Мамба в СССР. Черный курсант (СИ) - Птица Алексей - Страница 44

— Коробку с патронами, быстро! — орал я, сотрясаясь вместе с пулемётом.

— Да! — откликнулся незнакомый мне эфиоп и, схватив коробку, приготовился пристроить её взамен стремительно пустеющей.

Пулемёт выдал последнюю длинную очередь и замолчал, дымя раскалённым стволом. Боец скинул старую коробку, присоединяя новую, а я, схватив свой автомат, заполнял возникшую паузу хаотичной пальбой. Пусть боятся даже нос высунуть из укрытия! Щёлкнул механизм, коробка встала на место. Вставив патронную ленту в пулемёт, я дослал снаряд в патронник и вновь нажал на гашетку.

Чуть остывший пулемёт снова послушно застрочил, прошивая склон противника смертельными снарядами. Я же невольно отметил, что третьей коробки с патронами он уже не выдержит, и придётся менять ствол. Но времени для этого совсем нет. Повстанцев ощутимо больше, вон сколько голов выглядывает со стороны их склона.

— Бери пулемёт и стреляй! — крикнул я своему невольному второму номеру и, отстранившись, подхватил автомат и спрыгнул с БТРа.

— Все, кто хочет жить, живо лезьте в танк и на танк! Остальные в БТР, и бежим.

Орал я изо всех сил и многие меня услышали, а кто не услышал, догадался чуть позже. Пули засвистели со всех сторон, заставив меня рухнуть на землю и дальше двинуться ползком. Извиваясь, словно змей, я шустро добрался до танка и, дав на всякий случай очередь из автомата, нырнул в люк.

В полутьме танка громко сопели до смерти напуганные люди. Паника, страх и отчаянье попытались обхватить своими липкими противными объятиями и меня, Да только я знавал моменты и похуже! Возможно, именно поэтому меня охватило отчаянное веселье. Чувствуя весь ужас находящихся поблизости солдат, я вдруг ощутил запредельный кураж.

— Ну, пацаны, погоняем?!

Стукнув ладонью по кнопке запуска двигателя, я заставил его довольно заурчать.

— Из пушки стреляйте! Из пушки, идиоты! Стрелок где, ять?

Кривая ручка коробки передач встала в паз первой передачи, нога надавила на педаль, танк вздрогнул и поехал. Потянув на себя левый фрикцион, я объехал горящую машину и погнал вперёд. Со всех сторон поднимались солдаты и на ходу запрыгивали на броню.

Танк, сначала медленно, потом всё быстрее двигался вперёд. Последние, кто умудрился на него запрыгнуть, уже показывали чудеса эквилибристики. Ну да, негры — раса сильная и выносливая, всегда первые места на олимпиадах берут по прыжкам и бегу! А коль жить захочешь, не только на танке, прицепившись, повиснешь!

Чудо, но за мной увязался тот БТР, с крыши которого я стрелял из пулемёта. Правда, пулемёт этот, постреляв ещё немного, всё же замолк, а в открытый всем ветрам кузов БТРа плотно набились бойцы, лежа друг на друге чуть ли не вповалку.

Гулко бухнула танковая пушка. Наводчик нашёлся, очнулся или нашли, кем заменить, я не знаю. Переключив на третью передачу, я лихо рысачил по горам. Гулко взорвался впереди бензовоз, брызнув во все стороны жидким огнём, от которого полыхнула, казалась, сама грязь. Досталось и тем, кто сидел на броне, но не так сильно, как могло бы быть.

Танк нёсся вперёд. Дёргая фрикционы, я лавировал, направляя тяжёлую и неповоротливую машину на более удобный маршрут, когда по нам выстрелили из гранатомёта. Граната пролетела немного выше, лишь чудом не попав в танк. Слава Змееголовому.

— Вы там стреляете или прячетесь? — крикнул я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Сейчас, сейчас.

Команду по цепочке передали тем, кто находился на броне, и бойцы наконец-то начали активно отстреливаться от нападавших. Прошло ещё несколько минут, и мы вырвались из западни. Радостные крики оповестили меня об этом. Надавив на газ, я проехал ещё минуты две и, убедившись, что мы спасены, остановился. Заглушив двигатель, подтянулся и вылез через открытый люк.

Спрыгнув на землю, я огляделся. Рядом остановился бежавший с поля боя вслед за моим танком БТР. Неплохо, значит, и этим повезло вырваться. Замечательно!

