в итоге уехать из Америки. После Барселоны он переехал в Берлин, где работа официанта позволяла оплачивать учебу.

В 1995 году антиретровирусных препаратов еще не было; диагноз СПИД звучал как смертный приговор. Тимоти звонит своему бывшему за моральной поддержкой.

– Ты понимаешь, что нам двоим осталось жить лишь несколько лет, – отвечает тот вместо утешения.

Тимоти вдруг чувствует себя одиноким и отрешенным. Между тем он уже начал посещать занятия в Берлинском университете. Учение – один из его стимулов жить. «Я справлюсь», – думает он…

Его надежды увенчались появлением первых эффективных антивирусных препаратов в 1996 году, менее чем через год после постановки диагноза. Он оказывается среди тех счастливчиков, которые неплохо переносят суровое лечение. Терапия с самого начала показывает свою эффективность, значительно снизив вирусную нагрузку. Удача снова улыбается Тимоти в виде договора на немецко-английские переводы. Жизнь почти что заиграла прежними красками…

В 2006 году, вернувшись в Штаты, он чувствует себя обессиленным. Однако анализы на вирус удовлетворительны, и он хорошо переносит новое эффективное лечение. Врачи подтверждают, что ВИЧ дремлет, а усталость должна иметь другую причину.

После нескольких дней поисков диагноз получен: острый миелоидный лейкоз, один из самых смертоносных видов рака у взрослых. Лечение малоэффективно, рецидивы часты, единственный способ избежать смерти – пересадка костного мозга…