Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы - Врублевская Галина Владимировна - Страница 40

Я подсчитала стоимость. Взяла логотип и уже подготовленный текст рекламы. Вот этот текст, последний в моем журнале:

КОММЕРЧЕСКИЙ БАНК «СИЯНИЕ»

Открываем счета юридическим и физическим лицам

Проводим валютные аукционы

Продаем акции

Открываем депозитный вклад под высокий процент

Адреса филиалов:

(дальше указывалось с десяток адресов в разных концах города)

– А теперь, Татьяна Ивановна, – управляющий банком нажал какую-то кнопку, – я хочу познакомить вас с нашим специалистом по связям с общественностью. В следующий раз будете брать рекламу у него.

– Вынуждена вас огорчить, – улыбаясь сказала я, – следующего раза не будет. Ухожу я с этой работы, Антон Антонович. Буду работать журналистом в нашем издании.

– Поздравляю, – обрадовано воскликнул мой собеседник. – С журналистом тем более надо дружить. Сейчас я представлю все же моего помощника.

В понедельник, перед редакционной летучкой я зашла в рекламный отдел. На стуле сидела незнакомая женщина, по виду инженер. «Новый агент», – подтвердила мою догадку Анжела. Я передала женщине нехитрые агентские приспособления: калькулятор, печать, прайс-лист, образцы шрифтов и оформления. «Желаю удачи, – сказала я. Вы нашли замечательную работу. Она откроет перед вами все двери!» Женщина недоверчиво покачала головой. Было видно, что энтузиазма от новой работы она не испытывает. Но я-то знала, что есть профессии, полезные как школа. Работа рекламного агента – одна из них.

1993

Хозяйка

В поисках работы я наткнулась на объявление на дверях полуподвала: «Требуются продавцы с высшим образованием». Спустилась на три ступени ниже тротуара и оказалась в торговом «зале» под тяжелыми сводами старого петербургского дома. Грузная женщина лет 45-ти, в узкой короткой юбке ярко-малинового цвета вышла мне навстречу. Мне повезло, это была сама директор магазина, а точнее, его Хозяйка.

– Опыт торговли имеете? – она оценивающе посмотрела на меня.

– Торговала с лотка.

Я почти не лукавила. На одном из институтских вечеров я распространяла билеты праздничной лотереи.

– Образование?

– Институт киноинженеров. Приставка «кино» вызвала ее одобрение.

– Что ж, киношники нам подойдут. Продавец должен быть артистом.

Мое уточнение, что я вычерчивала на ватмане кинозалы, слегка разочаровали Хозяйку, но от намерения взять меня она не отказалась.

– Плачу три минимальных зарплаты. Идемте смотреть товар.

На следующий день, захватив документы, я вышла на работу. Хозяйка убрала мою трудовую книжку в сейф и отослала меня за прилавок. Там уже стояла моя напарница.

– Нинель, – назвалась немолодая продавщица с грустными усталыми глазами. – Хорошо, что вы появились. Теперь выходные дни будут почаще.

– Мне Хозяйка обещала два выходных в неделю, разве не так? – удивилась я.

– Так положено. Но народ тут не держится. Людей не хватает, приходится каждый день ходить на службу.

– Увольняются? Платят мало? – спросила я, отметив про себя старомодный слог продавщицы.

Нинель не ответила, так как открылась дверь магазинчика, и по ступенькам спустилась покупательница. Она робко шла вдоль прилавка. Я ожидала ее вопросов, но их не последовало. Зато Нинель не молчала. Она проследовала за вошедшей, расхваливая все подряд: топоры, дрели, ведра, подставки для обуви. Однако в ее словах не чувствовалось энтузиазма. Покупательница затравленно ускорила шаг и выбежала из магазинчика, ничего не купив. За нашей работой наблюдала из подсобки Хозяйка. Она подошла ко мне:

– Вот что, уважаемая Алина, как вас там?…

– Вячеславовна, – подсказала я.

– На таком отчестве язык сломаешь, – недовольно заметила хозяйка. – Так вот, Алина, покупателя надо «держать», а не молчать. Вы обязаны втюхать им товар любым способом. И говорить, говорить. Учитесь у Нинель, она опытный работник.

Тот факт, что Нинель не удалось «втюхать» товар, видимо, недостатком не считался.

