Верит – не верит? - Джордан Пенни - Страница 17

– Рут, я тут совершенно ни при чем, – заявил Гай в ответ на похвалы Рут. – В отличие от тебя я не отношусь к активным любителям цветоводства, так что мне пришлось призвать на помощь Бернарда. Если мой садик еще не захирел, это целиком его заслуга.

Бернард Филипс был еще одним представителем разветвленного клана Куков и приходился Гаю троюродным братом. Вместе со своими двумя сыновьями и дочерью Бернард основал довольно крупное цветоводческое хозяйство, небольшая доля акций в котором принадлежала Гаю. По характеру своему Гай был истинным предпринимателем, а потому сразу почувствовал, насколько доходным может стать это дело.

Иногда Гай соглашался, что не зря кое-кто из его семейства дал ему прозвище Делец.

Друзья и коллеги считали Гая проницательным и удачливым бизнесменом, а в прошлое Рождество сестры ласково упрекнули его в том, что им движут лишь рассудочность и логика. Что он склонен взвешивать лишь все «за» и «против», вместо того чтобы потерять голову и влюбиться. До того дня, когда он повстречал Крисси, Гай и сам был склонен думать именно так.

Крисси… Лучше бы они никогда не встречались, в бешенстве подумал Гай, распрощавшись с Рут и войдя в свой дом.

Какая же она на самом деле? Открытая, великодушная и любящая женщина, встречи с которой, как ему казалось, он ждал всю жизнь, или же совсем иная?

Она ли виновата в том, что обманула его, или же он сам обманывал себя, наделив ее добродетелями и достоинствами, которыми она вовсе не обладала?

А вдруг и правда он сам виноват, что слишком идеализировал ее, возводя в ранг божественно-прекрасного чувство, которое было, скорее всего, обыкновенным вожделением?

Полчаса спустя, побросав в угол покупки со всеми вкусностями к намечавшемуся ужину, Гай понял, что может узнать правду одним-единственным способом – если напрямую спросит у Крисси, почему она ничего не сказала ему о своем родстве с Чарли Плэттом.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Крисси, как ей казалось, выскребла дом покойного дяди сверху донизу, но слабый запах запустения и плесени почему-то никак не выветривался.

С тисового столика соскользнула старая простыня, и Крисси подошла поближе, чтобы прикрыть его, и в который уж раз невольно залюбовалась им. Сейчас ей стало особенно понятно, почему мама хотела непременно выкупить этот столик.

В изящной резьбе словно таилось тепло летнего солнца, и, глядя на него, невольно хотелось протянуть руку и погладить его. Крисси улыбнулась и провела пальцем по узору.

Она не считала себя таким уж знатоком антиквариата, но не сомневалась, что столик будет стоить немало. Через два месяца у мамы день рождения, и Крисси вдруг решила, что хорошо бы его выкупить и преподнести ей в подарок.

Она все еще улыбалась при мысли о том, как обрадуется и удивится мама. В дверь постучали. Должно быть, это Гай.

Крисси подбежала к двери, чтобы впустить его, ожидая, что он обнимет ее, и удивилась, увидев его нахмуренное лицо. Вместо того чтобы войти, Гай отстранился, явно намереваясь держаться от нее подальше.

Крисси тут же вспомнила высокомерные и презрительные намеки Натали. К вечеру на улице похолодало. Дом был сырым и нетопленым, и Крисси вдруг заметила, что дрожит от холода. Она повернулась, чтобы снять с вешалки свою куртку. Дверь в маленькую гостиную была по-прежнему распахнута. Накинув куртку, Крисси изумилась, заметив, что Гай буквально окаменел. Его взгляд был прикован к чему-то в комнате.

– Что такое?.. Что-то не так? – с беспокойством спросила она.

– Откуда здесь этот столик? – резко спросил Гай.

Крисси нахмурилась, услышав в его голосе какие-то новые, осуждающие нотки. Сердце ее упало.

– Я выставила его сюда, чтобы пригласить оценщика. Он принадлежал… – она замолчала, закусив губу. Гай, не отрываясь, как-то странно смотрел на нее.

– Продолжай же, – с ласковой насмешливостью предложил он. – Может быть, ты хочешь, чтобы это объяснил я? Пожалуйста. Этот столик принадлежал Чарли Плэтту, которого все в округе знали. В лучшем случае его считали пройдохой и мерзавцем, в худшем – обыкновенным вором. Короче говоря, он не может быть законным владельцем этой вещи!

