Киндер-сюрприз для декана (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 55

– Может! – соглашается он насмешливо.

Это конец. Конец!

Я замираю, в осознании, пока тонкие трусики скользят по моим ногам. Неторопливо, неспешно. Я бы хотела, чтобы он дернул их резко, тогда может быть, я бы напугалась, одумалась, сбежала…

Он вкрадчив словно яд болиголова, проникает в мою кровь по молекуле. Не останавливается. Даже несмотря на то, что три четверти меня уже поражены им. И невозможно дышать, невозможно молчать, особенно когда длинный язык приветливо касается пульсирующей алой горошинки там, между нижних моих губ. Касается, проходится неторопливо сверху вниз, толкает.

Он набирает ритм с нуля и разгоняется за несколько минут.

Он не хочет меня спугнуть, он смакует и осознанно меня дразнит.

Лижет и выныривает.

Лижет и выныривает.

– Юл, Юл, Юл… – я задыхаюсь его именем, а мозг мой пытается проорать сквозь туман, – уйди, уйди, уйди.

Зря пытается. Сейчас я способна только на два звука, и как бы не старалась, с каждой секундой мой голос звучит все громче, откровеннее, выдает с головой мое безумие.

Он не уйдет. Я обречена! На это…

Тело выгибает дугой, от первой судороги мощнейшего оргазма. Сильные руки удерживают меня на весу, не дают ускользнуть от языка-мучителя, помогают ему продолжить свое гнусное дело.

Вторая судорога, третья…

Слабее, слабее, слабее…

Сойти с ума оказывается так просто…

– Дурочка моя, прекрасная, – слышу шепот и цепляюсь за него, чтобы вынырнуть из жаркой бездны. Превозмогаю слабость и шум в висках. Сажусь, покачиваясь. Мир трясет, оргазм и шампанское оказались почти критической нагрузкой. И все-таки, есть польза от стараний Ройха, я слегка протрезвела. Достаточно, чтобы найти взглядом сначала трусики, потом – отброшенное платье и взяться за них.

Гордость моя пользуясь просветлением пытается отвоевать свое, но… Я неожиданно кратко её затыкаю.

Я не собиралась жалеть об этой ночи. Даже если бы я попала на оргию – не стала бы. А тут, всего лишь бывший.

Ныряю в платье как рыцарь натягивал доспех, проснувшись ночью под лязг мечей. Ощущаю прикосновение к плечу, дергаю им резко.

– Я передумала. Я больше не хочу!

И вправду – что еще мне нужно? Оргазм я получила, напряжение сбросила! Какое мне дело, что Юлий Владимирович хотели больше?

Я жду настойчивости, напора, а пальцы Ройха снова возвращаются к моему плечу, только на этот раз, они не спускают вниз слабо висящую бретельку, а напротив – поднимают её на плечо. Поправляют. А потом, шнуровка на спине стягивается резко, как могут стянуть только мужские руки…

– Согласен, котенок, – мягко шепчет Ройх мне в самое ухо, – я больше еще и не заслужил.

Я оторопело смотрю на него. Непроницаемого такого, снисходительного. У него колом стоит, я вижу, даже не опуская глаз, а он сидит и в ус не дует. Определенно, этот Ройх мне еще не знаком. У того, кого я помню было одно правило – я хочу сейчас, а на все остальное похрен.

А этот…

Смотрит. Позволяет мне одеться. Даже помогает подтянуть шнурки, застегнуть крючки…

– Одну минуту, котенок, – окликает меня Ройх, когда я как раз собираюсь наконец вернуть свой подол на место и встать.

Таки решил не дать мне уйти? А как хорошо начинал-то! Я почти поверила, что что-то в нем переменилось.

– Ты обещала чаевые, – не моргнув и глазом напоминает эта сволочь.

Серьезно? Интересно даже стало, какую цену он себе назначит!

– И что же ты хочешь? – скрещиваю руки на груди.

– Сущий пустяк, малышка, – он падает вниз со скоростью молнии, только внезапно – я ощущаю на своем бедре только его дыхание и больше ничего. А потом мужчина резко дергает головой и выпрямляется. В его зубах остается моя алая подвязка невесты, которую он сдернул с моего бедра. Видимо ленты-завязки ослабли, раз она так легко поддалась. Или их ослабил кто.

