Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Степанов Николай Леонидович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Русская басня - Степанов Николай Леонидович - Страница 50

Изменить размер шрифта:

ЧАСОВАЯ СТРЕЛКА

«Кто равен мне? Солдат, любовник, сочинитель,

И сторож, и министр, и алтарей служитель,

И доктор, и больной, и самый государь —

Все чувствуют, что я важней, чем календарь!

Я каждому из них минуты означаю;

Деля и день и ночь, я время измеряю!» —

Так, видя на нее зевающий народ,

Хвалилась Стрелка часовая,

Меж тем как бедная пружина, продолжая

Невидимый свой путь, давала Стрелке ход!

Пружина — Секретарь; а Стрелка, между нами...

Но вы умны: смекайте сами.

КАРЕТНЫЕ ЛОШАДИ

Две Лошади везли карету.

Осел, увидя их, сказал:

«С какою завистью смотрю на пару эту!

Нет дня, чтоб где-нибудь ее я не встречал;

Всё вместе: видно, очень дружны!»

«Дурак, дурак! при всей длине своих ушей! —

Сказала вслед ему одна из Лошадей.—

Ты только лишь глядишь на признаки наружны

Диковинка ль — всегда в упряжке быть одной,

А розно жить душой?

Увы! не нам чета, живут на нас похоже!» —

Вчера мне Хлоин муж шепнул в собранье тоже.

ДВА ГОЛУБЯ

Два Голубя друзьями были,

Издавна вместе жили

И кушали и пили.

Соскучился один все видеть то ж да то ж;

Задумал погулять и другу в том открылся.

Тому весть эта острый нож;

Он вздрогнул, прослезился

И к другу возопил:

«Помилуй, братец, чем меня ты поразил?

Легко ль в разлуке быть?.. тебе легко, жестокой!

Я змаю; ах! а мне... я, с горести глубокой,

И дня не проживу... К тому же рассуди,

Такая ли пора, чтоб в странствие пускаться?

Хоть до Зефиров ты, Голубчик, погоди!

К чему спешишь? Еще успеем мы расстаться!

Теперь лишь Ворон прокричал,

И без сомнения — страшуся я безмерно! —

Какой-нибудь из птиц напасть он предвещал,

А сердце в горести и пуще имоверно!

Когда расстанусь я с тобой,

То будет каждый день мне угрожать бедой:

То ястребом лихим, то лютыми стрелками,

То коршунами, то силками —

Все злое сердце мне на память приведет.

Ахти мне!— я скажу,— вздохнувши, дождь идет!

Здоров ли-то мой друг? Не терпит ли он холод?

Не чувствует ли голод?

И мало ли чего не вздумаю тогда!»

Безумцам умна речь, как в ручейке вода:

Журчит и мимо протекает.

Затейник слушает, вздыхает,

А все-таки лететь желает.

«Нет, братец, так и быть,— сказал он,— полечу!

Но верь, что я тебя крушить не захочу;

Не плачь; пройдет дни три, и буду я с тобою

Клевать

И ворковать

Опять под кровлею одною;

Начну рассказывать тебе по вечерам —

Ведь все одно да то ж приговорится нам,—

Что видел я, где был, где хорошо, где худо;

Скажу: я там-то был, такое видел чудо,

А там случилось то со мной —

И ты, дружочек мой,

Наслушаясь меня, так сведущ будешь к лету,

Как будто бы и сам гулял по белу свету.

Прости ж!»— При сих словах

Наместо всех увы! и ах!

Друзья взглянулись, поклевались,

Вздохнули и расстались.

Один, носок повеся, сел;

Другой вспорхнул, взвился, летит, летит стрелою

И верно б, сгоряча край света залетел;

Но вдруг покрылось небо мглою,

И прямо страннику в глаза

Из тучи ливный дождь, град, вихрь, сказать вам словом,

Со всею свитою, как водится, гроза!

При случае таком, опасном, хоть не новом,

Голубчик поскорей садится на сучок

И рад еще тому, что только лишь измок.

Гроза утихнула, Голубчик обсушился

И в путь опять пустился.

Летит и видит свысока —

Рассыпано пшено, а возле — Голубка;

Садится, и в минуту

Запутался в сети; но сеть была худа,

Так он против нее носком вооружился;

То им, то ножкою тянув, тянув, пробился

Из сети без вреда,

С утратой перьев лишь. Но это ли беда?

К усугубленью страха,

Явился вдруг Сокóл и, со всего размаха,

Напал на бедняка,

Который, как злодей, опутан кандалами,

Тащил с собой снурок с обрывками силка.

Но, к счастью, тут Орел с широкими крылами

Для встречи Сокола спустился с облаков;

И так, благодаря стечению воров,

Наш путник Соколу в добычу не достался,

Однако все еще с бедой не развязался;

В испуге потеряв и ум и зоркость глаз,

Задел за кровлю он как раз

И вывихнул крыло; потом в него мальчишка —

Знать, голубиный был и в том еще умишка —

Для шутки камешек лукнул

И так его зашиб, что чуть он отдохнул;

Потом... потом, прокляв себя, судьбу, дорогу,

Решился бресть назад, полмертвый, полхромой:

И прибыл наконец калекою домой,

Таща свое крыло и волочивши ногу.

О вы, которых бог любви соединил!

Хотите ль странствовать? Забудьте гордый Нил

И дале ближнего ручья не разлучайтесь.

Чем любоваться вам? Друг другом восхищайтесь!

Пускай один в другом находит каждый час

Прекрасный, новый мир, всегда разнообразный!

Бывает ли в любви хоть миг для сердца праздный?

Любовь, поверьте мне, все заменит для вас.

Я сам любил: тогда за луг уединенный,

Присутствием моей подруги озаренный,

Я не хотел бы взять ни мраморных палат,

Ни царства в небесах!.. Придете ль вы назад.

Минуты радостей, минуты восхищений?

Иль буду я одним воспоминаньем жить?

Ужель прошла пора столь милых обольщений

И полно мне любить?