Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 3 (СИ) - "kopo6o4ka" - Страница 39

В общем, чего не получить, того не получить, а то, что можно получить, то получить необходимо!

Во-вторых, простая и серая «повседневность» моей повторной школьной жизни очевидно не грозит. По крайней мере, судя по тому выражению на лице своей классной руководительницы, которое я увидел, заметив ее взгляд, остановившийся на моей скромной персоне.

В ее глазах место самого нелюбимого ученика уверенно занято мной.

Впрочем, это было вполне ожидаемо еще тогда, когда мы с бабушкой сходили на родительское собрание, где в категорической форме отказались делать то, чего ожидал от нас родительский актив, а именно: не забрали мои документы из школы и не ушли тихо-мирно «в закат».

И вот это самое «во-вторых» начало иметь место быть прямо с ходу, едва я успел войти в здание школы…

Глава 62

Надев в раздевалке сменку и повесив на крючки свои мешки или пластиковые пакеты, у кого что было, наш коллектив всем скопом двинулся на третий этаж, в кабинет «классной», в котором у нас должен будет состояться классный час.

И в тот миг, когда мы уже практически достигли нужного этажа, по лестничным пролетам, отражаясь от стен, пронесся мой вопль.

Весь класс остановился, и те, кто шли впереди меня, обернулись, и…

Лестничные пролеты сотряс новый вопль! Это был мощный грудной рев, не чета моему взвизгу! После чего, все столпившиеся на лестнице услышали громкое: «Ай!» и весьма цветастую матершинку, раздавшуюся явно из девичьих уст, а затем кто-то кого-то пнул ногой и началась небольшая потасовка.

— Петрова, Ладова и Бирюкова вы чего там устроили? — чрезвычайно недовольным тоном поинтересовалась «классная», находящаяся в «голове» «состава».

— Екатерина Петровна! — жалобным тоном заканючила девица, стоящая на ступеньку ниже, чем я. — Эта корова… В смысле, Петрова! Она мне на ногу наступила! Нарочно! А Бирюкова, так и вообще, пнула меня ногой!

При слове «корова», сказанном в мой адрес устами Ладовой Ники (ее имя подсказала мне память), девицы чрезвычайно высокой и очень «широкой в кости», послышались смешки одноклассников.

— Извините, Екатерина Петровна, это случайно получилось! Честное слово, я не хотела своими копытами топтаться по ластам Ники, но она так здорово ущипнула меня за бок, что моя нога сама собой сорвалась, и… — громко заявил я, потирая пострадавший бок и обернувшись затем к своей обидчице, скривившей от боли физиономию.

После моих слов на лестнице начался громкий ржачь.

Эта Ника — дочка той самой женщины, которая на родительском собрании желала, чтобы ее ребенок «видела лишь счастье вокруг», а стало быть, то сборище продолжает аукаться мне.

Ника, видимо, ростом и фигурой в отца пошла, ибо ее мамашка, насколько я ее помню, субтильная женщина невысокого роста, но на физиономию у них сходство просто потрясающее.

— А нечего было меня в спину толкать! Я чуть голову себе не разбила! Дура! — возмутилась стоящая передо мной Лена Бирюкова (память, опять же, подсказала ее имя).

Наступая на ногу Нике, мне было очевидно, что она тут же попытается пихнуть меня, поэтому я сразу отпрянул в сторонку.

Так и случилось, и вместо меня досталось Лене, довольно щупленькой невысокой девице с короткой стрижкой.

— Так! Все, заканчивайте балаган, иначе будете втроем убираться в классе до конца сентября! — пообещала «классная», которая не первый день в школе работает и все прекрасно поняла.

Снизу начал нарастать недовольный гул учеников других классов, ибо мы создали пробку.

— Идемте! — велела учительница и наш класс пришел в движение вновь.

— Петрова! За то, что ты наезжала на мою маму, я твою жизнь превращу в ад! Поняла меня, сука?! — рядом со мной раздался злобный шепот.

