Навеки твоя (СИ) - Устинова Мария - Страница 43

Так и знала, что Питерцов все испортит… Но как только он завел двигатель, задняя дверь распахнулась и Эмиль упал на сиденье, приставив ствол к основанию черепа следователя.

— Только дернись, — прошипел он. — Руки на руль, ногу на газ… Поехали.

Питерцов выпрямил напряженную спину. Пальцы сжались на оплетке руля. Он включил поворотник и плавно отъехал от обочины, повинуясь жесту Эмиля.

— Вы совершаете ошибку, — отчеканил он.

Эмиль не ответил. Я обернулась: если он и считал похищение следователя ошибкой, то об этом не жалел. С решительным и отстраненным видом он держал оружие у его головы, словно дошел до края и ему плевать на последствия.

Мы забрались довольно далеко от города и углубились по грунтовке в лес. Только там Эмиль разрешил остановиться. Следователь заглушил машину.

— И что дальше? — спросил он. — К чему ваши уловки?

— Это не уловка! — выкрикнула я. — Наш сын похищен, и я хочу понять, как вернуть его живым! Вы можете проверить, я скажу, где стоит машина с трупами, там остались детские вещи… Я вам не лгу! Эмиль, — я обернулась назад. — Ему можно позвонить?

— Не торопись, — ответил он, встряхнув оружие. — Давай телефон сюда.

Питерцов передал трубку назад и вернул руки на руль. Лицо стало сосредоточенным — перестал бояться. У Эмиля нет поводов его убивать.

— Кто ваши враги? — спросил следователь. — Кого-то подозреваете в похищении?

— Вы слышали про Николая Бессонова? Если бы он не сдох, я бы решил, что замешан он. Сейчас думаю, жена или родственники.

— Бессонов? — следователь обернулся, вопросительно глядя на Эмиля, его удивило предположение. — Неожиданно. Если бы Бессонов был бы жив, почему бы вы подумали на него?

Мы с Эмилем переглянулись. По реакции Питерцова я видела, что дело нечисто — неужели этот козел выжил?

— Так он не сдох? — Эмиль тоже просек. — Иногда так делают после неудачных покушений. Чтобы вывести потерпевшего из-под удара, если не удалось задержать убийцу, да?

Питерцов не моргая пялился на него. Мы не доверяли и прощупывали друг друга, словно через минное поле шли. Один шаг — и взлетим на воздух все вместе. Мы боялись законника, а он — нас, понимая, что его прикончат, если что-то пойдет не так. Но тогда попытка договориться обречена на провал. Кому-то придется рискнуть.

— Почему вы так спросили? — насторожилась я, мне померещился в голосе странный подтекст. — Тоже его в чем-то подозреваете?

— Ясности нет, — осторожно ответил Питерцов. — Но странности были. Следственный комитет отстранял людей, необъяснимо игнорировал факты в деле об убийствах в «Фантоме»…

— Бессонов замешан в торговле оружием, — бросил Эмиль прямо. — И прикрывает бизнес своими связями. Масштабы этого вы даже не сможете представить. Из-за передела сфер влияния и состоялась та встреча в «Фантоме». Они едва не убили мою семью. Мне пришлось умереть самому, чтобы выйти из игры. Теперь похитили сына. У меня предложение. Я пойду на сделку со следствием и расскажу все. Дам показания, покажу, как проводили деньги, вскрою схемы, дам документы, бумаги, все… Взамен помогите спасти ребенка.

С похолодевшим видом я смотрела на мужа. Такого открытого взгляда я давно не видела — он не лгал, правда был готов. Питерцов хмыкнул и протянул руку, требуя телефон.

— Вы готовы повторить это под запись? Давайте начнем прямо сейчас.

Глава 40

Питерцов включил диктофон.

— Если вы поедете со мной, группа начнет работать немедленно над освобождением ребенка. Мы примем во внимание ваши слова, но нам нужны факты, вы понимаете?

Пауза. Следователь видел, что Эмиль медлит, и голос стал более доверительным.

— Я забуду, что вы мне угрожали. Взамен жду сотрудничества. Вы рискуете свободой, — сказал Питерцов. — Но ваш ребенок в опасности. Я сам отец, у меня взрослые дети, я отлично вас понимаю.

На лице Эмиля сомнения… столько сомнений! Ему предлагали бой один на один против Бессонова. Эмилю нужно предоставить убедительные факты для ареста врага, если он не справится и тот выйдет сухим из воды, нас окончательно раздавят.