Глава 18 Командир отряда

Все сидевшие на броне солдаты слезли с танка. С БТР тоже посыпал народ, до того чуть ли не гроздьями висевший на машине.

— Есть офицеры? — перекрикивая радостный гомон, проорал я.

— Есть! — откликнулся высокий худой негр с нашивками лейтенанта. — Лейтенант Сахам.

Бросив беглый взгляд на его петлички, я определил пехотную принадлежность лейтенанта. Однако, судя по его закопчённой одежде и пустой кобуре, он не сильно геройствовал в бою. Хотя автомат (вероятнее всего чужой) при себе имел.

— Младший лейтенант Бинго, — представился я. — Прошу вас принять руководство над спасшимися солдатами. Танк пойдёт назад, выручать выживших... Я возглавлю группу, но мне нужно десять человек: три в экипаж танка и семь человек пехоты. Необходимо спасти остальных солдат и вывезти из-под огня уцелевшую технику.

Лейтенант Сахам думал не долго.

— Мы не сможем им ничем помочь, наш долг спасти тех, кто вырвался из засады, — и он обвёл глазами окружающих нас бойцов.

Вокруг навскидку стояло человек пятьдесят, не больше. Первоначально же колонна насчитывала около трёхсот пятидесяти военных. Итак: пятьдесят вышло из засады вместе с нами, человек сто сбежали в числе первых, значит, остальные на поле боя. Живы они или мертвы, можно было только догадываться, как и о количестве раненых. Очевидно, что их будет очень много, и если ничего не делать, все они в скором времени присоединятся к мёртвым. Потому как это война! И про африканский красный крест я как-то не слышал до сих пор.

— Нам нужно догонять ушедших вперёд, и дать бой повстанцам там, где планировалось! Я, как старший по званию, не разрешаю вам возвращаться в ущелье. Вот победим, вернёмся сюда и отомстим.

— Там погибают люди, лейтенант! Наши товарищи, наши солдаты. Мы — офицеры! У каждого офицера есть долг перед своими солдатами. Бросить их умирать — это потеря чести и шаг навстречу поражению. Да и чем нам воевать, когда вся артиллерия бригады осталась в ущелье?! — махнул я в сторону засады.

— Там нет живых, а раненым мы не поможем, их участь предрешена. И вообще, я приказываю вам выполнять мои распоряжения, а не вступать в пререкания! — упёрся рогом лейтенант Сахам, включив командира.

Солдаты одобрительно помалкивали: никому не хотелось снова лезть в пекло. А придётся!

— На месте боя остались мои ракетные установки, — гнул я свою линию, пытаясь убедить лейтенанта с помощью аргументов. — В нашей армии их очень мало! Да и другую технику желательно вытащить. Без топлива мы до своих не доберёмся.

— Закончится топливо, пойдём пешком. Технику потеряли не мы, а наше командование. Многих из них ты видишь рядом с собой?

— Не вижу. Ну, и что? Я и в бою не видел, кто и где находился, — глухо произнёс я, намекая на самого Сахама. — Возможно, командира полка убили, а его замы ранены или уехали в голове колонны, которая смогла выйти из-под огня противника.

Язык так и чесался сказать «трусливо драпали», но я тактично ушёл от обвинений.

— Неважно, что с ними. Если мы пойдём в атаку, то все поляжем в бою, — стоял на своём Сахам. По его глазам было видно: для себя он всё уже решил.

— У повстанцев мало боеприпасов, для этого они и напали на нас! Забрав наше вооружение, они станут сильнее. Мы не должны дать им такой шанс.

— Нет, это приказ!

— Хорошо, — я развернулся к бойцам. — Кто со мной? Нужны добровольцы, чтобы спасти своих товарищей!

— Я запрещаю! — едва ли не взвизгнул лейтенант.

— Идти спасать своих солдат, — бросил я, вполоборота обернувшись на него, — не может запретить мне ни один командир! Я иду на смерть ради других. Что тебе не понятно, Сахам?! Никто и никогда меня за это не осудит.

Я усмехнулся. Вышло несколько пренебрежительно, хоть и старался говорить спокойно. Левую щеку подёргивало. Похоже, на разодранном в кровь лице это выглядело зловеще, что значительно усиливало эффект от произнесённых слов. Мой спокойный тон резко контрастировал с выражением моего же лица.