Любовь — первая и единственная - Джордан Пенни - Страница 25

— Ты говорила ему, что уезжаешь?

— Не совсем. Он знает, что я позвала Ллойда в Дербишир, но сейчас его здесь нет. Домработница сказала, что Рэн уехал на несколько дней, но не сообщил, где он и когда вернется… По-моему, он старается меня избегать…

— Как и тогда, когда затащил тебя в постель, — мрачно предположила Молли. — А ты вообще спрашивала когда-нибудь, что он чувствует к тебе?

На секунду Сильвия утратила дар речи.

— Нет! Конечно, нет. Как я могла? Разве ты спрашивала об этом Алекса?

— Может, и нет, — согласилась Молли. — Но у нас с Алексом совершенно другие отношения. Мы недолго были знакомы. А вы с Рэном…

— Вся разница в том, что вы с Алексом любите друг друга, а мы с Рэном… Мне надо идти, Молли. Я не могу больше разговаривать.

Отключив телефон, Сильвия взмолилась, чтобы Ллойд быстрее забрал ее отсюда. Даст бог, ей удастся уехать из Дербишира до возвращения Рэна.

В этот миг свет фар за окном скользнул по занавескам. Это Ллойд наконец…

Глубоко вздохнув, она помчалась на первый этаж ему навстречу.

Полчаса спустя, выслушав рассказ Сильвии, Ллойд решительно протянул ей носовой платок и спросил:

— Ты и вправду любишь его так сильно?

— Слишком сильно. Глупо, да? — дрожащим голосом ответила Сильвия и упрямо повторила, — Ллойд, я не хочу тебя подводить, но я не могу здесь оставаться.

— Ты ни в чем меня не подвела, детка. Твое счастье для меня важнее всего. Ты для меня, как родная дочь. Если бы не эта деловая встреча, я сразу бы тебя забрал.

— Нет. Нет, не надо. Я разберусь с незаконченными делами, пока Рэна нет. Приведу все в порядок, чтобы у моего сменщика меньше было хлопот.

— Тогда увидимся в Нью-Йорке, детка, — сказал Ллойд и обнял ее.

Потом он уехал. Вскоре и она уедет тоже.

Сильвия смахнула набежавшие слезы.

Одиннадцатая глава

— Ну разве здесь не красиво? — заметила Молли, подойдя к Рэну. Он любовался прудом в центре окруженной деревьями лужайки.

Когда-то, задолго до свадьбы Алекса и Молли, эта лужайка была осквернена бандой бродяг, возглавляемых наркодилером по имени Уэйн, который убедил невинную идеалистку Сильвию в том, что они борются за права бездомных.

Сильвия привела их на эту хорошенькую лужайку и в конце концов именно она сыграла главную роль в разыгравшейся драме, после того, как поняла, каким опасным человеком был этот Уэйн.

Понадобилось несколько месяцев, чтобы вернуть лужайке ее первоначальный вид. Весной она покрывалась сплошным ковром колокольчиков, но теперь пора их цветения давно прошла, и деревья уже начали желтеть, возвещая о близости осени.

— Сейчас даже трудно поверить, что когда-то это место было совсем другим, — продолжила Молли, остановившись рядом с Рэном. — Хотелось бы мне взглянуть на Сильвию в тот день, когда она упала в грязь, а ты ее отмывал… Сколько ей было, Рэн?

— Семнадцать, — не задумываясь, ответил он, и Молли бросила в его сторону пристальный взгляд.

— Гм… Когда Сильвия гостила у нас в прошлый раз, она рассказывала о том, как не хотела уезжать из «Отель-Плейс». Ей хотелось остаться с Алексом после смерти его отца, но мать ей не разрешила.

— Она была совсем молоденькой, только начала взрослеть. Холостяцкое жилище было бы для нее неподходящим местом.

— Даже если одного из этих холостяков она любила, продолжала любить… и любит до сих пор?

— Алекс и сам считал, что ей лучше остаться с матерью, — упрямо заявил Рэн.

— Я говорю не об Алексе. Сильвия хотела остаться здесь из-за любви к тебе.

— Она была ребенком, — сердито ответил Рэн, отворачиваясь. — Что она понимала в любви? Она была совсем маленькой, Молли, я был всего лишь управляющим ее брата; я не мог…

— Не мог признаться ей, что тоже ее любишь? — мягким голосом предположила Молли.

Рэн окинул ее гневным взглядом.

