Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 92

— Да, правда, — немного смягчилась бабушка. — Волшебницей будет…

— А я, между прочим, бывший человек, — попыталась еще немного подсластить пилюлю Лахджа.

— Что ж ты такого-то натворила-то, бедняжка?

— Была настолько преступно красива, что демоны заметили меня и уволокли, — не соврала ни единым словом Лахджа. — А Майно спас… потом уже.

— А… ну… раз… ладно…

С такой историей Ярдамила Дегатти еще могла примириться. Ее не настолько волновали честь семьи, достоинство рода и прочие вещи, о которых без устали твердил Гурим. Но внучка-полудемон — это, конечно, удар…

— Она хорошая, — продолжала немножко заискивать Лахджа.

— И я, я хорошая! — запрыгала Астрид. — Я летать умею и зайчиков пускать!

— И ты хорошая, — погладила ее мама. — Иди, помоги еноту резать кекс. Он с шоколадом.

Она решила не усугублять. Снизить количество раздражителей.

— Ты, — указал на нее свекр. — Паргоронский суккуб. Ты окрутила моего сына. Пролезла в его жизнь и постель. Запятнала чистоту крови моего рода.

— Да не суккуб я! — вспылила Лахджа. — Что вы все заладили?! Инкадатти со своими печатями против суккубов… они на мне даже не работают!..

— Инкадатти?.. — изумился Гурим. — Старый драуг еще жив?! Он сдохнуть-то собирается когда-нибудь?!

Тут в нем проснулась какая-то инфернальная ярость. Потусторонняя злоба. Он едва не превратился в мстительного духа, такое возмущение поперло наружу.

— Живее всех живых, — с готовностью ответила Лахджа. — Бегает, скачет, грибы собирает. Ножиком мне грозил.

— Ножом?.. Моей невестке?.. — холодно спросил Гурим.

— Ага. Скандалит, кляузы пишет. Все нервы вымотал.

— Я проклинаю Берде Инкадатти, — торжественно произнес Гурим. — Да сгниют его чресла, да перестанут видеть его глаза, да откажут его уши, да рассыплется его позвоночник. Да наполнится его жизнь горем и страданиями. Да умрет он в печали и тоске, всеми забытый и оставленный.

Сын сглотнул. Он надеялся, что печати тети Маврозии достаточно прочны — гнев отца стал почти материальным. Конечно, волшебство он после смерти утратил, но мстительному духу важнее сила воли и чувств, а уж с этим у Гурима Дегатти все превосходно.

Астрид вернулась с нарезанным кексом на маленьких тарелочках. Она торопливо уплела один кусок и протянула пустую тарелочку Ярдамиле. Потом еще быстрее слопала второй — и протянула тарелочку Гуриму.

Призраки взяли призрачные кусочки кекса, и Гурим впервые поглядел на Астрид с некоторой симпатией. Все еще как на гнусное паргоронское исчадие, но теперь по крайней мере — как на исчадие дрессированное, послушное.

А Лахджа удивилась, откуда Астрид знает, как правильно угощать духов. Сама-то она помнила все эти тонкости еще с тех пор, как посещала Шиасс, но дочь-то… ах да, точно. Третий кусок Астрид съела для дедушки Айзы. Похоже, он давно научил приемную правнучку этому полезному навыку.

— Как ты относишься к моему сыну, паргоронское исчадие? — почти благосклонно спросил Гурим.

— Он чудесен и прелесен, как китовых звуки песен! — ответила Астрид, делая книксен.

Гурим дернул губами так, что еще бы чуть-чуть — и это смогло бы сойти за улыбку. Астрид съела для него еще кусок кекса, и у Гурима дернулась рука так, словно он потянулся погладить приемную внучку по голове.

— Прелестен, — все же поправил он. — Правильно говорить «прелестен».

Майно поговорил с отцом. Спокойно поговорил. Он рассказал родителям все, что с ним было после их смерти… опустив личные подробности, конечно. Как стал профессором и получил премию Бриара, как зачастил в Паргорон и в конце концов познакомился с Лахджой.

Узнав, что его сын хотя и с помощью друзей, но одержал верх над демолордом, Гурим Дегатти ничего не сказал, но у него на лбу разгладилась морщинка. А услышав, что сам председатель ученого совета попросил его написать монографию — снова почти что улыбнулся.