Обернувшись на идущую рядом Нику, девицу, хотя и не слишком-то симпатичную, но весьма холеную и лощеную, на чьей новой лакированной туфле остался нехилый такой пыльный след от моего каблучка, я ответил:

— Как же я могу запретить тебе попробовать устроить мне веселую жизнь? Но… Как твоя нога, Ника? Не болит?

По физиономии Ники было очевидно, что нога побаливает. И, прежде чем она сумела ответить, продолжил.

— Вот и вспоминай о ней каждый раз, когда тебе захочется устроить мне очередную подлянку. Затем, чтобы не пришлось опять плакаться учительнице по поводу того, что «злая Петрова» обидела тебя. Усекла?

На ее ногу я наступил буквально через секунду после того, как сообразил, что меня ущипнули и кто за это ответственна, сделав это вполне расчетливо.

Наступил сильно, однако не чересчур, иначе можно было раздробить кости стопы, ибо вешу все-таки прилично.

Произошедшее на лестнице означает, что как минимум один антагонист в классе у меня точно имеется.

Впрочем, терпеть меня не могущие были и там (причем в избытке), так почему бы им не появиться и тут?

И вот этой вот козище, а возможно, что и не только ей одной, мне практически наверняка еще пару раз придется настучать по рогам, прежде чем у нее сформируется условный рефлекс: «не тронь Злату!», ибо безнаказанно обижать себя я не позволю ни единого раза.

Никому!

Кабинет №308, чуть позже.

Войдя в класс, мои одноклассники «в темпе вальса» принялись рассаживаться на свои места.

— Не поняла… — недовольным тоном заявил я, когда обнаружил, что мое место в третьем ряду на третьей же по счету парте, о котором любезно поведала память, оккупировано неким пацаном. — Это мое место!

— В смысле твое? — удивился пацан. — Петрова, начался новый учебный год, если ты не заметила, а значит, садись куда хочешь! Теперь это мое место!

— Так, она же ни черта не помнит! — заявил его сосед по парте, чрезвычайно высокий и тощий тип (Кошелев Антон, сообщила память). — У нее эта…как ее там…а…ане…анезия…

— Амнезия. — поправил его типчик, сидящий на бывшем моем месте.

— Ладно! Спасибо за информацию! — сказал я и, оставив их обоих обсуждать мою скромную персону, направился к той парте, за которой сидел, будучи школяром там.

Екатерина Петровна, очевидно, обязанностями «классной» решила заморачиваться по минимуму, ибо насколько помню свои школьные годы, а их, как и все прочее оттуда, я помню прекрасно, рассаживать детей всегда являлось прерогативой классной руководительницы.

Моих дочек тоже рассаживали их «классные», это точно, потому как перед началом каждого следующего учебного года они всегда интересовались у нас, родителей, устраивает ли схема рассадки детей или желательно кого-то куда-то пересадить.

Впрочем, какой класс, такая и «классная»…

Подойдя к нужной парте, второй в первом ряду, обнаружил две вещи. Во-первых, мое место возле окна свободно, а во-вторых…

— Тут занято! — возмутилась Ника Ладова, волею злого жребия оказавшаяся моей соседкой по парте.

— Ага! Мной! — нагло заявил я, протискиваясь мимо нее и усаживаясь затем на стул.

— Ты чего, в край уже охренела, Петрова?! — у Ники от злости раздулись ноздри.

— Не ругайся. — ответил я, по-ученически сложа руки и повернув голову к соседке. — Мы же теперь с тобой навеки вместе, как Ленин и партия.

— Какая, нахрен, партия?! Чего ты несешь?! — вконец разозлилась соседка.

— Царапины остались… — деланно расстроенным тоном заявил я, когда, чуть отодвинув назад свой стул, взглянул на искалеченную мной туфлю Ники. — Как жаль! Красивая ведь…была.