Чужая война (СИ) - Смольский Вадим "Letroz" - Страница 68

— Вы не знаете, от чего отказываетесь… — заметил я, имитируя обиду.

— Знаю, поэтому и отказываюсь, — едко возразил граф.

— В любом случае, свою позицию я не изменю. Ночью мы втроём отправляемся воровать порох. Это лучшее, что мы можем придумать эдакого, чего Ноа не сможет предугадать.

— Вы, кхе-кхе, уверены в последнем?

— Уверен, Ноа спит и видит, как я бросаюсь на неё и проигрываю. А всякие там вылазки она даже в расчёт не берёт!

С сомнением посмотрев на меня, Леон тяжело вздохнул, откланялся и куда-то пошёл. Возможно, он даже собирался заняться чем-то полезным. Впрочем, сейчас что угодно было полезнее, чем споры со мной.

Я же побрёл дальше, сам в точности не зная, куда меня принесут ноги. Наш лагерь раскинулся вдоль серпантина, подобно Леону извиваясь матерящейся, слегка пованивающей змейкой.

Всюду кипела возня: солдаты, несмотря на все лишения и трудности, всё ещё были готовы пойти вслед за мной через огонь, воду, медные трубы, и, возможно, даже отстоять в очереди в супермаркете, где работает всего одна касса. Глядя на такую лояльность, я начал подозревать себя в том, что её не достоин. Служили бы мне эти люди с таким же усердием, знай они, кто перед ними на самом деле?

«Привет! Я Ота Кохэку, неплохой маркетолог, колочу капитал, очень успешен в своём мизерном кругу и боюсь это изменить, а теперь полезайте ради меня в болото!» — представился мне мой личный дебют здесь.

Ещё одно доказательство тому, что это вот всё — незаслуженно. Нельзя присваивать чужую жизнь, каким бы сильным ни было искушение.

Ноги вывели меня из лагеря и повели куда-то в сторону от серпантина, по маленькой, почти незаметной тропке, уходившей вверх всё выше и выше. Довольно резкий и неудобный подъём на время отбил у меня желание думать над чем-либо, кроме того, как бы не свернуть тут ноги. При этом вариант повернуть назад и не рисковать своей спасительно-отечественной задницей почём зря мной всерьёз даже не рассматривался.

Впрочем, вид, открывшийся мне, когда тропинка завела на небольшой уступ, это покрывал. Гора, которую мы пытались миновать, не была самой высокой ни среди окружающих, ни тем более среди остальных гор Тофхельма, и тем не менее с неё открывался потрясающий обзор.

Всё же, несмотря на весь мой скепсис, в любых других обстоятельствах это место я бы назвал мечтой любого фотографа или художника. Изумительные картины в этих горах разбросаны повсюду куда ни глянешь.

Невольно можно было всерьёз задуматься над тем, что не сделали ли боги это место специально таким труднодоступным, чтобы скрыть его красоты от глупых человечков?

Неожиданно за моей спиной послышался треск камней. Я резко обернулся, споткнулся о какой-то камень и едва не улетел со всей этой верхотуры вниз.

К счастью, меня подхватила чья-то рука и не без усилий поставила на твердую поверхность. Без своей трубки и полагающегося облака дыма узнать Лоя Ноктима, который к тому же побрился и помылся, было не так уж просто.

Капитан, слегка смущаясь того, что он только что спас меня, возможно, от самой глупой смерти на Играх, отсалютовал:

— Командующий.

— Капитан, кхм, спасибо за, м-м-м, поддержку, — растерянно поблагодарил его я.

— Обращайтесь, — усмехнулся Лой.

Кивнув, он прошёл чуть выше, где, как оказалось, была небольшая, относительно ровная площадка с крупным камнем, который явно кто-то сюда притащил специально. Лой Ноктим, ничуть не смущаясь холода, расположился на нём, глядя куда-то вдаль, явно не на окрестности.

— Красиво тут, да? — спросил он тихим, расслабленным до умиротворения голосом.

— Похоже, у вас дар находить подобные виды, — припомнился мне один из предыдущих наших разговоров. — Хотя у меня все эти горы не вызывают ничего, кроме отвращения.