– Мерзавец?! Вор?!

Крисси смертельно побледнела, расслышав в голосе Гая неподдельную ненависть. Ей уже было известно, что он недолюбливал ее дядю, она догадывалась, что для этого должны быть веские причины. Тем не менее горечь и ярость, которые она слышала сейчас в его голосе, видела в его глазах, настолько не подходили Гаю, настолько шли вразрез с его ровным характером, с его нежностью и любовью, что Крисси растерялась и лишь молча смотрела на Гая, ошеломленная его словами.

– Но ведь тебе все это и так отлично известно, не правда ли, Крисси? Именно поэтому ты так старательно прятала от меня этот столик! Ты скрыла от меня и то, что Чарли Плэтт – твой дядя.

– Да нет же! – воскликнула Крисси.

– Нет? – насмешливо переспросил Гай. Выходит, он тебе не дядя?

Крисси снова закусила губу. Она была слишком потрясена, чтобы сказать что-либо в свое оправдание.

Конечно, она знала, что рано или поздно ей придется рассказать Гаю, кто она такая. Крисси понимала, что слишком долго тянула с объяснением, но ей и в голову не могло прийти, что Гай отреагирует столь болезненно и начнет ее в чем-то обвинять. Сейчас он смотрел на нее так, словно… словно она недостойна даже его презрения, словно ему противно видеть ее!

– Я… я собиралась сказать тебе… Я хотела, все тебе рассказать, – хрипло возразила она, – но…

– Ну, ясное дело, ты хотела! – почти ласково прервал ее Гай, и в голосе его послышалась откровенная неприязнь.

– У меня не было времени… все произошло так внезапно, – упрямо продолжила Крисси, надеясь, что заставит его понять и не даст ему растоптать, уничтожить, превратить в ничто все, что возникло между ними.

– Да уж, могу себе представить! Наверное, ты имеешь в виду, что не успела избавиться от этой улики, – ядовито заметил Гай, кивком головы указывая на тисовый столик. – Я знал, что Чарли ничем не брезговал, когда ему надо было раздобыть денег на выпивку, но и представить себе не мог, что он докатился до того, что стал укрывателем краденого!

– Краденого?! – взорвалась Крисси. – Никто не крал этот столик! Он принадлежал еще моей прабабушке, и…

– Этот столик, – Гай не дал ей договорить, и жесткая складка залегла у его рта, он чеканил каждое слово, – был похищен меньше двух недель назад из имения Квинсмид. Я узнал бы его, даже если бы полиция не разослала всем антикварам подробное описание. Я сам оценивал его для Бена Крайтона. Дело тут не просто в цене. Это копия столика французской работы, – холодно добавил он, – и, поскольку это всего лишь копия, она не стоит и десятой части подлинника.

– Ты лжешь! – заявила Крисси. Потрясение и боль от его незаслуженных обвинений сменились наконец гневом, не менее неистовым, чем ярость самого Гая.

Господи, в чем он пытается ее обвинить? На что имеет наглость намекать? Мать Крисси уверенно сказала, что столик принадлежал еще ее бабушке, а своей матери Крисси верила безоговорочно, и никто на свете не мог бы заставить ее усомниться в ее словах.

– Это я лгу? – На долю секунды лицо Гая исказил гнев. Он стиснул кулаки и шагнул вперед, и Крисси инстинктивно попятилась, однако Гай тут же опомнился и пояснил: – Я никогда не ударю женщину. Даже такую женщину, как ты.

Лицо Крисси запылало от непереносимого унижения.

«Такую женщину, как ты»!

– Любопытно, сколько еще краденого у него хранилось и куда все делось? Уверен, полиции будет очень интересно услышать, что ты ответишь на этот вопрос.

Полиции?! Сердце Крисси бешено билось, однако она знала, что нельзя допустить, чтобы он запугивал ее или угрожал ей. Да какое он имеет право! И, главное, с какой стати она должна чего-то бояться? Она ведь не сделала ничего противозаконного, как, кстати, и ее покойный дядя! Этот столик вот уже много поколений хранится у них в семье, а Гай, должно быть, ошибся, приняв его за тот, что украли из какого-то Квинсмида. Иначе ведь и быть не может!