Записки из скорой помощи - Шляхов Андрей Левонович - Страница 5

Во-вторых, на конференции не было Тюленя, заведующего подстанцией Дениса Олеговича Тюленькова. Вчера утром он был вызван «на ковер» в Центр, к Сыроежкину, и с тех пор на подстанции не появлялся.

В-третьих, Лжедмитрий, сидевший по правую руку от Прыгунова, имел вид весьма унылый, хотя обычно в присутствии руководства он держался бодро и энергично.

– Что-то будет! – сказал в пространство врач с многообещающей фамилией Могила, усаживаясь на стул позади Данилова.

Конференции проводились в самом большом помещении шестьдесят второй подстанции – в комнате отдыха фельдшеров.

– Что-то всегда происходит, Леша, – ответил Данилов, с любопытством разглядывая Новицкую.

Ему почему-то было приятно прийти к выводу, что она хорошо выглядит. Не хуже, чем в институте, разве что под глазами легли тени… Или это от освещения? «Должно быть – от освещения», – решил Данилов.

Ровно в восемь пятнадцать Прыгунов поднялся со своего стула и объявил:

– Дорогие коллеги! Хочу сообщить вам о том, что Денис Олегович вчера попросил уволить его по собственному желанию, и эта просьба была удовлетворена.

Аудитория зашумела. Большая часть ее была преисполнена сочувствия к Тюленю. Денис Олегович был начальником флегматичным, снисходительным и не очень требовательным.

– Человеку свойственно ошибаться, – было его любимой присказкой.

Выждав с минуту, словно давая сотрудникам подстанции возможность свыкнуться с потерей, Прыгунов поднял руку, призывая к тишине.

Новым заведующим подстанцией назначена Елена Сергеевна Новицкая, ранее работавшая в должности старшего врача шестьдесят четвертой подстанции.

– Из молодых – да ранняя! – раздался голос фельдшера Малышкова.

Малышков дорабатывал полгода до пенсии и, естественно, никого не боялся. Напротив – его боялось начальство и предпочитало не связываться, так как оба сына Малышкова были адвокатами, готовыми засудить весь белый свет, защищая родного папашу.

– Не тебе судить, старый хрыч! – оборвала Малышкова старший фельдшер Надежда Казначеева. – Давайте лучше поприветствуем новое руководство.

С деланным энтузиазмом Казначеева захлопала в ладоши, но ее аплодисменты, не встретив поддержки, тут же увяли.

– Так вот кому не хотел портить первый день Соловьев, – шепнул Данилов, сидящей рядом с ним Вере.

– Новое начальство – это стихийное бедствие, – ответила Вера.

Глава вторая. Новая метла

– Нет, скажите мне – почему сантехника нужно ждать в течение целого дня, заказанную и оплаченную мебель везут неделями, а мы должны прибывать на место за пятнадцать минут? И по каким поводам – «таблеточки закончились» да «в спину стрельнуло»…

От визгливого, какого-то «наждачного» голоса доктора Бондаря у Данилова всегда начинала болеть голова. Поэтому он не стал задерживаться в диспетчерской. Поздоровался со всеми, получил от сменяемого доктора Федулаева наладонник и железную коробочку с «наркотой», расписался во всех журналах, число которых неотвратимо приближалось к двадцати, и направился на кухню – выпить чашку кофе, если удастся. За ним увязался Эдик, еще не вписавшийся в коллектив.

– Виктор Георгиевич прав, мы действительно большую часть времени работаем вхолостую, – начал Эдик, явно приготовившись ко всестороннему обсуждению проблемы.

Оба чайника оказались пустыми – предыдущая смена выдула весь кипяток и не позаботилась о тех, кто должен прийти. Данилов решил обойтись без кофе. Пока вскипятишь воду заново – начнется утренняя конференция или получишь вызов.

– Пошли в фельдшерскую, – сказал он Эдику. – И старайся поменьше слушать Виктора Георгиевича. На серьезных вызовах он теряется от непонимания и незнания, передавая всю инициативу фельдшерам. Пустые поводы, где ничего не надо делать – это как раз для него. По Бондарю все болезни происходят от употребления жареной картошки, даже сифилис.

– Да ну? – удивился Эдик.

