Навеки твоя (СИ) - Устинова Мария - Страница 20

Он мог взять меня прямо здесь. Поймал ногу, прижался бедрами, собирая меня в охапку, но… остановился.

— Я тебя отнесу, ласточка, — прошептал он, дыханием заглушая остальные звуки.

Взял на руки и направился в комнату. Под ногами, пока он шел через кухню, шелестели разбросанные страницы из блокнота. Я прижалась к груди, глядя сквозь темноту. По углам собрались страшные тени, а под ухом билось сердце другого мужчины. Сумасшедшие удары. Он перевозбужден от долгих ласк и… и я даже не знаю, что будет в постели. Возьмет он меня так же бережно или неистово, потому что устал ждать.

Андрей положил меня на незнакомую кровать, взобрался, встав на коленях и навис надо мной. Снизу он казался ужасно большим. Лицо скрыли тени, зато лунный свет попал на грудь, сиял на шрамах и особенно ярко — на пряжке ремня. Ниже я старалась не смотреть. Мать и вдова, а стесняюсь, как девочка.

— Моя ласточка, — голос стал незнакомым и низким от возбуждения.

Он расстегнул ремень, с удовольствием глядя, как я лежу, распластанная по его кровати. В темноте выделились мои белые тонкие руки и лицо. Волосы, черное платье — все остальное слилось с темным пледом.

Андрей расстегнул и вытянул ремень, но ширинку не тронул. Пару раз сжал руку в кулак, словно боролся с собой. Погладив шею, спустился к плечам и провел вниз, снимая расстегнутое платье. На мне был черный бюстгальтер с застежкой спереди. Я скрестила ноги, словно еще не готова и, чтобы Андрей не ломал голову, сама расстегнула лиф.

Жадно глядя на грудь, он провел по ней ладонью, растопыренными пальцами задевая напряженные соски. Как уколы. До этого я почти не чувствовала возбуждения, словно что-то блокировало его. А теперь осознала, что рядом мужчина и мы вот-вот займемся любовью.

Что я творю… Пока мы не оказались вместе в постели, это казалось игрой двух людей в темной кухне. Мы не должны были стать любовниками — сама судьба разводила нас в стороны. Но теперь, когда я оказалась в его руках, этого не избежать. Между ног я чувствовала первую влагу, давно отвыкнув от этих ощущений.

Во рту сразу же пересохло, сердце заколотилось. Андрей навис надо мной, расставив руки и впился в готовый к ласкам рот. Губы стали чувствительными, каждое прикосновение кружило голову.

Андрей меня изучал.

Он хотел знать, что меня возбуждает, что вызывает стоны, и отчего я начинаю извиваться в исступлении. За всю нашу прелюдию в постели я так и не открыла глаза.

В отличие от Эмиля, он любил поговорить…

Чаще всего я слышала его дыхание, но иногда вопросы… Шепотом спрашивал, нравится ли мне то, что он делает. Я истекала сладким соком от каждого прикосновения и поцелуя, хотя он ни разу не коснулся меня между ног. С ума сходила, как он пробует соски, терзает губы. Он так меня распалил, что я потеряла понятие о пространстве и времени. Так подготовил, что я позволила бы поставить себя в любую, выбранную им, позу.

Может быть через полчаса, когда я стонала от сладкого бессилия, он заставил меня развести ноги — как можно шире, левую подхватив на сгиб локтя. Под поясницу просунул руку, заставив выгнуться к нему. Он работал со мной, как с чем-то пластичным. Не просто секса хотел, а мной безраздельно владеть. Одновременно Андрей накрыл меня собой, открытым ртом уткнулся мне в шею. Все произошло так быстро… я застонала, выдохнула, понимая, что он уже внутри, и вцепилась в плечи ногтями. Ровный ритм и глубокие толчки, дыхание над ключицей: Андрей владел моим расслабленным, распластанным по кровати телом.

— Какая ты влажная, — прошептал он.

Выдох в ухо. Горячий, такой же влажный, и медленный. Андрей экономил дыхание, движения стали неторопливыми, словно ему не ощущения от фрикций нужны, а сам процесс обладания мной.

— Моя ласточка… — он поменял руку, чтобы было удобнее, и прижал к себе, чтобы проникать глубже. — Давай вот так.

