Мамба в СССР. Черный курсант (СИ) - Птица Алексей - Страница 30

— Ну, раз надо, так отдавайте, — усмехнулся я и спокойно посмотрел на своего подчинённого. — Да, Гана?

— Нет, не надо! Я хочу учиться, мне надо доучиться! Если я вернусь без диплома, то меня проклянут и отправят воевать простым солдатом, — взбесился тот.

— Ты сам выбрал свою судьбу! — вспыхнули презрением мои глаза. — Разве я тебя не предупреждал об этом?

— Предупреждал, — с неохотой признал Гану, — но всё равно, я ни в чём не виноват. Это ты всё подстроил!

— Я чего-то не знаю? — спросил полковник.

— Нет, — усмехнулся я, — вы знаете всё, благодаря словам Гану, он всё вам рассказал, поэтому пусть теперь отвечает по всей строгости СОВЕТСКИХ законов, — подчеркнул я.

— Понятно! Но может быть, вы сможете договориться?

— Может, — пожал я плечами, — если он захочет.

— Курсант Гану Махади, вы готовы примириться со своим командиром?

— Вы неправильно ставите вопрос, товарищ полковник. Готов ли я примириться с курсантом Гану, а не он со мною, — поправил я полковника.

— Ну, хорошо, вы правы, тут всё понятно, конечно. Вы готовы?

— Пока нет.

— То есть нам придётся выносить сор из избы и оповещать об этом наши надзорные органы? Так, Бинго?

— Если он принесёт мне клятву крови, то я соглашусь забыть о его нападении.

Избитый мною Гану вздрогнул.

— Я не хочу клясться тебе на крови, Бинго, ты продашь мою душу богам Африки! Все знают, что ты шаман и продал им свою душу!

— Так, ну хватит нести бред! — прервал наш диалог замполит. — Я понял, вам обоим нужно освежить голову, то есть, охладить. Дать, так сказать, время подумать.

Масильчук встал, одёрнул китель. Мы, стоя, тоже расправили складки на своей курсантской форме.

— Данной мне властью и в связи с воинским дисциплинарным поступком, выразившимся в виде драки между начальником и подчинённым, объявляю вам арест с содержанием на воинской гауптвахте. Вам, Бинго, трое суток за не предотвращение драки. А вам, Махади, объявляю десять суток ареста за нападение на своего непосредственного начальника.

Хрена се! Столь неожиданное решение шокировало нас обоих. Ну и ладно, посмотрим, что это за зверь такой — советская гауптвахта! О чём подумал Гану, осталось для меня загадкой, но вряд ли о чём-то хорошем.

— Доложите об этом своему старшине, пусть он оформит документы на арест и соберёт вас на гауптвахту. Вы свободны.

Развернувшись, мы отчалили в казарму. Старшина Загинайко находился у себя в каптёрке.

— Товарищ старшина, нам назначили наказание в виде ареста. Мне трое суток, а Гану десять.

— Оба? Это кто же вам объявил?

— Лично замполит.

— А, ну тогда собирайте бельё, оформлю на вас продаттестат сегодня, мыльно-рыльные с собой берите. Тебе, Бинго недолго сидеть, а вот Махади придётся бельё сменное брать, ему ещё в баню с гауптвахты идти. Завтра с утра отправимся. Ну, вы, блин, даёте, горячие чёрные парни, — ухмыльнулся прапор

Пожав плечами, я ушёл, а за мной и Гану. С ним я больше не разговаривал, пусть почувствует глубину той задницы, в которую угодил. Ему полезно, а мне по тамтаму: я же ему её и создал, хоть и не испытывал к нему ничего личного. Дурачок, он и в Африке дурачок. Но, возможно, его получится использовать в будущем, если повезёт. А если нет, то и ладно. Лучше делать, чем ничего не делать.

Остаток дня Гану мучил меня попытками завязать разговор на тему его прощения, на что получал неизменную фразу: клятва крови или ничего. Но он почему-то боялся её мне давать. Не знаю почему. Может, считал себя выше меня? Сам он происходил из знатной семьи, да и денежки у него водились. А тут какому-то непонятному шаману присягу верности давать. Да ещё на крови! Такую потом не отменишь…

А ведь, окончив военное училище, он мог при случае дослужиться и до министра обороны своего сраного Судана. И клятва крови непонятному эфиопу, (точнее, сомалийцу: это все уже давно раскусили) могла сыграть с ним злую шутку. А ещё Гану мнил себя настоящим стратегом: он ведь не пехотное училище заканчивал, а артиллерийское, да ещё с обучением на САУ! Ну-ну…

Глава 13 Гауптвахта

Начальник Сумского артиллерийского военного училища генерал-лейтенант Морозов Алексей Павлович заслушивал своего зама по политчасти полковника Масильчука Петра Григорьевича у себя в кабинете.

