Суровый урок - Джордан Пенни - Страница 2

Она выпрямилась и внимательно посмотрела на него, пробормотав:

— Я, право, не знаю, но где-то у меня есть карта. Если ты подождешь, я ее поищу.

Действительно, карта у нее была, а кроме того, у нее был с собой завтрак, который ей положила в рюкзак миссис Битти, чудесная женщина, приходившая помогать Салли.

Неохотно малыш шагнул к ней, оглянувшись назад. В глазах у него появились страх и беспокойство.

Почему он боится? — думала Сара, пока не торопясь открывала рюкзак и так же неторопливо и деловито вынимала бутылку с питьем и несколько сандвичей. Мальчик был еще мал и, как заметила Сара, толком не сумел собраться в дорогу. Его одежда совсем не годилась для похода — плотные джинсы, спортивная рубашка, а на ногах что-то очень похожее на бейсбольные сапоги. Джинсы казались слишком тяжелыми для такой жаркой погоды, а сапоги и спортивная рубашка были дорогими, что никак не вязалось с джинсами, купленными на вырост, и можно было только предположить, что тот, кто их покупал, не очень-то хорошо знал его размер.

Сара озабоченно наморщила лоб, роясь в рюкзаке. Делая вид, что не замечает ни его настороженности, ни того, что он постоянно оглядывается назад, она похлопала рукой по траве и сказала приветливо:

— Иди садись. Боюсь, что я плохо разбираюсь в карте. Видишь ли, я здесь отдыхаю. А ты? Ты живешь здесь?

Она пристально взглянула на него, когда он машинально ответил:

— Да, я здесь живу… — и замолчал. Лицо его стало несчастным, и губы упрямо сжались. — Я здесь в гостях, — поправился он мрачно. — На самом деле я здесь не живу.

— Ах, вот как.

Сара развернула карту и затем, хотя сама она есть не хотела, вынула несколько сандвичей и откусила от одного, потом, указав рукой на раскрытый пакет, спросила:

— Не хочешь поесть?

Он кивнул головой и ответил хрипло:

— Да, спасибо, я очень проголодался.

У него были прекрасные манеры и немного старомодная речь, как будто он долго жил среди взрослых. Сара задумчиво следила, как он жадно ест сандвич. Теперь она твердо знала, что никуда его не отпустит, ей нужно так или иначе завоевать его доверие, а затем вернуть домой. Ребенок, и один, когда кругом так много опасностей, исходящих и от природы, и от человека. Его родители — кто бы они ни были и где бы ни жили, — должно быть, сходят с ума от тревоги, обнаружив, что он исчез.

Она полагала, что он не очень далеко ушел от дома, а утомление, которое читалось в его глазах, шло скорее от страха, а не от физической усталости после долгого пути.

На одной руке у него виднелась ссадина — должно быть, оцарапался, когда продирался сквозь куманику. На рубашке были грязные полосы. Он доел сандвич и с такой жадностью разглядывал кучку других, что Сара, скрыв улыбку, произнесла деловито:

— Доел? Хочешь еще? Знаешь, — сказала она, когда мальчик принялся за второй сандвич, — мне кажется, что ты идешь не по той дороге. Если судить по карте, то похоже… — Она замолчала, нахмурившись, и старалась не обращать внимания на волнение, которое он не сумел скрыть. — Я думаю, тебе надо будет свернуть на тропинку на полмили дальше.

— На полмили… а это далеко?

— Довольно далеко, и кроме того, еще шестьсемь миль до Лудлоу. Тебе очень нужно туда попасть?

Когда она взглянула на него, то увидела, что он избегает ее взгляда, не желая говорить неправду, но и правду сказать тоже не хочет.

— Возможно, есть и более короткий путь; жаль, что у меня нет машины, я бы тебя отвезла туда.

Она сделала паузу, чтобы понять, как он отнесется к ее предложению, и с облегчением увидела, что он заколебался.

— Мне не разрешают ездить с незнакомыми людьми, — тотчас сказал он.

Сара подавила вздох. Бедный ребенок! Никто, видимо, не предупредил его, что разговаривать с незнакомыми также опасно.

— Конечно, конечно, — ответила она серьезно, роясь в рюкзаке и доставая яблоко.

Он все еще стоял, и Сара опять похлопала по траве и заметила:

— Если ты присядешь, то сможешь посмотреть карту сам. Я плохо в них понимаю.

