Люби меня (СИ) - Тодорова Елена - Страница 64

– Я люблю тебя, малыш… – хрипит это и запечатывает мой рот своим.

Резкий толчок. Рвущее все иллюзии вторжение. Жгучая боль. А за ней – новое и потрясающее ощущение волшебной наполненности.

– Ох, блядь… До смерти, Соня… До смерти тебя люблю.

39

До смерти тебя люблю.

© Александр Георгиев

Любовь ­– безумие.

Абсолютно, блядь, сумасшедшее состояние души и тела. Потому как поражает это дьявольское чувство не только мозг. Весь организм штурмует. Когда я рву девственную плеву своей порно-Сони-лав, то, по сути, разрушаю последнюю преграду между нами.

Прорываюсь в ее тело, и дух, на хрен, выбивает. Я теряюсь, охваченный совершенно незнакомыми мне до этого момента ощущениями.

Будто никогда в таких глубинах и не был. Будто никогда подобной близости не имел. Будто никакими сексуальными навыками, мать вашу, не владею.

Сука… Если тут кто-то чем-то и владеет, то только Соня – мной.

Темнота. Теснота. Дезориентация.

Аномальная невесомость. Адский жар. Искры из глаз.

Головокружение. Глухота. Пульсирующая внутри меня необъяснимая, но такая явная паника.

Мое охреневшее самомнение, моя зашкаливающая самоуверенность, мое долбаное хладнокровие – всё на хрен обнуляется. До упора в Сонино тело, и меня раскидывает на летучие атомы.

«Блядь, Господи, да… Вашу мать, да… Да, сука… Да!» – первые связные мысли.

А ведь я даже не пьян. Я просто раздроблен на куски своей иступленной любовью.

Так долго об этом фантазировал. Так долго не верил в то, что это осуществимо. Так долго мечтал. Мечтал о своей Богдановой! За всю мою гребаную пресыщенную жизнь… Соня – моя единственная мечта.

Взлелеянная. Взвешенная. Настоящая.

Прорвавшись в ее тело, я познаю бешеный шквал ощущений, эмоций и чувств человека, который достиг самого важного в своей жизни. Я получаю столько кипучей энергии, сколько мне, мать вашу, ничего прежде не давало.

Казалось бы, делал подобное так много раз… Вся соль в том, что ни с кем и никогда не испытывал единения. Лишь сейчас познаю истину плотской близости. Потому что, благодаря той самой безумной любви, которая бьется в каждой клетке моего организма, восприятие не ограничивается физикой. Что-то загорается в моей голове, в груди, в сердце, в душе, в животе, на кончике моего чертового члена, по точкам моего пульса... Мать вашу, огненные импульсы по всему моему телу. И это такие запредельные дозы кайфа, что пережить их без судорог невозможно. По венам не кровь несется, а высоковольтный ток. Влажную от пота спину лютым ознобом кроет. Задеревеневшие от напряжения мышцы простреливает свирепыми молниями.

Отрываюсь от Сониных губ, чтобы взглянуть на нее. Смотрю, словно в последний раз. Ведь удовольствие столь велико, что я не уверен в том, переживу ли.

– Ох, блядь… До смерти, Соня… До смерти тебя люблю.

Она не отвечает. Не думаю, что способна. Все ее лицо мокрое от слез.

Мои собственные глаза тоже жжет. А грудь с такой силой стискивается, что кажется, вот-вот одно за другим треснут все ребра. Но я проскальзываю рукой Соне под плечи и прижимаю ее еще ближе к себе. Прикрывая глаза, отрывисто вдыхаю запах ее волос. Сбивчиво выдыхая, веду носом по нежной коже ее щеки, на подбородок, к дрожащим мягким губам.

Сокращение, удар, взрыв… Сокращение, удар, взрыв… Сокращение, удар, взрыв…

Так бьется мое сердце, пока я, стараясь сохранять неподвижность, даю Соне пережить очевидную муку и привыкнуть к новым для нее ощущениям.

Такая она узкая – просто пиздец… Неудивительно, что ей так сильно больно. Должен признать, больно и мне. Но моя боль сладкая. Убийственно сладкая.

– Прости, – шепчу, тыкаясь губами Соне в губы. – Прости, малыш… Я не хочу, чтобы мой член внутри тебя чувствовался как нож. Но по-другому нам этот первый раз не пережить. Прости. Скоро все пройдет… Прости.

