Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич - Страница 40

Пожалуй, не прокляни меня перед смертью Креппер, договориться с броневолками так легко не удалось бы. Сказать им, что ли, где лежит его труп? Нет, остерегусь. А то они еще подумают, что я перед ними заискиваю, и вместо улучшения отношений я получу ухудшение.

Нажравшись, волколатники мирно, по-домашнему, расположились вокруг стоянки, а Торн подошел и разлегся у костра, глядя на огонь. Наверно, вспоминал языки пламени на головнях в камине своего замка… Тепло, уютно, привычно пахнет дымком; весело потрескивают угольки, а рядом с камином стоит слуга и вращает вертел, на котором жарится целый кабан. Или олень. Или тур. Чем больше, тем лучше. Славные были деньки, да, Торн? Не печалься — быть может, они еще вернутся.

— Скажи, Торн, вы пришли сюда из глубины Гинкмарских лесов или с окраин? — спросил я волколатника на языке проклятых.

— Из глубины, — ответил он, не срывая удовольствия от возможности общаться на собственном наречии. — Однако последние несколько недель провели на окраинах. Сегодня решили уйти оттуда. Ближе к средине дня там стали появляться воины — люди, орки, гоблины. К вечеру их стало больше… — Волколатник умолк, заворочался, укладываясь поудобнее, и посмотрел на меня: — Они пришли за тобой, да?

— Верно, — не стал отрицать я. — И скоро их станет еще больше. За меня в Каритеке назначена награда.

— Нам не нужны деньги герцога, — сказал Торн. — Он со своим магом, этим Герхардом, добывает их нечистыми способами. И мы не станем помогать охотящимся на тебя. На нас самих слишком часто охотились, чтоб мы любили тех, кто любит награды.

— Вы забрались не слишком далеко, — заметил я. — Не рано остановились?

— Но воинов не интересует дичь, — возразил волколатник. — Они пришли со своими припасами, и будут выслеживать не оленей. И не нас. После встречи с тобой это стало совершенно ясно. Когда ты уйдешь отсюда, они уйдут за тобой. Да и сами мы не беспомощные овечки, сумеем постоять за себя. На окраинах нам все равно не нравилось. А здесь место удобное. Медведь был силен, владел большой территорией. Вшестером нам по силам удержать его земли и добавить к ним угодья по соседству.

— Удачи вам! — искренне пожелал я. — И чтоб чужие ноги и лапы пореже топтали вашу новую вотчину.

Спать мне после активации навыка к долгому бодрствованию не хотелось. Отойдя от костра, я принялся упражняться с мечом, осваивая владение им с учетом возросших возможностей, и заодно практикуясь в использовании ночного зрения. Оно имеет существенный недостаток — глаза становятся чувствительными к свету, — и слишком сильно развивать способность я не собирался. Пока, при моих двадцати процентах скилла, после продолжительного фехтования во тьме при внезапном взгляде на костер особо неприятных ощущений не возникало. Пожалуй, можно подняться еще, до тридцати процентов или даже сорока… Нет, тридцати хватит. Этого будет достаточно, чтобы видеть силуэты врагов в полном мраке. И в то же время не придется принимать особых мер предосторожности в ясные дни. Только на солнце смотреть окажется больнее чем прежде; так зачем на него вообще смотреть. Это и с обычным зрением не полезно.

Торн наблюдал за моими тренировками, подавая дельные советы. А когда я вернулся к костру окончательно, сказал:

— У тебя отличный меч. Вижу, ты пользуешься им недавно… — Он перевел взгляд на голову Креппера на суку, обратно на меня, и добавил: — Думаю, и воин, которому меч принадлежал раньше, до конца не понимал, чем он владел. Я сохранил множество знаний из своей прошлой жизни, хоть они и бесполезны для меня в этой. Помни: отдельные характеристики некоторых предметов могут быть скрыты от глаз непосвященных без упоминаний об этом в описаниях. Не спеши расставаться с оружием, когда тебе покажется, что ты его перерос. Сперва проверь еще раз. Прислушайся к себе — не чувствуешь ли ты в ненужной более вещи чего-то необычного? И если да, постарайся это необычное в ней раскрыть. Окажешься достоин — оно раскроется.