Но выбора нет: мы столько сделали, столько бились — и все равно проиграли. Загнаны в угол, как крысы.

— Вы согласны со мной, Эмиль?

— Да.

— Отдайте мне оружие, — попросил Питерцов.

Эмиль опустил голову, рассматривая пистолет. Презрительно сжал губы и погладил ствол, словно прощался. И я поняла, откуда это выражение жестокости и презрения — он себя презирал. За то, что сдается, за то, что проиграл. По привычке извлек обойму и отдал пистолет и магазин следователю по отдельности.

— Свяжись с нашим адвокатом, — тихо сказал Эмиль.

Я сразу набрала номер. Меня затопила смесь странных, но сильных эмоций — облегчение, ощущение скорого конца. Оно было таким раздирающим, что я начала плакать. Всего несколько тихих вздохов, чтобы мужчины не услышали, и я вытерла щеки. В машине темно, вокруг ни огонька, но слезы блестели на лице, выдавая меня. Слезы облегчения. Я только теперь поняла, что означает эта фраза: лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

— Вы сделали правильный выбор. Нам нужно вернуться в город.

Я обернулась и смотрела назад, пока Питерцов выруливал на дорогу. На связи был наш юрист. Эмиль подавленно смотрел под ноги, сцепив руки замком на расставленных коленях. Мне хотелось стереть с его лица безысходную усталость, которая, как паутина его облепила. Хотелось поддержать его.

Я положила ладонь на сцепленные руки и муж поднял глаза. Это была моя идея. Он мог биться дальше в одиночку, пошел бы завтра туда один и никто не знает, чем бы все закончилось. Теперь у нас есть шанс. Я верю в это.

— Все будет хорошо, — прошептала я.

Место куда нас отвезли — это было не отделение.

В комнате собрались несколько мужчин, включая Питерцова, его начальство. Приехал представитель ФСБ. Нам с Эмилем позволили остаться вместе. Я была поглощена только Эмилем. Сплела с ним пальцы, трогая и щекотно обводя их.

— Я готов говорить, — сказал он. — Но мне нужны гарантии.

— Вы утверждаете, что Николай Бессонов через Следственный комитет прикрывал незаконной оборот оружия? — они как будто сомневались, что Эмиль может быть им полезен или сбивали цену. — Вы давно знакомы? Откуда знаете детали теневого бизнеса?

— Я не хочу тратить время! — зарычал Эмиль, подавшись вперед. Я держала его под руку и остановила, слишком агрессивно это выглядело. — Мой сын у него!

— Группа уже работает, — успокоил его Питерцов. — А нам нужно поговорить о деле. Вы ведь для этого здесь?

Эмиль вздохнул — начинать было тяжело. Очень. Но он заговорил, бесцветно перечисляя факты. Рассказывал о торговле оружием, о том, что творилось в прошлом году в Ростове. Сливал всех. Звучали разные имена и некоторые были известными.

Эмиль замолчал на полуслове и менты переглянулись.

— Остальное скажу, когда приедет юрист.

Мы ждали, пока поднятый с постели Алексей Юрьевич не появился на пороге — собранный, но с немного ошалевшими глазами.

— Вы готовы подписать? — вполголоса переспросил он несколько раз, удивленный происходящим. — Хорошо. Мой клиент идет на сделку, — сообщил он. — Обращаю ваше внимание, что он обладает очень ценными для следствия сведениями…

Я не стала слушать, как они торгуются. Вот и все. Он уже не уйдет отсюда — назад ничего не отыграть. Я приблизила голову к плечу мужа и закрыла глаза. Ладонь дрожала на его бицепсе. Эмиль обхватил ладонью затылок и поцеловал макушку, словно ребенка, а затем отстранился. Он быстро подписал бумаги, шелестя страницами.

А затем начался допрос.

— Вы знаете, где находится Андрей Ремисов?

Эмиль покачал головой. Я боялась, они углубят тему — и вдруг всплывает, что я была в том зале вместе с Бессоновым, но, к счастью, беседа пошла в другом направлении.

— Кто еще участвовал в торговле оружием?

Он говорил и говорил. На него наседали по двое, по трое, задавая вопросы. Что-то чертил на бумаге, объясняя, словно нерадивым ученикам, схемы движения средств, записывал номера счетов и суммы. В подробностях рассказывал, кто и как проводил, а затем обналичивал деньги. Через несколько часов — а перерыв не делали, времени слишком мало, у меня гудела голова. От неудобного стула ломило спину, я попила воды и вернулась на место. Несколько раз мне предлагали уйти, но я решила остаться с мужем.