Киндер-сюрприз для декана (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" - Страница 53

Бывают другие мальчики, со стилем “Супер-Майк”, когда вроде не плещется агрессивно тестостерон в лицо, но вкрадчивыми переливами тела ты все равно завораживаешься сама по себе.

Я не ожидала от Ройха ничего, ни первого, ни второго хорошего.

Но и что буду смотреть на него не отрывая глаз – не ожидала тоже.

Кажется, что мы наедине. Кажется, что не в клубе, а в гулкой пустой аудитории. Его выражение лица – типичный декан, который рассматривает в прицел боен-глаз отличницу с хвостиками. А пальцы – бессовестные пальцы, чутко реагируют на каждый правильный ответ.

Надо отвернуться!

Глаза хотя бы на секунду отвести!.

Кажется, я собираюсь с силами, но Ройх передергивает плечами и черный жилет, классическое его облачение, он в нем даже похищал меня сегодня, падает куда-то за барную стойку. Рубашка расстегнутая почти до конца сползает с плеча, обнажая тело.

Боже…

Я же…

Я же видела других мужчин.

Видела Кира, на его рельефную спину то и дело пытались повеситься какие-нибудь сучки. Видела хоть даже местных стриптизеров – атлетичных, мускулистых, маслом для блеска кожи отполированных…

У меня не должно так сводить сухостью горло…

Не должно!

Так что хочется себе дать оглушительную пощечину – Катя, окстись, ты вообще-то свадьбу тут свою сорвавшуюся оплакать пришла. А сама…

На кого залипаешь? На что? На сухие крепкие плечи? Ровные, матовые, с четким сдержанным рельефов. Эта форма – не для того, чтобы повыгодней продать хозяина. Эта форма – для души, её поддерживают для себя, не расстрачивая по мелочи…

Он поджарый и твердый – видно издалека. Это я осознаю, только краем глаза замечая как подтягиваются ко мне и к моему креслу другие клиентки этого заведения.

Подтягиваются. Смотрят. Глазами облизывают. Задумчиво теребят блестящие застежки сумочек, в которых прячут разменяные пачки мелких купюр для “чаевых”.

Ногти мои царапают колено под тонким шифоном и вот-вот прорвут его насквозь… Дальше, дальше, что же будет дальше?

Я читала в детстве сказку о мальчике, что продал свой смех за бесконечный запас удачи. Интересно…

Где тот демон, что украл у меня мои глаза и продал их Ройху задаром? Где моя цена? Какова она? Десять тысяч пузырьков от шампанского?

Мои глаза прикованы к его рукам.

Никогда не замечала в себе такого фетиша, но вот здесь и сейчас я уже почти дымлюсь от желания выцарапать глаза тем сучкам, что сейчас смотрят как медленно, многообещающе длинные пальцы скользят по всем поджаростям шикарного мужского пресса.

И дело даже не в поджаростях. Но и в тонком белом шраме вдоль левого бока. Шрам, который я должна бы непомнить. А я помню все – и тот напряженный вечер, когда Ройх им обзавелся. И мучительно-жаркую ночь после. И кислотно-ядовитое утро…

Ненавижу…

Ненависти в моей груди, что невозможно все, даже дышать, но даже с учетом этого, я не могу наскрести в себе сил оторваться от разоблачающегося передо мной Ройха. Будто зачарованный удавом кролик я играю в его игру. Продолжаю смотреть – на этот раз как пальцы его на обратной пути проходятся вдоль пресловутого шрама, заставляя комок ненависти в моей груди только сильнее запульсировать, а потом поднимаются выше. К груди. К кадыку. К губам…

– Козлина, – я беззвучно шепчу, пользуясь случаем и впиваясь в его глаза.

Глаза, которые смеются, глядя на меня. Смеются и орут во всю глотку – ему не стыдно. Не стыдно сидеть тут, не стыдно раздеваться на потеху неудовлетворенных дамочек. Возможно, он даже подумает, принимать ли чаевые, которые какая-нибудь красотка решит заправить под ремень его черных брюк…

– Изыди, – я шепчу это едва-едва шевельнув губами, и уверена – Ройх не может ничего услышать, но уголок его губы так ликующе дергается, будто каждое мое слово для него очевидно.

Это очень плохо, если он понимает, как именно влияет на меня. А он понимает. И улыбается мне откровенно, испытующе, не говоря ни слова, но все что мне нужно – я читаю в его глазах.

“Ты ведь этого сама хотела”.

