Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 48

Лахджа почувствовала смешанные эмоции Майно. Смесь гнева и стыда. Ситуация все-таки была очень сложная, и в противном случае они бы погибли, но в каком-то смысле он действительно воспользовался обстоятельствами. Он ведь изначально планировал…

Что ты планировал?..

Ничего.

Мысли Майно заметались, и он закрылся. За три года они сто раз говорили на эту тему, и пролитое молоко все равно не собрать, так что не имеет значения, был ли он тогда исключительно влюбленным героем, или все-таки держал в уме бесценный приз.

Хотя какой приз? Он был великим волшебником и до этого. Что уж такое он получил особенное? Склочную жену, чужого ребенка, да ненависть демолорда. Вот уж сказочное сокровище.

А это сейчас ее мысли или Майно?.. Иногда Лахджа не могла сказать точно, они оба друг на друга влияют.

А это ее мысль?!

— И все же представь, — сказала Лахджа, подбирая мешок с раками. — Я могу тебе еще чем-то помочь? Я очень тронута заботой, правда. Но я в ней не нуждаюсь… без обид.

— Без обид, — повторил Загак, пристально глядя на ее живот. — Не хочу показаться бестактным, но твой… плод… от смертного?

Лахджа почувствовала его гадливость и нарастающую враждебность. Почти так же Олиал смотрел на Вератора. Как на что-то… богопротивное. Омерзительное.

Так Рипли смотрела на свои химерообразные клоны в четвертой части.

— Да, от смертного, — с вызовом сказала она. — Мужа. Все в порядке.

— Не в порядке! — не сдержался и рявкнул Загак. — У тебя в теле… паразит!

Крылья Лахджи распахнулись, а хвост пошел волнами. Ее охватил гнев, и тело начало меняться. Ладони развернулись, выпуская пучки игольчатых щупальцев. Ноги разделились на несколько частей и покрылись хитином. Лицо превратилось в кошмарную морду. На песок брызнула смрадная слюна.

Однажды Лахджа уже убила одного фархеррима. Это не было сложным.

К счастью, Загак и сам мгновенно понял, что переборщил. Он выставил руки и торопливо произнес:

— Стой, прости, я не хотел оскорбить. Забудь мои слова, я просто неудачно выразился. Просто следую заведенным у нас порядкам. Но если у вас все по любви — я между вами не встану. Просто мне показалось, что ты, возможно, нуждаешься в помощи. Но если я ошибся — прости, что зря побеспокоил. Меньше всего на свете я желал бы обидеть кого-то вроде тебя. Давай забудем этот неприятный инцидент!

— Складно болтаешь, — сказала Лахджа, медленно возвращаясь в нормальный облик. — Хорошо… передавай привет… остальным. Обязательно им расскажи, что у меня все хорошо и я не люблю незваных гостей.

— Хорошо, — стал исчезать Загак. — Но если передумаешь… просто позеркаль.

Удивлена, что ты не стал вмешиваться.

Он слабее тебя. И осторожный, в драку бы не полез.

Откуда тебе знать?.. а, понятно…

Неужели этот Загак удостоился собственной байки? И почему Янгфанхофен не рассказывал о фархерримах самой Лахдже? Будто весь Паргорон сговорился отделить ее от сородичей.

Встреча Лахджу расстроила. Почему-то ее задело презрение в глазах другого фархеррима. Она даже не подозревала, что у них на этот счет сложилось общественное мнение. Другие демоны не переживают, если случается родить что-то нечистокровное. У большинства к потомству вообще нет особых чувств. Родилось там что-то, ну и родилось. Пусть бегает.

Правда, гохерримы презирают вайли, но лишь потому, что они презирают гхьетшедариев. К полугохерримам-полубушукам они относятся спокойно и даже принимают в свои легионы. Что вообще-то странно, ведь бушуки — помешанные на финансах карлики, а гохерримы — воинская аристократия, живущая по кодексу чести. Казалось бы, чем хуже вайли, рожденные от таких же аристократов, только земельных, а не воинствующих?

Но вот так сложилось исторически.

А фархерримы, значит, имеют некоторые предубеждения… Интересно, как Загак отнесся бы к Астрид? Она ведь тоже не фархеррим. Она хальт… тьфу, какое отвратительное наименование. Хальтрекарок, сам не ведая, мимоходом подгадил Лахдже.