Хозяйка будто прочитала мои мысли:

– Это не беда, если выпадет пустой номер, и покупатель уйдет без покупки. Ваше дело работать языком.

Теперь, когда моя работа в магазинчике осталась в прошлом, я часто вспоминаю наставления Хозяйки, делая покупки. Во всех неказистых магазинах и рыночках продавцы проявляют навязчивость к покупателю. И только в элитных универмагах продавец корректен и сдержан. Но в тот день, после замечания Хозяйки, пересилив себя, я стала говорящим автоматом. Едва появлялся посетитель в торговом зале, я начинала, как громкоговоритель озвучивать свойства товара. Один старичок от испуга, наверно, купил у меня кусок мыла. Еще одна женщина приобрела порошок от тараканов.

В обеденный перерыв я вышла в булочную, купила пару бубликов и вернулась назад. Табличка, приглашающая продавцов, висела на прежнем месте.

– Ее никогда не снимают. Я же вам сказала, здесь никто надолго не задерживается.

Более подробных объяснений Нинель не дала. Она молча налила из термоса чай и стала закусывать принесенной с собой снедью.

– А чайника здесь нет? – поинтересовалась я. Жевать бублики всухомятку было трудно.

– У хозяев есть, но нам не положено. Не поверив, я направилась в подсобку.

– Не видите, у нас производственное совещание? Закройте дверь! – строго распорядилась Хозяйка.

Я видела только мясной рулет на столе, плывущий в тумане чайного пара. С трудом отвела глаза. И, пересилив себя попросила: «Мне, пожалуйста только стакан кипятка. Завтра я принесу с тобой».

Хозяйка недовольно плеснула кипяток в протянутую мною кружку (кружку я взяла из ассортимента магазина).

– Кружку можете оставить себе. Стоимость вычту из зарплаты.

Я не собиралась покупать эту кружку, но сейчас получила очередной урок. Вольно распоряжаться товаром я не вправе.

Я вернулась в торговый зал и стала дожевывать свои бублики, запивая их кипятком.

– Ничего, привыкнете, – утешила меня Нинель. – Я тут уже третью неделю работаю. А хотелось бы год продержаться, до пенсии. Вообще-то, я – географ, диссертацию по рельефам защитила, но наш институт закрыли…

Я ее понимала: наш институт тоже закрыли.

В этот момент нетерпеливый покупатель застучал в дверь нашего подвальчика. Наш обед завершился.

К концу дня духота в подвале стала нестерпимой. Я подошла к плотно закрытому, зарешеченному оконцу под потолком, надеясь поймать струю живительного воздуха.

– Вот, засранки, не усмотрели, – услышала я за спиной брань Хозяйки. – Здесь мешки полиэтиленовые у вас лежали. Вся партия исчезла. Не иначе им ноги кто-то приделал.

Нинель нервно задвигалась, ища пропавшие мешки.

– Вычту из зарплаты, – взвизгнула Хозяйка и снова удалилась в подсобку на следующее производственное совещание.

Спустя несколько дней Нинель пришла грустная и сказала, что ей срочно надо лечь на операцию. Что-то там с поджелудочной железой.

Ее место заняла худенькая девушка Ира, выпускница Авиационного института. Ира не имела питерской прописки, и работа у Хозяйки оказалась для нее последним шансом остаться в городе. (Оказалось, таких бесправных и безответных Хозяйка привечала с большой охотой. Эти люди не смели и пикнуть о маленькой зарплате и бесконечно длинной рабочей неделе). Иру беспокоило только одно. Вдруг заболеет ее Катька и придется остаться с маленькой дочкой дома.

– Да, – поведала я, – Хозяйка вашу предшественницу уволила, когда той пришлось лечь в больницу.

– Как, прямо с больничного? – уточнила Ира.

– Здесь больничных не бывает. Три дня, самое большее, дадут поболеть, без оплаты, конечно. А дольше церемониться не будут.

– Что девушки, скучаете? – прервала наш разговор Хозяйка. – Пойдем-ка, Алина, в подсобку. Надо ценники новые написать. Пора цены снижать.

Мы прошли в подсобку. Хозяйка убрала чайник со стола. Вытерла клеенку. Дала мне в руки фломастер.