Глава 20

На следующий день я продолжал упражняться с мечом, жег костер, вялил мясо, прерываясь лишь для коротких плотных перекусов и сеансов стрельбы из лука по мишеням. И все прикидывал, когда до района берлоги доберутся первые посланники по мою душу. Получалось, что надо уходить завтра с утра, не дожидаясь окончания оговоренного с волколатниками срока. Ибо самые шустрые и нетерпеливые претенденты на пятьсот золотых могли появиться у озера к обеду. А от озера до моего шалаша рукой подать.

Волколатников тоже подставлять незачем. Уж крепить дружбу с проклятыми, так крепить. След отсюда поначалу надо оставлять четкий, чтоб охотники сразу рванули по нему, не задерживаясь у поваленного дерева. А пересидят броневолки опасность в кустах или решат сцепиться с кем из моих преследователей — это уж их дело.

Поэтому к будущему походу я начал готовиться еще до полудня. Аккуратно сняв с мертвого ликантропа шкуру чулком, я ее выскоблил и заштопал как мог полосками медвежьей кожи. Шкуру с отрубленной лапы тоже содрал и присобачил на место. Затем связал передние и задние лапы попарно, превратив их в подобия рюкзачных лямок. Там, где у оборотня было горло, понаделал отверстий и продел в них затяжку. Пока шкура не высохнет, получившимся вещмешком можно пользоваться, а я позабочусь, чтоб она не высыхала подольше, каждый вечер натирая жиром. Против гниения поможет окуривание дымом. Не исключено, что удастся даже эту шкуру полноценно выделать и потом продать встречному колдуну. Но главное, я плащ от доспехов освобожу. А то вдруг дождь пойдет — промокну ведь до нитки, а после дождя в лесу может настать такой дубак, что и пневмонию схватишь.

О словах Торна насчет скрытых характеристик вещей я не забыл, но заинтересовал меня в первую очередь не меч Креппера, а пожалованный герцогом за бой с вендиго щит. Относительно меча мне с самого начала было ясно, что он весьма необычен, еще когда он на поясе у сотника болтался. Но и в щите я смутно чувствовал нечто странное. Однако раскрыть тайные свойства того и другого не пытался. Волколатник ведь ясно сказал: сперва надо перерасти отображаемые характеристики оружия. И только потом…

А сейчас мне в первую очередь требовалось наметить план текущих действий. Я мог остаться в крайних чащах Гинкмара и попробовать нарастить уровни убийствами тех, кто вышел на меня охотиться. Что было бы справедливо и доставило мне моральное удовлетворение.

Еще я мог двигаться вглубь лесов, постепенно залезая в самые дикие места и прокачиваясь за счет встречной нечисти, которая будет становиться тем опаснее, чем дальше от обитаемых земель я уйду.

По степени риска оба варианта казались равноценными. Что тот выбирай, что этот. А можно их совместить: охотиться на охотников, постепенно затаскивая их за собой в дебри. Единственное, чего нельзя, — просто прятаться и ждать, что ситуация разрешится сама по себе. Наиболее упоротые из тех, кто сейчас идет к озеру за моей головой, не отступятся, пока ее не получат. Они же, за исключением нескольких самонадеянных придурков, окажутся самыми продвинутыми. И надо избегать встреч с ними как можно дольше, чтобы успеть подготовиться, отправляя в Мир Теней непродвинутых…

Я поймал себя на том, что как-то слишком легко отношусь к предстоящему. А не перекачал ли я заодно с удачей и хладнокровие? Регулярная его подпитка свободными очками характеристик и злоупотребление заклинанием «Мне пох» могли сыграть со мной злую шутку, сделав непозволительно легкомысленным, — а я и не заметил. Нелегкая это задача: трезво себя оценивать.

Однако излишняя подозрительность к себе тоже ни к чему. Кажется, мой нынешний настрой как нельзя более подходит к обстоятельствам, а объясняться может и другими причинами. Я попал в Игроверсум из мира, где смерть окончательна и бесповоротна. А здесь — нет. Здесь можно умереть и воскреснуть. Уже одно это вливает в душу оптимизм. Пусть посмертные состояния и возможные перевоплощения не всегда приятны, но, насколько я понял, все они обратимы.