– Истинная правда! Попросись у Дениса Олего… у новой заведующей, чтобы подсадила тебя на сутки к Бондарю – такого насмотришься! На книгу хватит…

– Нет уж, Владимир Александрович, – твердо ответил стажер. – Я лучше с вами…

Конференцию открыла Новицкая.

– Я три дня наблюдала за тем, как происходит сдача-прием смены, – без предисловий начала она. – За все это время никто из сотрудников не пересчитывал и не проверял ничего, кроме ампул с наркотическими препаратами. Ни разу не были проверены ящики, не говоря уже о машинах…

– Мы доверяем друг другу! – с пафосом выкрикнул Бондарь.

– Желающие высказаться смогут сделать это после того, как я закончу. – В голосе заведующей отчетливо зазвучал металл. – Прошу одиннадцатую, двенадцатую, четырнадцатую и шестнадцатую бригады принести сюда ящики для проверки. Прямо сейчас.

Четверо сотрудников, в числе которых была и Вера, поднялись со своих мест и направились к выходу.

– А пока несут ящики, я хотела бы узнать мнение Дмитрия Александровича по этому поводу. Прошу вас…

Красный как рак, старший врач встал, оглядел собравшихся, словно ища у них поддержки, и сказал:

– Вы правы, Елена Сергеевна, это никуда не годится. Я лично займусь…

– Да уж, пожалуйста, – заведующая кивком показала Лжедмитрию, что он может сесть. Тот покраснел еще больше, но остался стоять на ногах.

– Понимаете ли, Елена Сергеевна, специфика нашей работы такова…

В помещение вернулись посланные за ящиками.

– Я знаю специфику «скорой помощи», Дмитрий Александрович, – улыбнулась Новицкая. – Бывает, что за вызовами нет времени на проверку, но сегодня пока еще не было ни одного вызова…

В кармане у Данилова раздалась мелодичная трель, и одновременно из динамика, укрепленного под потолком грянуло:

– Шестьдесят два – одиннадцать – вызов! Одиннадцатая бригада – вызов!

Все как положено – стоит только сказать, что сегодня не было ни одного вызова, не постучав при этом по дереву, как вызова посыплются сразу же.

– А зачем объявлять по селектору? – поинтересовался Эдик. – Ведь есть же коммуникатор.

– Чтобы мне не бегать по подстанции, собирая бригаду. Наладонник – один, а нас – четверо.

– Пронесло! – обрадованно сказала Вера, закидывая ящик в машину. – Чует мое сердце, она и машины проверять полезет. Послал же бог начальство…

Тут Вера осеклась, помолчала секунду-другую и, решившись, спросила:

– Владимир Александрович, а правду говорят, что вы с Еленой Сергеевной вместе в институте учились и даже… дружили?

– Правду, – коротко и несколько суховато ответил Данилов, удивляясь про себя Вериной осведомленности.

Он никогда никому не рассказывал про свои отношения с Еленой, да и вообще никогда не говорил о ней ни с кем на подстанции. Данилов вообще не любил вспоминать прошлое. Хватало ему маминых причитаний по поводу музыкальной школы, которую сын окончил с отличием и консерватории, поступать в которую он наотрез отказался.

Понятливая Вера тут же перевела разговор на другую тему.

– Мужчина, тридцать пять лет, плохо с сердцем… – с выражением прочитала она повод к вызову на карточке. – Стопудово – похмельный синдром! И время самое то – утро, пора на работу идти.

– Скорее всего, – согласился Данилов. – Впрочем – инфаркты в последние годы сильно помолодели.

– А правду говорят, – вступил в ученый разговор Петрович, – что после инфаркта с этим делом нелады начинаются?

– Кто о чем – а вшивый о бане! – фыркнула Вера. – У тебя, Петрович, неладов с этим делом и после смерти не будет!

– Кому оно нужно – после смерти? – резонно возразил Петрович, сворачивая на Андижанскую улицу. – Который дом там?

– Сорок второй, первый подъезд, – ответил Данилов.

– Знакомый адрес… – наморщил лоб Петрович.

– Бабка Духанова! – напомнила из салона Вера. – Зинаида Аристарховна…

– Точно! – оживился Петрович. – Что-то давно она не вызывала.

– С весны в стационаре торчит. Скоро, наверное, выпустят.