Барышня. Нельзя касаться (СИ) - Иванова Ксюша - Страница 28

— Ну, предположим, я не заорала, не грохнулась в обморок, — не стала ей говорить, что была очень к этому близка. — И он не сбежал… вроде бы пока…

Вот теперь Алёна была по-настоящему в шоке! Она стояла посередине комнаты с открытым ртом и округлившимися глазами смотрела на меня.

— Он трогал тебя?

Спрыгнув с подоконника, победно посмотрев на сестру, я быстро вышла из комнаты — вот тебе, сестренка, моя маленькая месть — мучайся теперь от любопытства!

Гуляя с Джонни, при этом посматривая на часы — скоро нужно было забирать Марину из школы, — я очень старалась думать исключительно о хорошем. Главное, не возвращаться мыслями в пугающий ночной кошмар. То, что это был именно кошмар, причем странный — с еженочным продолжением, — я уже не сомневалась!

А думать о хорошем это — думать о Марке! Я переключалась, выбрасывала из головы всё пугающее, все страшное, и снова переживала потрясающие мгновения нашего вчерашнего вечера! Его тихий мягкий голос, который сам по себе был прекрасен, а в сочетании с руками, крепко, но как-то аккуратно, не настойчиво, легко, придерживающими, поглаживающими, согревающими, давал эффект полного расслабления, уверенность в безопасности. Причем, я очень четко понимала, что нахожусь в безопасности, как ото всего на свете, так и от него самого — не стал бы Марк заворачивать в одеяло, если бы собирался со мною сделать что-то…

Со странным, не знакомым ранее томлением внизу живота я вспоминала, как прикасалась лицом к его шее. Я прикасалась! И ощущала вовсе не страх, не желание убежать, не потребность отдалиться! Я чувствала жар его кожи, ее гладкость, ее приятный аромат, удивительный запах — мужественный, и при этом ненавязчивый, легкий, запоминающийся…

И жалела только об одном! Жутко жалела, что уснула, не дослушав Марка! Что не договорила, и даже не попрощалась с ним — он очень рано уехал…

38 глава. Катя

— Давай-давай! Во-от! Подхватывай крючком снизу! Да-да, за ту, за ту ниточку подхватываешь! Аккуратненько! Да-а, умница!

Мариша, закусив от усердия губу, упрямо тыкала непослушным крючком в провязанную мною цепочку из плотных голубых ниток. Сегодня у неё уже получалось намного лучше, чем вчера. И пусть детские ручки еще неловко держали злополучный крючок, и пусть нить затягивалась слишком сильно, делая невозможным сам факт существования следующего ряда, девочка была увлечена вязанием! Это — самое главное. А техника и качество — дело опыта, только и всего!

Мама отправилась спать, а мы все еще вязали — полдесятого, время еще детское, уроки на завтра сделаны, вещи приготовлены…

Занятие вязанием с Мариной помогало мне отвлечься от мыслей о её отце. Хотя все равно где-то на краешке сознания я все время держала в памяти, что он вчера так и не позвонил. И это было объяснимо — долгий путь, потом, наверное, устроиться нужно было в гостинице, где я заказала для них номера.

Но он и сегодня не позвонил… Целый день я ждала звонка. Целый день волновалась и нервничала. И понять не могла — что со мной, почему никак успокоиться не могу. Ведь этот разговор у нас с Марком будет (если он всё-таки будет) далеко не первый, и мне бы уже привыкнуть пора к нему самому и к нашему общению. Но все не привыкалось. Наоборот, чем дольше я ждала, тем сильнее накручивала саму себя. Перебирала в уме, что скажу ему, как отвечу, когда услышу в трубке знакомый голос. И додумалась до того, что ждала звонка на каком-то надрыве — с дрожащими руками и пересыхающим горлом… Даже вязать не могла — только Марине подсказывала…

И когда телефон все-таки зазвонил, вскочила, роняя на пол и клубок, и запчасти для следующей куклы, и сам телефон, который держала на коленях!

— Катя, что ты? — испугалась Марина.

А я даже не расстроилась трещине, ровно по центру разделившей защитное стекло мобильника, ухватила его, боясь только одного — что Марк сбросит вызов, что не успею!

