Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Лестница на седьмое небо - Джордан Пенни - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

— Что ты не можешь? — спросил Люк. — Ты не можешь себе этого позволить?

Он старался произнести эти слова непринужденно, но Мелани показалось, что за ними скрывается что-то серьезное.

Люк не смотрел ей в глаза, она заметила это. Он был напряжен, словно ждал удара, словно опасался чего-то… Но чего? Она с трудом проглотила подкативший к горлу ком. Уж не думает ли он, что она попросит его купить ковер?

Из гордости и боязни того, что дала ему повод так думать о себе, она пожала плечами и ответила как ни в чем не бывало:

— Нет, дело не в этом. Просто зачем такие расходы, если его все равно продавать?

— Да? А тебе не кажется, что и ремонт тогда ни к чему?

Она опять пожала плечами, отчаянно стараясь не выдать, как она расстроена возникшей на ровном месте ссорой.

— Я просто хочу привести его в порядок, чтобы он выглядел почище и поярче. Я и не думала, что это зайдет так далеко.

— Понятно. Извини, если мое вмешательство ввело тебя в дополнительные расходы, — горько заметил он. — Надо было предупредить.

Мелани горела.

Прошу тебя, не надо! — хотела воскликнуть она. Я не хочу ссориться. Но она словно наступила на лед под снегом, когда понимаешь, что уже падаешь, но ничего не можешь поделать. Ей казалось, что она летит в страшную пропасть, словно лунатик, очнувшийся от сна.

Неожиданно для себя она ответила так же холодно и сердито:

— Я пыталась, но ты не захотел меня слушать. Бессмысленно тратить время на дом, который…

— Согласен, — резко прервал ее Люк. — Кстати, я совсем забыл тебе сказать: мне вчера установили телефон. Так что больше не буду тебя беспокоить.

Мелани отчаянно боролась со слезами, готовыми вот-вот брызнуть из глаз, и не могла вымолвить ни слова. А он что-то такое говорил о том, что поможет ей все прибрать, а потом оставит ее в покое.

В покое? Боже, неужели он не понимает, что он с ней сделал? И что теперь до конца своих дней она будет мучиться и жаждать его? Будет желать его…

Будет любить его?..

Каким-то чудом ей удалось скрыть эти чувства. Но когда он наконец ушел, она позволила им взять над собой верх — бросилась на кровать, уткнулась лицом в подушку и плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы, пока не почувствовала себя совсем опустошенной.

Глава 6

После такого расставания Мелани не удивилась, что на следующий день Люк не объявился, и она поняла, что первое ее впечатление было правильным:

Несмотря на нежность, страсть и произнесенные шепотом комплименты, никаких серьезных чувств она у него не вызвала.

По крайней мере спальня отремонтирована, посмеялась она над собой. Ведь она ни разу не смогла заставить себя туда войти.

Она боялась, что, если откроет дверь и увидит комнату, где провела столько времени с Люком, сердце у нее разорвется. Дверь в спальню была все время закрыта, и тем не менее каждый раз, когда Мелани проходила мимо, ей становилось не по себе.

Она твердила, что все к лучшему, даже хорошо, что ссора положила конец их отношениям, это в любом случае должно было произойти, но логика не могла заставить умолкнуть ее сердце.

Она не спала по ночам, хотя и изнуряла себя физической работой, надеясь, что уснет, едва коснувшись головой подушки. Зато она выскребла весь дом, расставила небогатую обстановку, отмыла и высушила ящики старинного комода, обклеила их пленкой, купила солнечно-желтую краску, чтобы оживить кухню, но отложила это на неопределенное время, поскольку едва она приближалась к банкам с краской, как вспоминала Люка.

Слезы наворачивались ей на глаза, в горле начинало першить, и такая боль и мука наваливались на нее, что она не могла больше ничего делать.

Так что она занимала себя другими делами. Когда, например, сильный весенний дождь не позволял ей работать в саду, она мыла окна, полировала мебель, представляла, как отремонтировала бы этот дом, будь у нее возможности и деньги. И все же, чем бы она ни занималась, она не могла заглушить голос сердца, к которому теперь присоединился и голос разума.