— Я хотел сказать, что не мог обеспечить ей такой уровень жизни, к которому она привыкла, и даже если бы смог, она была еще маленькой, совсем ребенком…

— К девятнадцати годам она повзрослела, — напомнила ему Молли и многозначительно добавила, — И ты сам это понял, Рэн. Вы стали любовниками. Ты был у нее первым, но бросил ее, позволил ей…

— Нет! Это она меня оттолкнула, — яростно возразил Рэн. — Она сама сказала мне, что легла со мной в постель ради Уэйна. Он не хотел иметь дело с девственницей… и…

— А ты ей поверил? — усмехнулась Молли.

Рэн посмотрел на нее.

— Она как раз прощалась с ним, когда я приехал, и если бы ты их видела…

— Внешность часто бывает обманчива. Люди могут очень долго скрывать свои чувства из страха быть отвергнутыми. Ты же, — тихо добавила она, — скрывал от Сильвии свою любовь?

Рэн остолбенел.

— Это Алекс тебе сказал? — возмутился он. — Он не должен был…

— Алекс ничего мне не говорил, — заверила его Молли. — Ему незачем было говорить, Рэн; я сама догадалась.

— Как?

— Я знала, что ты за человек, и видела, как ты ведешь себя с Сильвией, но все вместе это как-то не складывается, — пояснила она с улыбкой. — Почему ты не сказал ей о своих чувствах?

— Она знает, — коротко ответил Рэн. — Слушай, Молли, спасибо за сочувствие. Может, когда-то, в детстве, в юности, Сильвия любила меня, но сейчас все изменилось. Она уже не девочка, а взрослый человек. В ее жизни появился другой мужчина, который…

— Какой еще другой мужчина? — перебила его Молли и торопливо добавила, — Ты был ее единственным любовником, Рэн.

— Нет… не правда, — возразил Рэн, но Молли заметила, что его лицо побледнело под слоем загара. — Она была любовницей Уэйна, а теперь у нее есть Ллойд.

— Нет, — твердо заявила Молли. — Нет, Рэн. Уэйн и Сильвия никогда не были любовниками. Она сказала это мне еще тогда, и я знаю, что это чистая правда. С тех пор она часто это повторяла.

— Как часто? — переспросил Рэн, но затем покачал головой. — Да черт с ними, с другими мужиками. Меня не волнует, сколько их было в ее жизни, но я не могу навязывать ей свою любовь. Она любит Ллойда.

— Конечно, любит, — согласилась Молли, — но как друга, Рэн, а не как мужчину.

— Ты бы не говорила так, если бы слышала ее разговор с ним по телефону. Как она умоляла его вернуться…

Молли глубоко вздохнула. Перед беседой с Рэном она заранее обдумала, как далеко сможет зайти в своей откровенности, какие границы не должна переступать, и какими секретами не должна делиться. Но теперь она поняла, что волей-неволей ей придется нарушить собственноручно установленные правила.

— Она умоляла его вернуться, потому что хотела уехать из Хавертон-Холла, — тихо сказала Молли. — Она жутко боялась, Рэн, боялась своих чувств к тебе и… Она сказала мне, что не выдержит больше. Она сказала, что не может заниматься делом, когда все ее мысли вертятся вокруг тебя. Она хотела, чтобы Ллойд позволил ей работать где-нибудь в другом месте, где ей не пришлось бы встречаться с тобой… Это из-за тебя, Рэн. Если ты ее любишь…

— Я видел, как она переживала, когда Ллойд уехал в Лондон с Вики, — раздраженно возразил Рэн.

— Ллойд никогда не был ее любовником, Рэн. Она не любит его как мужчину, но если ты сомневаешься в моих словах, если ты действительно хочешь узнать правду, есть всего один человек, с кем ты должен поговорить. Если ты не веришь мне, Рэн, подумай вот о чем: почему женщина ложится в постель с мужчиной, если она долгие годы жила монашкой и, тем более, уверена, что этот мужчина ее не любит? Разве не потому, что ее чувства к нему настолько сильны, что не поддаются контролю? О, кстати, — Молли сделала паузу, и отвернулась, словно намереваясь уйти. — Чуть не забыла. Сильвия звонила мне прошлым вечером. Она поговорила с Ллойдом и он разрешил ей уехать из Хавертон-Холла. Завтра она вылетает из Лондона. Иногда женщинам недостаточно одной любви. Иногда нам нужно доказательство, признание, увидеть эту любовь, услышать о ней, пощупать хотя бы.