Капитан никак не отреагировал, чем лишний раз напомнил мне, что иногда стоит думать над тем, что говоришь. Выдержав небольшую паузу, Лой вдруг рассказал:

— Мой сын Рейонд очень любил этот серпантин. Называл его Небесной Змеей. Горы вообще были его стихией. Если нам во время Игр доводилось оказываться хотя бы рядом с ними, то приходилось этого сорванца постоянно отлавливать, иначе бы его объявили дезертиром.

— Вы вместе участвовали в Играх? — удивился я, хотя ничего удивительного как раз не было: на этом «мероприятии» выросли целые поколения солдат.

— Да, как только он слегка повзрослел, так сразу же заразился этим от меня, — лицо старика перекосила неестественная гримаса, словно Лой улыбался через силу. — Он был талантливым воином, горячим, чем-то похожим на Эльта, тоже не без искорки в глазах, только поспокойнее. Сейчас он был бы уже не меньше чем капитаном.

Последнее предложение отбило у меня любые мысли ещё раз шутить.

— Что с ним случилось? — очень осторожно поинтересовался я.

— Пропал. Вроде как не выдержала верёвка во время восхождения на Пик Орла. Это севернее от нас, самая высокая точка Тофхельма. Никто толком и не знает, что произошло. Это было вне Игр.

Лой замолчал, и я очень хорошо понимал почему. Родители не должны терять своих детей. Никогда. Хуже всего было осознание, насколько же лишней получилась та моя шутка.

Собравшись с силами, я присел рядом с Лоем, который неожиданно постарел и выглядел разбитым. Это был уже не бравый капитан со смешной тягой к курению, а старый солдат, пришедший на импровизированную могилу своего сына.

— Ненавижу эти горы, — неожиданно признался Ноктим в слезах. — Срыть бы их, взорвать до последнего камня.

— Это ничего не изменит, — заметил я коротко.

— Знаю… — он вздохнул, вытер глаза и неожиданно начал рассказывать о своём сыне.

Я, молча улыбаясь, слушал, то и дело тоже рассказывая свои истории, не сильно беспокоясь о том, что к Рейланду Рору они имеют весьма посредственное отношение. Лой Ноктим явно был не в том состоянии, чтобы задумываться над всем этим. Сейчас ему требовался кто-то с эмпатией отличной от нуля.

Где-то вдалеке садилось солнце, играя закатными красками на горах. Понимая, что в потемках спускаться будет не в пример сложнее, нежели днём, я встал, показывая, что нам пора возвращаться в лагерь. Капитан тоже поднялся, протянул мне руку и сказал:

— Спасибо, Рейланд, что выслушали.

— Не за что, — я не без труда улыбнулся. — Жаль, что мне не довелось познакомиться с вашим сыном.

— Он бы вам понравился, — Лой усмехнулся. — Иногда я надеюсь, что когда вновь приду, то встречу его здесь. Что он ещё жив и просто заплутал.

Мы ещё некоторое время поговорили, а затем я оставил Лоя одного — это явно было ему нужно. Когда я спускался, мне пришло в голову, что каждый находит своё место на Играх. Кому-то они давали возможность проявить себя, а кому-то — не потерять, сохранив тёплые воспоминания о давно минувших днях.

Точка бифуркации

Ноа, нервничая, прошлась по палатке. Ей срочно надо было на ком-то сорваться, но до заката, а значит, и до встречи с Рором оставалась ещё пара часов.

Как раз кстати рядом крутился Альт, который явно не знал, чем себя занять, и разглядывал недавно захваченные вещи Рейланда. Собственно, всё это место ранее принадлежало наглецу, который так торопился развить свой мнимый успех, что бросил практически все свои пожитки.

Когда Ноа доложили о находке, она хотела вернуть вещи, но быстро подавила в себе это предательское желание. Вернуть чужое всегда успеется, например, после того как Рор проиграет — это лишний раз подчеркнет её превосходство. К тому же Рейланд откуда-то достал матрас из занзебальского шёлка, а такие вещи на дороге не валяются, во всяком случае, если их там кто-то очень наглый не бросит.

Глядя на то, как Альт задумчиво разглядывает содержимое одного из ящиков стола командующего «солнечных», Ноа недовольно спросила:

— Ты уже разобрался, куда пропало почти десять килограммов пороха?

Адъютант вздрогнул, словно сильно чем-то увлёкся, медленно и аккуратно закрыл ящик стола, словно там находилась бомба, и лишь затем ответил: