Слаще любых обещаний - Джордан Пенни - Страница 5

Луизе очень хотелось успокоить родителей. Но она была крайне шокирована и задета — не столько своим поступком, сколько угрожающими эмоциями, спровоцировавшими такое поведение.

— Не могу поверить, что ты на такое способна, — строго сказал отец, слегка дрожащим голосом укоряя дочь. — Чего ты добивалась? Хотела оставить Тулу в лабиринте, до тех пор пока…

— Нет… нет… я лишь… — Слезы ручьями катились по лицу, рыдания не давали говорить. Она отвернулась, не в состоянии признаться, что из-за настойчивого желания заставить Саула полюбить ее как женщину видела в лице Тулы лишь препятствие на своем пути.

Для оказания моральной поддержки Кэти поехала тоже. Впрочем, имелась и другая причина: она собиралась воспользоваться случаем и навестить друзей, оставшихся подработать официантами в местных барах и ресторанах.

Пока мама сновала по комнате Луизы, прибирая разбросанные книжки и одежду, Кэти держала сестру за руку, демонстрируя сестринскую преданность и любовь.

И только когда настала очередь ее мятой постели, Луиза не выдержала. Оттолкнув маму в сторону, она яростно заявила:

— Я справлюсь сама!

Того стыда, что ей уже пришлось испытать, было вполне достаточно. Для полного унижения не хватает только, чтобы мама обнаружила под подушкой дочери похищенную у Саула рубашку.

Когда сестры остались наедине, Кэти немного помялась, но все-таки собралась с духом и спросила:

— Ты хочешь поговорить об этом?… Луиза сердито покачала головой.

— О, Лу, — прошептала сердобольная Кэти голосом, полным боли, отчаяния и в то же время любви и понимания.

— Не распускай нюни, — скомандовала Луиза.

— Думаю, профессор в курсе всех наших проделок, — предупредила Кэти. — Мне не хотелось затрагивать эту тему при родителях, но, как я уже говорила, он наверняка знает, что это я посещала лекции вместо тебя. Кстати, ты сохранила мои конспекты?

— Да, — коротко ответила Лу. — Не могу понять, как он догадался? Ведь мы ухитрялись обманывать даже лучших друзей.

Помолчав несколько секунд, Кэти тихо ответила:

— Профессор Симмондс — совсем другое дело. Кажется, он знает все. Такое впечатление, что какое-то шестое чувство помогает ему распознать, кто есть кто.

— Шестое чувство? — взвилась Луиза. — Позволь, но мне казалось, что он профессор, а не волшебник.

По непонятным причинам девушку так и разбирало нагрубить преподавателю или выказать свое открытое неповиновение, но, к величайшему разочарованию, все ее дерзкие попытки заканчивались неизменным поражением.

— Симмондс назвал меня Катрин, — напомнила Кэти. — Хотя я была в твоей одежде и другие думали, что я — это ты.

— Самоуверенная, высокомерная свинья, злобно выругалась Луиза. — Презираю.

Но больше всех на свете девушка презирала себя.

Вскоре Кэти ушла, оставив сестру приводить в порядок свои мысли. Сестры приняли решение, что до окончания учебы в Оксфорде жить они будут по отдельности, чтобы не давать повода называть их сиамскими близнецами. Девочки поступили на разные факультеты и сняли разные квартиры.

Луиза нехотя взяла сделанные для нее сестрой конспекты. Пробежав глазами содержание, Луиза так ничего и не поняла. Ее мысли были не здесь. Да и могло ли быть по-другому? Ведь ее душа отчаянно пыталась свыкнуться с нанесенным ударом.

Влюбленная девушка грезила о взаимности, и в голове никак не укладывалось, что ее могут отвергнуть. С чего бы это? Она всегда добивалась своих целей, и, как ей казалось, любовь к Саулу не должна была быть исключением.

Записи Кэти поплыли перед глазами. Швырнув их на пол, Лу обхватила себя руками, чтобы хоть как-то унять дрожь. Внутри были холод и пустота. И только страх и боль продолжали давить на психику.

Девушка подошла к кровати и нащупала под подушкой рубашку Саула. Она закрыла глаза, прижалась к ней щекой и вдохнула сохранившийся запах. Но впервые за все время этот легкий, но обычно такой возбуждающий аромат не возымел должного эффекта.

Дрожащими руками девушка отбросила рубашку. Нет, она хотела ласкать не принадлежащую ему одежду, а его самого. Она хотела Саула. Но тот был непреклонен. Коротко и ясно он дал Луизе понять, что надеяться ей не на что, как бы жестоко это ни прозвучало.

— Саул, Саул, Саул… — беспомощно бормотала Луиза, снова и снова повторяя его имя и смахивая рукой набегающие слезы.

Измученная столь глубокими эмоциями Луиза наконец погрузилась в сон. Но буквально через несколько часов проснулась. Ее воспаленные глаза горели.

Она была полностью одета. И хотя во рту не было ни крошки, одна мысль о еде вызывала у нее отвращение. А при виде беспорядочно разбросанных на полу конспектов ее сердце тревожно забилось.

Девушка отчетливо понимала разницу между Гаретом Симмондсом и старым профессором Льюисом. И знала, что льстивые уговоры не замечать некоторые погрешности ее курсовой, о которых знал Льюис, потерпят фиаско. Но что же делать? Как сконцентрироваться на работе, когда все мысли, все чувства, вся ее сущность сосредоточены на Сауле?

— О, Луиза! Отлично. Спасибо, что не проигнорировала мое сообщение и вернулась в Оксфорд. А твоя сестра тоже здесь?

Но, несмотря на дружелюбный тон преподавателя, пригласившего ее в кабинет, Луиза не обманывалась. Она не обольщалась ни его притворной обходительностью, ни тем, как он подчеркнул слова «твоя сестра».

Ее тщательно разработанный дома план действий безнадежно рухнул. Одного взгляда в его ясные, проницательные синие глаза было достаточно, чтобы отказаться от заранее обреченного на неудачу плана. Ее глаза все еще болели, а язык не поворачивался настаивать на вымышленной истории о том, что она честно посещала его лекции и он просто ошибся, принимая ее за Кэти.

— Присаживайся, — произнес он, когда девушка — впервые в жизни — не смогла ответить на поставленный вопрос. Обычно она не лезла за словом в карман, о чем бы ее ни спрашивали.

Подобное безвольное поведение и безропотное ожидание дальнейшего хода событий было совсем не в ее характере. Жалость и раздражение, написанные на его лице, больно задевали чувства Луизы. Как он смеет ее жалеть?

Предательские слезы подкатывали к глазам. Луиза быстро опустила голову. Лишь бы не позволить этому властному, ненавистному задаваке, сидящему напротив, догадаться об ее истинных чувствах. Ведь в действительности она была далеко не так уверена в себе, как хотела показать, и далеко не так толстокожа. На самом деле вся эта история шокировала девушку, и сейчас она чувствовала себя особенно ранимой.

Отчаянно моргая ресницами и пытаясь избавиться от слез, девушка не заметила, как Гарет встал из-за стола. Неожиданно обнаружив стоящего рядом мужчину, Луиза ощутила на себе тень его мускулистого тела, и, как это ни странно, воздух вокруг нее потеплел.

— Луиза… Знаешь, мне совсем не хочется делать тебе больно. Я понимаю… тебе пришлось нелегко, потрачено много нервов, эмоций… И если я могу чем-нибудь…

Луиза моментально напряглась. Ей и так досталось. Терпеть отвратительное, снисходительное «понимание» со стороны Гарета Симмондса было выше ее сил.

— Единственная моя проблема — это вы, — агрессивно заявила она, почувствовав новый прилив сил и призвав на помощь все накопившееся негодование, способное сдержать поток непрошеных, унизительных слез.

Луизе послышалось, что мужчина тяжело вздохнул, и она замерла в ожидании мести. Но услышала лишь добродушное замечание:

— Ты уже совершеннолетняя, Луиза. Но сейчас ты напоминаешь мою шестилетнюю племянницу. Я не желаю тебе зла, ты же знаешь. Просто предлагаю свою помощь.

— Не пытайтесь наставлять меня. Я не ваша племянница! — взорвалась Луиза, вскакивая на ноги. С раскрасневшимися от гнева щеками, девушка собралась покинуть кабинет.

Но до того, как ей удалось это сделать, мужчина нежно, но настойчиво схватил ее за запястье и усадил на стул. И, не дав ей открыть рот, к ужасу Луизы, опустился перед ней на колени, так, что их глаза теперь находились на одном уровне.