– Все нормально… Ты не нож… Я люблю тебя…

Целую ее настолько долго, насколько хватает дыхания. Ласкаю губы, язык, рот. Когда начинаем задыхаться, переключаюсь на шею. Если бы рядом стоял кто-то из бригады скорой помощи, меня бы уже госпитализировали. Да, я абсолютно нездорово вентилирую легкие. И даже не пытаюсь выровнять. С Соней мне не нужно играть в крутость. Это наш первый раз. Наш. В какой-то момент я понимаю, что трясусь сильнее нее. Но мне, блядь, не стыдно. Даю своим чувствам полную волю. Отдаюсь по максимуму. Так же, как моя Богданова – мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Я люблю тебя… Люблю… Люблю… – признания и поцелуи не прекращаются.

Член остается неподвижен. Яростная пульсация похоти – все, что я ему запретить не могу.

Ощущаю Соню так остро. Всю ее. Но внутри особенно. Ее уникальный жар, ее исключительную нежность, ее вязкую влагу… Все так явно и так ярко. Сражен этими ощущениями. Не ожидал, что бывает настолько охуенно. И дело не в отсутствии резины, уверен. Соня среди всех женщин особенная. Блядь, да, конечно, особенная. Она моя. Нашел свою половину. Наверное, об этом пишут все те книги, которые так любит читать моя мармеладная.

И я, зная практику на отлично, дико боюсь с ней облажаться. Запоздало мелькает мысль, что должен был подготовиться лучше. Решил, что достаточно сделать упор на прелюдию. А дальше типа влегкую… Какой же дебил! Теперь страх топит, что Соню как раз разочарую.

С хрипом тяну кислород. Натужно перерабатываю. Со свистом выталкиваю остатки.

– Расслабься, малыш… Расслабься… Дыши, маленькая… Сейчас все пройдет… Все пройдет, Солнышко… – убеждаю ее, хотя даже в этом не уверен.

Внутри все пылает. Не могу не дрожать. К губам скатываются соленые капли. И я ловлю себя на том, что пытаюсь понять: пот это или блядские слезы.

Антигерой в лютом ахуе.

Соня же так зажимается, с такой силой стискивает мой член, что я совершенно точно не смогу в ней двигаться. Она выкручивает мою вибрирующую дубину до онемения.

И… После очередного тяжелого вздоха делаю то, что не планировал – сцепив зубы, вытаскиваю из Сони свой критически распухший прибор.

– Куда ты? – тянется за мной.

– Посмотрю, идет ли у тебя кровь.

– Идет… Я чувствую… – пищит и краснеет.

– Блядь… – хриплю я в ответ.

И все-таки опускаюсь вниз между ее раздвинутых и отчетливо дрожащих ног.

– Блядь… – повторяю, когда убеждаюсь воочию.

На лепестках Сониной восхитительной орхидеи поблескивает кровь. И ее немало. Она есть на ее ягодицах и на простыне. Стираю, что могу, пальцами. А потом… Ощущаю странное желание. Не пытаюсь его обдумать, просто наклоняюсь и касаюсь влажных складок языком.

– Саша… – дробно стонет Соня. И охает в конце: – А-а-х…

Вскидываю голову, чтобы понять, что она чувствует. Ненадолго встречаемся взглядами.

– Больно?

– Нет… Просто… Там же кровь…

– Да. И она моя.

– Саша… – так тихо шепчет, по большей части догадываюсь, что это мое имя.

– Расслабься, Соня, – прошу в который раз.

И больше она не возражает.

Откидываясь на кровати, ведет себя так же раскрепощенно, как до всех этих мучительных попыток лишить ее девственности. Не боится, не зажимается и довольно быстро забывает про стыд.

Раньше считал себя брезгливым. Но Сонина кровь меня реально не смущает. Воспринимаю это как наш эксклюзивный сокровенный ритуал.

Она моя… Моя… Моя.

Целую жадно. Зверею от похоти. Дурею от любви.

Моя… Моя… Моя… Такая же вкусная, как обычно. Даже лучше. Сегодня особенная. Распухшая, воспаленная, уязвимая и моя, моя, моя... Неторопливо слизываю все, пока на нежных лепестках не выступает новая порция возбуждения. Тогда подтягиваю вязкую жидкость вверх и надавливаю языком на ее совершенный бутон. Массирую и посасываю его с той же расчетливой чувствительной медлительностью, пока Соня не кончает.

Взрываясь, она сгребает пальцами мои волосы. Прижимает к себе и одновременно толкается навстречу бедрами. Я проскальзываю языком во влагалище и проживаю каждый спазм ее плоти. Чувствую, как секрета ее похоти становится больше. Слышу, как с ее верхних губ срывает долгий сладострастный стон освобождения.