Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Степанов Николай Леонидович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Русская басня - Степанов Николай Леонидович - Страница 25

Изменить размер шрифта:

ИСТОЧНИК И РУЧЕЙ

Источник некогда с вершины гор стремился,

Шумящим в быстрине течением гордился,

И в пышности своей Ручей он презирал,

Который светлый ток в долины простирал.

На все его слова сказал он с тишиною:

«Источник! можешь ли за то гнушаться мною,

Что я в теченье тих,

А ты опасен, вреден, лих?

Твоим достоинством я сердца не прельщаю,

Хотя передо мной имеешь громкий глас.

Ты землю пустошишь, а я обогащаю,

Так кто ж полезнее для общества из нас?»

ФОНТАННА И РЕЧКА

В средине цветника Фонтанна кверху била

И громко о своих достоинствах трубила,

А близ ее текла

Река по камешкам: прозрачнее стекла.

Фонтанна гордая, шумя под облаками,

Сказала так Реке:

«Куда придвинулась ты, лужица, боками?

Не лучше ли б ползла, бедняжка, вдалеке

И поле дикое в своем теченье мыла;

Пожалуй-ка построй себе подале дом.

Ты видишь, какова моя велика сила:

Я там, всходя, реву, где молния и гром.

А ты в моем соседстве

О подлости своей не мыслишь, ни о бедстве».

Такою гордостью Река огорчена

Фонтанне говорит: «Я ввек не уповала,

Чтобы, в железные трубы заключена,

Бедняжкой ты меня и подлой называла.

Причиной храбрости твоей и высоты,

Что вся, по самые уста, в неволе ты,

А я, последуя в течении природе,

Не знаю пышности, но я теку в свободе».

На подлинник я сей пример оборочу;

Представя тихие с шумящими водами,

Сравнять хочу граждан с большими господами

И ясно докажу... однако не хочу.

ДЕВИЦА И РОЗА

Прекрасной Розе так Ифиза говорила:

«О ты, которую природа сотворила

Царицею цветов,

Румяностью тебя Аврора озарила,

Зефир любуется красой твоих листов;

Позволь, чтоб я тебе сомнение открыла:

На что толики красоты,

Когда всех жалишь ты?

Кто прелестям твоим дерзнет коснуться?

Всяк может красотой притворной обмануться.

Будь столько ты склонна, колико ты мила,

И сколь румяна, будь толико мало зла».

Смущенная таким советом,

Сказала Роза сим ответом:

«Ифиза, мне моя упорность дорога,

Колико я колка, толико будь строга;

Без осторожности была бы я несчастна,

Без строгия души краса есть вещь опасна».

МАГНИТ И ЖЕЛЕЗО

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В который было век, не ведаю про то,

Железо некогда поссорилось с Магнитом,

Так часто в дружестве, довольно крепко сшитом,

Случается разрыв, и часто ни за что.

«Что думает Магнит? —

Железо говорит,—

Что следую за ним, куда Магнит ни ходит,

И так меня, как за нос, водит.

Не челобитчик я,

А он ведь не судья.

И можно говорить с Магнитом вольным складом,

Притом ходить обоим рядом».

Но скоро окончал Магнит с Железом бой,

Придвинулся, влечет, как прежде, за собой.

Возможно ли тому, кто мил, не угождать,

И склонности свои возможно ль побеждать?

МАРТЫШКА ВО ДВОРЯНАХ

С полфунта накопя умишка,

Разумной сделалась Мартышка

И стала сильно врать;

А этим возгордясь, и морду кверху драть.

Но разве для глухого

Казалась речь умна оратора такого,

Оратор этот врал,

А сверх того, и крал.

И так он сделался из зверя дворянином,

Пожалован был чином.

В дворяне, господа, Мартышку занесло,

Так, следственно, у ней и спеси приросло.

Поймала счастье в руки,

На что уж ей науки?

Мартышка — дворянин, как ты ее ни весь,

Обыкновенно герб таких героев — спесь.

Но, благородный став из подлости, детина

Сквозь благородие всем кажется скотина.

ДРОВОСЕК

Не много на свое искусство уповай

И воли быстрому желанью не давай,

Держись, притом держись, что сделать разумеешь.

За все хватаяся, напрасно лишь потеешь.

Крестьянин негде был,

Дрова рубил,

Для этакой науки

К профессору не лезь,

Имей топор да руки,

Так мастер тут и весь.

А мой крестьянин был дрова рубить охотник,

И вздумалось ему, что он столяр и плотник;

Такими думами себя он веселил

И сосну с кореня претолстую свалил.

Колоду вырубя, мужик колоду гладит.

Из ней корыто ладит.

Долбил,

Рубил,

Колода вся изрыта,

Однако не было и виду в ней корыта,

Не так пошел топор.

А плотник на упор

Еще колоду роет,

Да не корыто уж, теперь он ковшик строит.

Сказал: «Не возвращусь домой без барыша,

Добьюсь ковша».

Сердит, потеет,

А ковш не спеет,

Топор и долото

Работают не то:

Долбушка сделалась да некакие рожки,

Не вышел ковш, так выдут ложки.

Стал мастер ложки выдолбать,

Считает в ужине обновкой щи хлебать.

Скажи, Минерва, мне, художеств мастерица,

Чем кончил наш мудрец?

Что вышло из его работы наконец?

Спица.