Он меня не просто трахал. Метил, и не торопился, словно впереди бесконечная ночь. И я понимала, что он будет насыщаться, пока не устанет от меня, пока не надоем. Он так долго хотел этого.

Когда Андрею становилось особенно приятно, он останавливался и ждал, шептал нежности. Шептал, когда видел, что мне хорошо. Шепотом предупреждал, если хотел поменять позу или проникнуть поглубже.

Я проваливалась в полубессознательно состояние. Откуда-то издалека, сквозь непроницаемый кокон удовольствия и темноты, через которые не могли пробиться даже мои мысли и сожаления, долетал тихий скрип кровати. В разном темпе: тише-громче, ритмичней-медленней. Темнота царила и в моих мыслях. Я ощущала свое дыхание на мокрых губах — мокрых после его жадного рта. Ощущения в теле. Его член там, откуда расходятся волны сладости и тепла по всему телу… Андрей завладел не только моим телом, но и сознанием.

Это было совсем иначе. Ни взрыва, ни бури, только тягучая сеть наслаждения, ровного, как пламя, устойчивого, практически бесконечного. Наши тела стали влажными от пота, скользкими, а он все никак не мог угомониться, играл со мной, мучил, держал в этом состоянии, как в ловушке, планомерно доводя до оргазма. Он принес не только наслаждение, но и огромное облегчение, когда игра, наконец, закончилась…

В этот момент я заорала, вцепляясь в подушку пальцами и осознала, что стою на коленях, щекой прижимаясь к кровати, а руки вытянуты вперед. Во рту пересохло, а под кожей пылает жар.

Вязкий, тягучий, обволакивающий секс с Андреем не был похож ни на что, что было со мной раньше.

Он дал мне забыть обо всем.

Глава 19

Лунный свет оставил следы на нашей постели.

В плотных объятиях было жарко. Андрей лежал на боку, прижимая меня к себе. У него было пустое выражение лица, словно внутренне он освободился, исчезла жесткая асимметрия лица. Заметив, как болезненно я смотрю, поцеловал в губы и зажал мне рот рукой.

— Что бы ты ни хотела сказать… Молчи. Про Дашу… Эмиля. Молчи.

От его слов резало сердце. Я вырвалась из плена нашей влажной истомы и голая села на край постели, запустив пальцы в растрепанные волосы.

— Вкусная помада, — донеслось из-за спины.

Да… Я для тебя вкусная. Мои чувства — не девчонки, какой я была два года назад, взрослой женщины, зрелой, пережившей многое, включая смерть мужа, оглушали меня. Горели на коже, зашкаливали в нервных окончаниях. Жизнь так быстро проходит… Однажды Андрей сказал: все тлен. Как он был прав. И я тоже им стану.

Под ногами валялась разорванная упаковка от презерватива. Судя по тому, как вывернуло фольгу, рвал вне себя от эмоций.

Я закрыла глаза. Нервный срыв, истерика, секс — похмелье было неминуемо. После секса стало грустно. И я не сколько о сексе с ним жалела, сколько о том, что все произошло здесь и сейчас. После эксгумации я планировала ехать в Лондон. Не знаю, роман ли это на три дня или нечто большее? Я ведь говорила, что уезжаю.

Я обернулась через плечо. Андрей привстал, убирая с лица спутанные волосы. Провел пальцами до конца пряди — словно удивился, что такие длинные. Когда я сидела, волосы касались смятой постели.

— Ты моя, Дина, — добавил он. — Моя навсегда.

У Андрея был глубокий темный взгляд.

— Иди ко мне.

Он меня не отпустит. Глядя в жгучие глаза человека, который одержимо любил меня, но которого почти не знаю, я поняла, что ничем хорошим это не кончится. Одержимость не кончается хорошим. Как любой фанатизм, она лишает разума, а затем разрывает тебя на части.

Андрей взял за запястье и затянул в постель, я прижалась к горячему телу. Несколько минут он сладко целовал меня, затем освободился от рук, встал и надел джинсы. Ни говоря ни слова скрылся в темной прихожей… Куда он? Я встала с кровати, ноги дрожали от слабости после долгого секса. На полу мерцали блики, рассеянный лунный свет проникал в прихожую из кухни, в нем вился сизый дым сигарет. Я про Дашу так думала… Что будет искать его, пока на кухне он курит один. А случилось со мной.