Люби меня (СИ) - Тодорова Елена - Страница 66

Только пару минут спустя начинаю, сука, понимать, что все-таки облажался. И походу, очень-очень сильно.

Едва подаюсь назад, из Сониного влагалища вытекают густые потоки спермы, которой я ее накачал.

– Блядь… – со вздохом прикрываю глаза.

Она пищит. И когда я в следующий раз поднимаю веки, ловит ладошкой то, что так щедро, мать вашу, хлещет из нее.

– Блядь, блядь… Я не знаю, как это получилось… Извини.

До одури боюсь Сониной реакции.

«Знаешь… Я не хочу заводить детей…»

– Если ты забеременеешь… – сиплю я, заикаясь. – Это не так уж и страшно, поверь… – нервно прокручиваю обручалку на пальце. Ладони вспотели так, что она почти слетает. – Я… Блядь… – никогда еще не чувствовал себя настолько растерянным. – Я уверен, что это не страшно, Соня... У нас ведь будет семья. Настоящая.

Блядь… Сука, что я несу?! Почему это так тупо звучит? Что мне делать? Что?!

– Все нормально, – шелестит Солнышко, перекрывая разрастающийся в моей душе ужас. – Я не забеременею, потому что сделала контрацептивный укол вскоре после того, как мы начали встречаться… – краснеет не только лицом, все ее идеальное тело жаркими пятнами покрывается. – Иначе бы я не подпустила тебя без презерватива. Думала, ты понял.

– Кхм… – все, что мне удается выдать. Сглатываю. Успокаиваюсь. Задерживаю взгляд на ладошке, которой Соня прикрыла промежность, и чувствую, как вместе с облегчением случается новый подрыв моего члена. – Значит, я могу постоянно кончать в тебя?

– Эм-м… Да…

«Если она не сгорит в эту секунду от смущения», – думаю я и ухмыляюсь.

Перехватывая Сонины руки, наваливаюсь на нее и завожу их ей за голову.

– Я не сделал тебе больно?

– Нет…

– Честно?

– Честно, – выпаливает таким тоном, будто клянется. И понижая голос, с придыханием томительно шепчет: – Все было прекрасно. Лучше, чем я мечтала.

Принимаю это как похвалу и улыбаюсь так широко, что щеки болят. Сонины глаза заливает влагой, и, блядь, мои, похоже, тоже. Быстро моргаю и спешно выдыхаю:

– Повторим?

– Давай… – выталкивает едва слышно. – Только после душа, Саш.

Я, мать вашу, не верю своему счастью. Дыхание перехватывает, когда в груди все вспыхивает. А сердце сжимается и принимается отбивать мне ребра.

– Я люблю тебя, – больше ничего сказать не могу.

– А я люблю тебя.

Протяжно вздыхаю и подрываюсь вместе с Солнышком на ноги, чтобы отнести ее в ванную.

Блядь… Я ее трахал… Я трахал Соню Богданову… И еще буду… Всегда.

– Всю свою жизнь, – выплескиваю уже в душевой, фиксируя Соню у одной из стен.

– Что?

– Любить тебя буду.

Пока я напряженно вглядываюсь в ее теплые карамельные глаза, она сладко вздыхает и обвивает меня руками вокруг шеи.

– Я тоже, Саша… Всю свою жизнь… Конечно, всю.

40

Я счастлива!

© Соня Богданова

Сонечка Солнышко: Лиз, не волнуйся. Я у Саши останусь. Все случилось❤️ Я счастлива!

Прижимая ладони к пылающим щекам, не могу сдержать улыбку. В груди будто не одно сердце выполняет функции двигателя. Столько стука и тепла оно выдает, что кажется, у меня там целый завод. Ну, или биологическая лаборатория.

Смеюсь своим глупым мыслям. Смеюсь все громче.

До сих пор чувствую себя опьяненной любовью. Щедро ею опоенной. Все, что ощущаю, кажется естественным: и пение птиц в голове, и порхание бабочек в животе, и бегающие по коже мурашки.

Может, я не только завод и лаборатория, но и зоопарк? Сашка как-то называл свои желания зоологичными.

Снова смеюсь.

В промежности еще сохраняется тянущая боль. Но это не мешает мне подтянуться к зеркальному потолку руками и несколько раз на эмоциях подскочить на кровати, как на батуте.

Лиза *Феечка* Богданова: Я счастлива за тебя!