Почему он ценит меня только за достижения?

Ну вот такой он. Дай отцу немного порадоваться в загробной жизни.

Почему я должен его радовать? Он даже не извинился за подвал.

Лахджа жалостливо поглядела на мужа. Нескольких минут ей хватило, чтобы понять — ее свекор из тех людей, что не умеют извиняться. Не умеют признавать неправоту. Не умеют сомневаться в своих словах и поступках.

Прямо сейчас покойный Гурим даже прочней прежнего убедился, что все делал правильно. Ведь его сын стал великим волшебником. Получил Бриара. Захомутал в фамиллиары высшего демона… при этом, правда, еще и зачем-то на нем женился, но… без «но». Гурим не собирался этого терпеть.

— Брак надо расторгнуть, — доброжелательно произнес он. — В конце концов, это отвратительно — делать фамиллиара супругом.

— В таком случае наша внучка станет незаконнорожденной, — заметила Ярдамила.

— Внучку можно признать.

— У нее все равно не будет матери.

— Будет. Жить-то она будет в доме.

— В таком случае у Майно даже не будет оправданий, почему он живет с демоницей-фамиллиаром, от которой у него ребенок.

Лахджа с любопытством наблюдала за этой дилеммой мертвых родителей, а Майно все сильнее злился.

Но в конце концов Гурим скрепя сердце признал, что любые попытки исправить эту вопиющую ситуацию сделают только хуже, и бросил из-под губы:

— Не вздумай потом тащить его душу в Паргорон. Брак тебе такого права не дает.

— Это только гоблины родню после смерти жрут, — обиделась Лахджа.

Родителям оказалось любопытно осмотреть дом. Большая его часть, правда, изменилась незначительно, только кое-где появилась новая мебель и артефакты. Гурим неожиданно заинтересовался ноутбуком, а Ярдамила с явной симпатией поглядела на Лахджу, посетив прозекторскую.

Но особенно, конечно, ее притянул террариум с астридианцами. Частично пройдя сквозь стекло, она несколько минут осматривала микроскопическую цивилизацию, а потом умиротворенно сказала:

— Теперь мой дух сможет обрести покой. Мое дитя живо, в безопасности и многого добилось.

— Спасибо, мам… — немного удивился Майно. — А, это ты не обо мне…

Когда этот неловкий для всех визит подошел к концу, Гурим Дегатти напоследок сказал:

— Я неправильно воспитывал тебя, признаю. Возможно, если бы я был внимательней и настойчивей, ты бы уже добился Бриара второй степени.

— Возможно, — не стал спорить сын. — Или повесился… что-то из двух.

— Тем не менее, в целом я удовлетворен. Могло быть хуже. Я ждал от тебя меньшего… гораздо меньшего. Честно говоря, следя за твоими успехами при жизни, я опасался, что ты закончишь в канаве.

— Ну да, конечно…

— Твоя азартность, твоя безалаберность, твоя нечистоплотность… во многих вопросах… — покосился Гурим на Лахджу.

— Не понял, — поджал губы Майно. — Что?..

— Но в целом все-таки все сложилось лучше, чем я ожидал, — закончил Гурим. — Ты вернулся в фамильное гнездо, завел детей… каких уж смог. Поэтому я тебя не прокляну. Когда допишешь монографию, обязательно призови меня снова, я стану первым рецензентом.

— Нет, — сходу отказался Майно.

— Это не обсуждается. Тебе нужен критический взгляд.

— Да, другого-то ты предоставить не можешь…

— Также я разрешаю призывать меня, если случится еще что-то достойное.

— Если я получу Бриара второй степени?

— Да. Или если кто-то из моих потомков поступит в Клеверный Ансамбль… закончит Клеверный Ансамбль… получит очередное ученое звание… обо всем таком я буду рад узнать.

— Хорошо ты все распланировал… а если я не буду тебя призывать?

— Если я решу, что ты не заботишься о своей семье и не желаешь ей самого лучшего, то приду сам. А тебя прокляну.

Когда духи родителей наконец удалились, а Астрид увела тетю Маврозию смотреть мультики на ноутбуке, Майно с Лахджой еще немного посидели в библиотеке. Лунный свет озарял чопорные корешки, на столе сохли забытые остатки шоколадного кекса, а Майно размышлял, что вот, он наконец-то поговорил с отцом по душам.