Стоило ей подумать о цвете или о новой обстановке, как она тут же вспоминала Люка: что бы он посоветовал? Что бы подумал, если был бы рядом?

Но Люка нет. И чем быстрее она с этим смирится, тем быстрее пройдет сердечная боль. Все, что ей остается, — понять, что груз любви к Люку ей придется нести с собой всю жизнь. Надо принять это как данность, и все.

О том, чтобы совсем забыть его, выкинуть из сердца, не могло быть и речи.

Конечно, со временем боль притупится; со временем воспоминания о том, как он поворачивает голову, как говорит, как улыбается, перестанут вызывать острую боль в сердце, от которой у нее перехватывает дыхание. Но это со временем. А пока… А пока надо терпеть и терпеть.

К душевной боли она привыкла очень давно. Эта боль уже стала частью ее характера, как честность и доверчивость.

В солнечные дни Мелани работала в саду, держась подальше от примул и шиповника. Ей даже рядом было трудно пройти, и вырванные тогда сорняки так и лежали кучками. Она поймала себя на том, что, когда ей все-таки случалось проходить мимо того места, где Люк целовал ее и ласкал ее грудь, она непроизвольно отворачивалась, словно боялась примерзнуть к земле да так и остаться стоять со слезами боли на глазах.

Она вскопала грядку для овощей, нашла кусты крыжовника и красной смородины и даже ревень, который рос себе как ни в чем не бывало, словно и не было вокруг него плотной стены сорняков.

Позже испеку с ним пирог, решила Мелани, но так и не испекла, возможно, потому, что не хотела возиться ради себя одной, а может, и потому, что аппетит у нее совсем пропал, и однажды она даже вздрогнула, увидев себя в зеркале. Как же она похудела!

Неужели это я? — подумала она неуверенно. Изнуренное существо с бледным лицом и огромными глазами, в джинсах по крайней мере на два размера больше, чем надо?

В среду приехал Саймон, муж Луизы, и привез обещанную мебель.

Луиза позвонила и предупредила, что Саймон уже выехал. Сама она приехать не могла, но надеялась вскоре навестить подругу.

— Ну, как ремонт? — поинтересовалась она и, когда Мелани сказала, что все уже закончено, мягко продолжила:

— А мастер?

На этот вопрос следовало бы ответить так же, как и на первый, но Мелани не набралась мужества. Она постаралась произнести как можно более беззаботно.

— Кто? Люк? Не видела его с тех пор, как он закончил спальню. У него теперь свой телефон.

Мелани была благодарна подруге за то, что она не стала выспрашивать, хотя наверняка все поняла.

— И ты по-прежнему намерена его продавать?

— Да. В деревне говорят, что решение о трассе будет принято через несколько недель.

— Ну что же, будем надеяться на лучшее, — сказала Луиза. — Может, получишь уйму денег.

— Дай Бог, — согласилась Мелани, хотя и понимала, что в голосе ее нет того энтузиазма, который хотела услышать Луиза. Она пыталась убедить себя в том, что ее долг — получить за дом как можно больше, но

с каждым днем ей все меньше и меньше хотелось с ним расставаться. Временами она, как полная дура, даже начинала мечтать о том, как будет жить здесь вместе с Люком — в чистом и теплом, полном детского смеха, счастья и солнца доме с ухоженным садиком, живой оградой и лужайкой, подстриженной и зеленой, со следами маленьких ножек.

Она понимала, что это глупость, что она сама себя разрушает, причиняет себе дополнительную боль, что надо забыть Люка и вернуться к прежней жизни.

Однако, как она ни пыталась отогнать эти мысли подальше, они все возвращались и возвращались, не давая ей покоя, очаровывая ее, как песнь сирены, обещая наслаждение, но ничего не давая, кроме боли и напоминания о том, что Люку она не нужна.

После звонка Луизы Мелани стала прислушиваться к звукам, доносившимся с улицы, чтобы не пропустить Саймона.

Однако дорога была пустынна. Лишь время от времени появлялась на ней деревенская машина или крестьяне, переходившие с одной фермы на другую.