— И моя мама тоже не разбирается… — Он вдруг замолчал, и выражение его лица резко изменилось. — Я хочу сказать, не разбиралась. — Он отвернулся и вобрал голову в плечи, голос его предательски дрогнул.

Ушла ли его мать из жизни вообще или только из его жизни? Теперь Саре было абсолютно ясно, что он убежал из дому и что он очень, очень несчастлив.

Мальчик тем временем уселся возле нее.

У него уже не было ямочек, свойственных совсем маленьким детям, но ноги и руки еще сохранили детскую припухлость, и, когда он сел, Сара ощутила запах вымытой кожи и тепла.

— Меня зовут Сара, а тебя? — спросила она и пододвинула ему карту, чтобы он мог взглянуть на нее.

— Роберт, — ответил он, — хотя…

— Роберт — это очень солидное имя, совсем как у взрослого, — удивилась Сара, — а тебя никто не называет Бобби?

Он покачал головой.

— Моя Нана звала меня Робби, но он сказал, что это очень детское имя. Он зовет меня Роберт.

Лицо его вдруг сморщилось, глаза наполнились слезами. Сара поняла, что» он «, повторенное со злостью и неприязнью, вероятно, означает» отец «.

Не желая испугать его настойчивыми расспросами, она замолчала, а затем миролюбиво продолжила:

— Ну, Роберт — это действительно имя взрослого человека, а тебе, должно быть, уже восемь?

Она увидела, что его грудь горделиво расправилась и слезы высохли.

— Мне — шесть, — сообщил он, — почти семь. Ну, будет семь в мае.

В мае. А сейчас июль, значит, ему толькотолько исполнилось шесть. Сара широко раскрыла глаза и сказала, что она подумала, что он гораздо, гораздо старше.

— А разве твоя Нана тебя не хватится, Роберт? Она, наверное, волнуется, куда ты исчез. Ты оставил ей записку? — спросила она ласково.

И сразу слезы на его глазах выступили вновь, он покачал головой и воскликнул:

— Нана умерла! Она погибла в автокатастрофе вместе с мамой и Томом, а мне пришлось приехать сюда и жить с ним. Я его ненавижу! Я не хочу больше с ним оставаться. Я мог бы жить с миссис Ричарде. Так было, когда Нана болела, а мама и Том уезжали. Я совсем не должен оставаться с ним — так сказала мама. Она сказала, что если я не хочу жить с ним, то и не должен. А я не хочу. Я его не люблю. Мама рассказывала, что он не хотел, чтобы я родился, ему это было нужно только для того, чтобы заполучить ее.

Прислушиваясь к его прерывистой речи, Сара сама с трудом удерживалась от слез, и сердце у нее ныло от жалости к нему.

Из того, что он рассказал, а еще больше из того, что не рассказал, у нее начала складываться четкая картина случившегося. Его родители расстались, и он, очевидно, жил с матерью и бабушкой в другой части страны, а теперь, судя по его словам, потерял их в автомобильной катастрофе и живет с отцом. Бедняжка, он так несчастен, неудивительно, что он убежал, но, как бы ей ни было его жалко, как бы она ему ни сочувствовала, ей нужно выяснить, где он живет и кто его отец.

— Ты собираешься найти миссис Ричарде? Да? — рискнула спросить она, и он кивнул. — Где она живет? Далеко?

— В Лондоне, — ответил он с важностью.

— В Лондоне? Так ведь это же очень далеко! — воскликнула Сара сочувственно. — Ты долго шел?

— Я вышел после завтрака, — ответил он, ничего не подозревая. И Сара почувствовала себя виноватой перед ним. Но ведь все это ради его же блага и безопасности! — Мне пришлось подождать, пока мой отец не уедет на работу. Миссис Джекобс ушла за покупками, она не велела мне выходить из сада. Я ее не люблю.

Миссис Джекобс. Сара сжала губы. Конечно, она слышала, как миссис Битти упоминала о какой-то миссис Джекобс, которая жила в одной из соседних деревень. У нее создалось впечатление, что эти две женщины отнюдь не были друзьями.

— Ты оставил отцу записку? — спросила Сара.

Мальчик покачал головой и упрямо насупился.

— Ему все равно, он даже будет рад, если я уйду, — ответил он. — Миссис Джекобс говорит, что я мешаю и причиняю много не…