Но не может же она переименовать целый вид, пусть даже тот состоит пока из одной особи.

Домой Лахджа вернулась чернее тучи и до конца дня пребывала в смятенных чувствах. А на следующее утро спросила у мужа:

— Среди друзей Вератора есть психозрители? Или, может, слетаем в Валестру?

— Зачем?

— У меня сомнения насчет нашего ребенка. В Мистерии есть специалисты, которые могут заглянуть в утробу?

Лахджа всю ночь об этом думала. Она и до этого волновалась, каким будет ее второй ребенок. А теперь, после реакции Загака… может, фархерримы что-то об этом знают? Может, полуфархерримы еще хуже полугохерримов? Может, родится что-то совсем отвратительное? Слабоумный урод, который попытается сожрать родителей?

Метаморфизмом это не исправить. Можно попытаться, но почти гарантированно она сделает только хуже, поскольку не сможет отследить все случайные мутации, которые сама же может и вызвать.

А Лахджа уже знала, что психозрители Мистерии — это такие психиатры, остеопаты и рентгеновские аппараты в одном лице. Они буквально проникают мыслью в организм или разум пациента, ставя диагноз или даже внося исправления.

— Ты, кстати, тоже обещал к психозрителю сходить, — вспомнила Лахджа. — А потом мы… уехали сюда.

Тля.

— Да я замотался как-то… Добрый День, потом сразу день рождения Астрид, переезд, монография…

Астрид оставили с Ихалайненом, Матти и Тифоном. Псу Лахджа наказала строго следить за домом и ребенком, а Астрид велела не выходить из дома. Ее обеспокоило, что на территорию запросто проник чужой демон, причем не старый знакомый Совнар, а какой-то совсем посторонний. Конечно, Астрид Загак даже не упомянул, так что она ему, похоже, неинтересна, но лучше все-таки перестраховаться.

Возможно, стоило просто взять Астрид с собой, погулять по Валестре. Но за завтраком та сказала, что лучше поучится писать буквы, схватила пару тостов с джемом и убежала в детскую. В последнее время она очень полюбила учебу, что несказанно радовало отца.

Так что настаивать родители не стали.

Змею в этот раз тоже оставили дома. А вот Снежок отправился со своими людьми, потому что ревновал, когда за медпомощью обращались не к нему. Конь Сервелат вышел на дорогу, разогнался, копыта оторвались от земли… и уже через пару часов транспортный фамиллиар опустился в предместьях Валестры.

— Медай Тауване, — прочла вывеску Лахджа. — Хороший специалист?

— Лучший из практикующих. К нему ходят лауреаты.

— Дорого, наверное?

Дегатти только пожал плечами. Разумеется, дорого. Но в Мистерии, к счастью, действует правило взаимовыручки, коллегам волшебники делают большую скидку.

Профессор Тауване оказался очень крупным мужчиной. Выше двух метров, толстым, широкоплечим, краснощеким и круглолицым. Очередь к нему была большая, записывались за целую луну, но для лауреатов премии Бриара он каждый день оставлял окно, поскольку если у лауреата срочная проблема с психикой — ее лучше срочно и решить. Все помнят Лиадонни и многих других, которым по разным причинам не помогли вовремя, а потом стало поздно.

— Мэтр Дегатти, — густым басом поприветствовал он Майно. — И мэтресс Дегатти. Давно хотел с вами познакомиться. Двойной сеанс — двойная такса…

— Я его фамиллиар, — мгновенно отреагировала Лахджа. — Идем за одного.

— Да, действительно…

— Значит, сейчас за одного, — внимательно посмотрел на жену Майно. — А в другое время ты — не я, ты личность…

— Ладно, плати за двоих, — хмыкнула Лахджа. — Пусть принципы дорого обходятся тебе.

Профессор Тауване слушал их со все возрастающим интересом. Он пригласил мужа и жену устраиваться поудобнее, велел подать чай, поговорил о незначительных пустяках, уделил несколько минут погоде, привычно для мистерийцев поругал Метеорику и наконец спросил, что конкретно их беспокоит.

— Мы хотим убедиться, что плод во мне не страдает от… дефектов, — выдавила Лахджа, укладываясь на кушетку. — Сама я не чувствую ничего особенного, но может быть, есть что-то еще? Какая-нибудь более тонкая проблема?