– Увидимся, котенок, – Ройх улыбается мне широко, многообещающе, и быстрым шагом выходит из привата, в который меня затащил.

А я остаюсь…

В смешанных чувствах!

Глава 29. Юлий

– Господи, да кто же это у вас такой начитанный?

Я бросаю взгляд на хмурую рожу грузчика, который вынимает из кузова машины уже шестую коробку с книгами. На этой синий стикер – значит книги из личной библиотеки Антона. Вот только если мой сын при таком выражении недовольства только мрачнеет – роль белой вороны и книжного червя редко кому приходится по душе, то я перебиваю борзого мужика просто.

– Я заказывал грузчика, а не попугая. Вы хотите поболтать, значит этот час я вам не оплачиваю?

Теперь мрачнеет уже этот наглый стервец. А я расслабленно тянусь к макушке сына и треплю пальцами по светлым волосам.

– Улыбнись, Тоха. Жизнь прекрасна же!

– Ага! – Антон откликается совершенно безрадостно, – прекрасна, да.

Как невозможно удержать в руках воду так невозможно и ребенка, которому очень хочется спрятаться от всего мира. И не могу я держать его вечно, только позволить выскользнуть и проследить глазами, чтобы не утек особо далеко.

Впрочем, куда он утечет! От своих-то коробок.

Я так и думал! Тоха занимает качели, в нескольких шагах от нас. И вроде кажется расслабленным, но нет-нет, но все-таки ревниво зыркает в сторону машины. Как там его любимые книжки? Достаточно ли бережно их разгружают?

Ой, черт, а сам-то я какого лешего зеваю?

– Нет, нет, это я сам занесу, – одновременно торопливо и нежно выдираю из рук второго грузчика, чернявого молчаливого таджика продолговатую узкую коробку. Он косится на меня обиженно – чего мол орешь, вижу я твои наклейки “Хрупкое” со всех сторон наляпанные.

– Очень важное, – покачиваю я головой, обороняя свой трофей от ненужных притязаний, – это не домой, это отдать кой-кому надо.

Надо…

Надо было все это – три коробки помеченные красным скотчем закладывать куда-нибудь к началу кузова поближе. Тогда, не обострялась бы так прокрастинация в крови. Не начинали бы огнем гореть стопы, требуя немедленно сойти с места, дойти до лифта, долететь куда нужно и незамедлительно вручить…

Писк домофона спасает меня от дезертирства с поля трудовой брани. Как мальчишка я в считанную половину мгновения преисполняюсь необоснованной надежды и разворачиваюсь к дому.

Увы.

Судьба сегодня совсем не на моей стороне – подкидывает мне вместо прекрасной одной засранки кислую морду Лисицына. Он кажется куда-то спешит, но заметив меня останавливается, и начинает хлопать по карманам в поисках сигарет.

– Курить вредно, – роняю я по инерции, не особенно даже напрягаясь для более весомого выпада. Меня не тянет на войну с уже две недели как бывшим женишком моей Холеры, с тех самых пор как он сам капитулировал так бездарно за два шага до алтаря.

– Пошел ты, – так же беззубо сплевывает Лисицын и затягивается с таким мстительным видом, будто этой сигаретой мне гвоздь в висок забивает.

Смешно.

Хотя ладно, его хотя бы у меня получается уважать.

Думал, надо будет бить ему морду, отваживать от Катерины, думал – будет строить пакости, да хоть даже гадости в лифте писать.

Нет. Решил и ушел, отказался, отступил, и хоть и скалится на меня…

Снова пищит домофон.

На этот раз вздрагиваю и я, и Лисицын. Оба поворачиваемся к тяжелой железной двери. Оба корчим сконфуженные рожи, будто застигнутые на драке подростки.

– Доброе утро, Кирилл… – у Холеры такой ровный невозмутимый голос – ей бы в покер играть. Будто ей и вправду плевать, что она сошлась аж с двумя своими бывшими на расстоянии четырех шагов.

Надеюсь, я хотя бы не смотрю на неё вот такими вот глазами побитой псины.

– Доброго тебе утра, Катюша, – желаем вразнобой, но одними словами. С бешенством зыркаем друг на друга.

– Куда ты лезешь, щегол, ты же списан уже в утиль! – посылаю мысленный пинок своему сопернику.

– Ты тоже списан, давнее моего, – читается в жестком прищуре Лисицына.