Вот только с каждой секундой я хочу кое-чего иного.

То чего не должна хотеть, то что исключила для себя целую вечность назад, недопустимое, возмутительное…

– Ох, крошка, крошка… – трагичный вздох над моим ухом заставляет только вздрогнуть, но не обернуться. Нет уж, это слишком. Там, на барной стойке расслабленно развалился Ройх и наглыми своими пальцами играет с пряжкой ремня. Судя по восторженным поскуливаниям – не я одна нахожу это зрелище достойным внимания.

Вот ведь сучки…

– Чего тебе, – выдыхаю не оборачиваясь. Я уже узнала стриптизера, который не смог перебить Ройха. И что влипла, тоже уже поняла. Интересно, знает ли Ройх, что он захватил мое внимание настолько, что я невижу сейчас вообще ничего кроме него. Даже не заметила как сидящий в полуметре от меня стриптизер соскользнул с барной стойки и встал за моим плечом.

– Ты сбежала со свадьбы с ним? – иронично уточняет парень.

– Н-нет… – выдыхаю отстраненно и с наастающим раздражением – черный кожаный ремень пополз из брючных шлевок.

Он серьезно готов? Он? Декан и папаша, посреди женского стрип-клуба, сейчас, когда тут паркет вот вот затопит капающей вниз слюной озабоченных бульдожих?

Над моим плечом неопределенно хмыкают. Я слышу в этом хмыканье что-то недоверчивое.

– Так не смотрят на чужих мужчин, малышка, – насмешливо комментируют позади меня, – только на тех, кто составляет весь твой мир.

– Он… Нет! – я возмущенно встряхиваю головой. Возглас получается слишком громким. И Ройх за это время успевший таки вытянуть ремень из шлевок, останавливается глядя на меня испытующе. Набрасывает ремень себе на шею, будто заменяя им галстук.

Мой вопль будто разрушает невидимую стену, что отделала всех прочих зрительниц Ройховского раздевания от него самого. И высокая, костистая тощая брюнеточка, все это время стоявшая со скрещенными на груди руками, расцветает в ядовитой улыбочке.

– Эй, красавчик, – летит Ройху развязное, – девчонка сказала “нет”. А я скажу тебе “да”! Что думаешь об этом?

Он не отвечает, только изгибает бровь глядя на меня.

“Что же я об этом думаю?” – читается в его лице.

Не помню, как соскальзываю со стула.

Не помню, как преодолеваю разделяющие нас несколько шагов.

Помню только, как яростно сгребаю кончики кожаного ремня на его горле, притягивая его лицо к себе поближе

– Только попробуй, сволочь, – выдыхаю с бешенством прямо в его губы.

Выдыхаю, и тут же понимаю, как сильно я проколалась. Вот только обдумать и отыграть свое упущение обратно я уже не успеваю. Ройх соскальзывает вниз, Ройх сгребает меня в охапку, Ройх обрушивается на мой рот тайфуном…

А я… А у меня предательски подкашиваются ноги.

Глава 28. Катя

Яд, безумие, пекло…

Как эта гремучая смесь эмоций еще меня не убила – даже не знаю. Стоило бы. Прямо сейчас и здесь!

Его поцелуи – жаркая смерть, раз прикоснется краешком губ, и все, ты разлетаешься пеплом по ветру. Я… Я это знала. Не забывала совсем. Просто… Спрятала это чувство на задний план сцены моей души. В самый темный уголок за декорациями. И вот сейчас шампанское уничтожило те декорации, обнажив истину…

Кто-то улюлюкает? Мне кажется? Впрочем, какая разница?

Моя задача сейчас – остановиться, выпутаться, отпихнуть этого мудозвона… Или нет…

Пальцы скользят по гладкой коже, цепляются за жесткие волоски, задевают мужской сосок.

Его ладонь – у меня на затылке. Впивается в волосы бесцеремонно, нагло. Впивается и не дает уклониться. Мерзавец! А голова-то как кружится…

Вторая моя ладонь – в плену. Ею я пыталась оттолкнуть Ройха в самый последний момент, на инстинктах и именно её пальцы сейчас находятся в клещах неумолимой хватки. Не шевельнешься. Хочется только пищать, потому что еще чуть-чуть и кости сомнутся в кашу.

Бежать! Надо бежать! Надо…

Ни права на вдох, ни мгновения паузы. Он не дает мне ускользать, он удерживает меня с эффективностью настоящих цепей. Целует и держит. И медленно шагает назад…