— Ну, давай, докладывай, Пётр Григорьевич: что там с неграми приключилось?

— Подрались они.

— Это я знаю, ты подробности рассказывай, а не очевидные факты. А то вы — замполиты — только лозунгами и можете говорить. А тут дело серьёзное: негры, етить их мать! Ещё наверх докладывать об этих чёрных дураках. Что они там не поделили?

— Конфликт возник на почве неподчинения одного из курсантов замкомвзводу. Тот выразил недовольство неумелыми действиями подчинённого, но курсант проигнорировал его команды. Соответственно сержант пообещал его наказать и заставить спать в туалете в качестве наказания.

— Ну, это уже неуставщина, уважаемый Пётр Григорьевич! И как? Заставил?

— Нет, не заставлял. Но утром кровать вместе с отбившимся от рук подчинённым оказалась в туалете. После побудки пострадавший по имени Гану Махади выбежал из туалета и устроил разборки с сержантом. Набросился на него с кулаками, возникла потасовка, которую разнял ответственный по казарме. В итоге: ушибленная челюсть у Гану и разбитый нос у Бинго.

— Опять этот Бинго! То у него курсант обсирается, то другой в туалете просыпается… Всё у него вокруг туалетного юмора крутится! Что за индивидуум?

— Жёсткий человек, держит всех в железных рукавицах. Воевал в Сомали. Его боятся, а в соседних взводах уважают и стараются не связываться, но контингент его взвода самый разнообразный и плохо приучен к дисциплине, вот и возникают такие казусы. Не всем нравится его жёсткость и принципиальность в командовании.

— Понятно. Ну, и кто виноват?

— Бинго, конечно! Очевидно, что это именно он всё подстроил и подговорил других. Но его не «сдадут», уже проверили. Да и никто не видел: как, с кем и когда он оттащил койку Махади в туалет. Причём тот до подъема так и не проснулся.

— Ясно. Ты про их возможное примирение-то спрашивал?

— Спрашивал. Сначала Дед согласился, а потом потребовал какую-то клятву крови, но тут уж Махади отказался.

— Ерунда какая-то: злые духи, Кощей Бессмертный, клятва на крови, клятвопреступник. Дикарские обычаи до сих пор в них живы.

— Да, дикари, поэтому я дал время им подумать о примирении и отправил обоих на гауптвахту. А то, действительно, развели тут сказки про Чахлика Неумирущего.

— А???

— Это по-нашему, по-украински.

— А, по-вашему, значит, — хмыкнул генерал, — ну, ладно. Правильно сделал, что отправил.

— Бинго получил от меня трое суток, а Махади все десять.

— Хорошо, пусть так и будет. Ну и имечко у этого Бинго! Дед, понимаешь! Усраться и не жить. Негры, блин.

— Наши имена на их языке тоже могут звучать не очень красиво.

— Может быть, может быть... Но по их возвращении ты вопрос-то закрой, не к чему наверх докладывать. Потянем пока, пусть горячие негры немного поостынут в камерах.

— Я так и сделаю.

— Ну и хорошо, а теперь расскажи-ка мне, что там произошло в семье капитана Пупкина?

Наступил день отправки на гауптвахту. С утра явился старшина и, вызвав нас, повёл за собой.

— Так, всё с собою взяли? — на всякий случай уточнил он.

— Взяли.

— Хорошо. Пошли тогда, записку об аресте заберём, да продовольственный аттестат выпишем и, как говорится: вперёд и с песней в Харьков!

— А почему в Харьков? — спросил я.

— В Сумах гарнизонной гауптвахты нет, гарнизон слишком маленький, а в Харькове есть. Вот туда и поедем. Понятно?

— Понятно.

— Это хорошо, что понятно. Сидеть, вероятнее всего, будете в одиночке. Но если там ещё разноцветные будут, тогда вместе вам сидеть, в одной камере. Ну, там видно будет.