— Катя-я! — донеслось оттуда привычно протяжное, низкими нотками царапающее сознание. А я истуканом застыла, забыв разом все слова, которые придумывала. — Эй, ты там вообще? Катюша! Отзовись!

— Да, здесь… Привет, — шепотом проговорила в трубку.

— Маринка спит уже? Или нет… Постой! Дай-ка я угадаю! Вы на кухне сейчас? Борщ едите? Мы с нею часто в это время ужинали…

— Нет, мы не на кухне. Мы вяжем. И у нас борща больше нет. Съели. Есть суп.

Я снова ощущала себя глупой и ни на что неспособной — не знала, о чем с ним говорить, что спрашивать. Забыла напрочь, зачем и куда он поехал! В голове только одна мысль крутилась — вот же рядом, буквально у моего уха… Его голос!

— Катя, представляешь, а Гриши здесь, у отца, нет. Мы пообщались со Святославом. Нормальный мужик оказался, кстати. Мне кажется, он знает, где мальчик. Только почему-то не признается. Завтра еще одну версию проверим, связанную с Радуловым, и домой отправимся! Мерцалов говорит, что с радостью бы забрал сына к себе, но в настоящий момент ему никто этого сделать не позволит, потому что малейшее нарушение, и он снова окажется за решеткой. Слушай, давай о Григории я потом в подробностях расскажу тебе, когда вернусь, а? Неудобно как-то — мы ночуем у Мерцалова в доме, обсуждать эту ситуацию некрасиво даже…

— А гостиница? Я ж заказывала…

— А вот об этом я и хотел с тобой поговорить сейчас. Ты, Катерина, заказала нам та-акую гостиницу, что ни в сказке сказать, ни пером описать! И я, как твой, пусть и временный, начальник выражаю тебе порицание!

Он шутил, но я привыкла свою работу всегда выполнять хорошо! Да и стыдно было как-то выйти в агентство к Марку, чтобы помочь, и неожиданно что-то сделать не так!

— А что не так с гостиницей? — спросила, чувствуя, как краска стыда покрывает щеки.

— Лучше спроси, что не так с этим городом! В Смоленске, представляешь, проводят мировой конкурс собак мелких пород. Как же конкурс этот называется? "Псина года"? "Шавка мира"? Забыл… Так во-от… В самом областном центре не нашлось ни одной гостиницы, которая бы согласилась принять всех участников этого потрясающего события. А в городе Десногорске одна такая есть… Догадываешься, что за гостиница?

Он шутил. Я уже научилась понимать, когда он шутит, даже не видя реакции, даже по телефону, только по голосу одному! Да и меня никто не предупредил, что там собаки будут! Внезапно вспомнились странные взгляды Марка, которые он бросал на моего Джонни, как с опаской проходил мимо… И меня осенило!

— Слушай, Марк, ты, кроме высоты, еще и собак боишься?

Он хмыкнул в трубку, потом тяжело вздохнул и грустно сказал:

— Плохого же ты обо мне мнения! Я боюсь только одиночества. Вот как сейчас. Без тебя…

39 глава. Катя

Я боялась ложиться спать. Была уверена, что меня ждет продолжение ночного кошмара, в котором я представляю себя Катенькой Малейкиной (где же в реальности я слышала это имя?). Именно поэтому не спешила прекращать разговор с Марком — и Марина уже улеглась на разложенном в зале диване, и я сама сидела на расстеленной постели… Мы сначала разговаривали, потом, решив не мешать моим домашним, переписывались. И в какой-то момент я решила признаться:

"Марк, мне каждую ночь снятся ужасные сны. Вот прошлой ночью, например, было о том, как меня, то есть Катеньку Малейкину, (помнишь, я говорила тебе?) унес с бала в охотничий домик молодой человек".

Марк:

"Катя, представь себе, что ты фильм смотришь! И воспринимай свои сны именно так — посмотрела и забыла!"

"Не могу! Всё настолько реально, что мне кажется даже, будто на самом деле происходит! Я иногда, просыпаясь, понять не могу, где настоящее, а где сон! Я порой думаю, что могу там, во сне, навсегда остаться — просто не проснусь однажды утром и всё!"

Марк:

"Ты пугаешь меня. Это же невозможно! Так не бывает! Но если что, я знаю один замечательный способ, чтобы тебя расколдовать!"