Прочитав сообщение от сестры, радуюсь еще сильнее. Знаю, что она написала искренне, и меня реально плющит, потому как чувства, когда их разделяешь с родным человеком, имеют свойство множиться. Отправляю Лизе еще три сердечка и, прижимая телефон к груди, задерживаю дыхание, чтобы немного успокоиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– С кем переписываешься? – спрашивая, любимый обхватывает руками поперек тела и стаскивает с кровати на пол.

Взвизгиваю от неожиданности, но уже через мгновение снова смеюсь. Внутри все и до того клокотало, а при новом контакте с Сашей и вовсе искрометный всплеск происходит. Я разлетаюсь, словно ящик с фейерверками. Ощущений так много, что без смеха их пережить невозможно.

– Боже… Я не слышала, как ты вернулся… Боже… Мне от тебя щекотно… – тарабаню, пока Сашка разворачивает к себе лицом.

Почувствовав ступнями пол, принимаю его взгляд и сразу тону. Обнимаю за шею. Прижимаясь, слегка покачиваюсь. Из гостиной до сих пор льется музыка, и мы снова способны ее слышать.

– Почему ты так долго?

– Во дворе какой-то треш случился. «Мусора» приехали. Курьера не пропустили. А консьерж не мог оставить пост. Пришлось выйти к шлагбауму. Пойдем, поедим, пока теплое.

– Ну, идем.

Едва соглашаюсь, Сашка поднимает на руки и несет на кухню.

– Блин… Я сама могу ходить, – смеюсь, конечно. – Хватит меня носить туда-сюда.

– Мне нравится тебя носить, – серьезно отражает он.

Усадив за стол, достает тарелки и столовые приборы. Я быстро распаковываю горячие пластиковые контейнеры.

– Мм-м… Как пахнет! Обалдеть! Вот теперь я захотела есть.

Второго раза между нами так и не случилось. После душа Саша вдруг вспомнил, что мы не ужинали толком, и стал настаивать на доставке горячих блюд. Мне, естественно, не до еды было. Но я уже уяснила, что у него какой-то пунктик насчет меня. Он вечно переживает, что я голодная. Это приятно, конечно. Только поэтому соглашаюсь, наслаждаясь его заботой.

– Так с кем ты переписывалась? – на полном серьезе допытывается, едва садится рядом. – Я слышал, как ты набивала кому-то.

Не отпускает его этот вопрос. И это не любопытство.

– Ревнуешь, ревновака? А вот и зря! Совсем-совсем, – помня о том, почему он такой подозрительный собственник, стараюсь сохранять легкость тона. – Я Лизе писала.

– Что писала?

И на это реагирую с пониманием.

– Что останусь у тебя… Что стала женщиной… Что счастлива… – смущаюсь, голос садится и становится каким-то томным. Но я смотрю Сашке прямо в глаза и улыбаюсь. Он не сводит с меня взгляда. – Порадовались вместе.

Сглатывает так громко, что мне слышно. Так же шумно и выразительно вздыхает.

– Ты моя женщина, – припечатывает крайне значимо.

– Да-а-а… – немножко теряюсь я.

– Правда, счастлива? – и снова пристально всматривается мне в лицо.

– Ты еще сомневаешься? Конечно, счастлива! Говорила тебе столько раз…

А в этот раз договорить не успеваю, потому что Саша резко наклоняется и запечатывает мой рот поцелуем. Сходу языком внутрь проникает. Цепляюсь за его плечи и тихонько стону. Так мне горячо и сладко, что молниеносно возникает внутри сумасшедшее волнение, а голова кругом идет.

Сашка, видимо, когда выходил на улицу, успел покурить, но вкус табака меня не отталкивает. Давно стал привычным, как неотъемлемая часть моего мужчины. Он у меня вызывает помешательство, как дурман. А уж когда добираюсь до его личного вкуса, кровь в венах закипает. Хочется забить на еду и снова с ним в кровати оказаться, но я уверена, что Саша не успокоится, пока я не поем. А потому, жадно огладив напряженные плечи своего принца, я со вздохом разрываю поцелуй, чтобы быстрее приняться за ужин.

Когда встречаемся взглядами, его глаза поблескивают. Смущенно улыбаюсь и выливаю соус на исходящие паром драники.

– Что? – выталкиваю, заметив, как Сашка хмуро смотрит в мою тарелку. – Никак не можешь поверить, что мне нравится это есть? – со смехом отрезаю от драника кусок и, наколов его на вилку, щедро измазываю в соусе.

– Да нет… Просто наблюдаю.

– Мм-м… – отправив шмат в рот, прикрываю веки и со стоном жую. – Это божественно… – выдаю с набитым ртом.