Школа на краю империи (СИ) - Бадевский Ян - Страница 47

Так что пора расширять арсенал.

И приступать к более серьёзным тренировкам, разбив их на утренний и вечерний блоки. Школа мне ничем не поможет. Скорее, наоборот. Отнимет драгоценное время. Значит, получу нужные знания, обзаведусь правильными знакомствами, а там посмотрим. Может, переберусь в другой город.

— Начинайте, — буркнул надзиратель.

И растворился в воздухе.

Рыжая прыгнула вперёд и попыталась свернуть мне челюсть щитом. Отскочив, я выждал полсекунды, шагнул вперёд по диагонали и нанёс точный удар гладиусом в шею. Отступил, наблюдая за фонтанирующей кровью. Жидкость била из подключичной артерии толчками, в такт пульсу.

Ольга отбросила щит, попыталась зажать рану, но у неё ничего не вышло.

— Целителя! — крикнули с трибун.

Публика заволновалась, я увидел фигурку Юли, проталкивающуюся к бортику арены. Часть зрителей ревела, некоторые аплодировали, но большинство взирало на меня со страхом и неприязнью.

Взмахнув клинком, я очистил его от крови.

Невесть откуда вынырнувший Петрович встал между мной и Олей, которая уже повалилась в песок, содрогаясь всем телом. Юля перемахнула через бортик, добежала до Котовой, присела рядом... Я увидел, как ладони целительницы окутываются оранжевым свечением, обретают прозрачность... Словно призрак, сбросивший оковы плоти, Юля погрузила пальцы в шею умирающей девочки.

Честно говоря, я не рассчитывал на результат.

Выжить с перерезанной артерией можно, если действовать очень быстро. У вас есть около пяти минут, чтобы заткнуть «пробоину». Ну, семь-восемь. Если этого не сделать, кровь вытечет наружу.

Юля пошла дальше — заштопала рану пальцами. Просто зарастив края. В очередной раз я убедился в силе хиропрактиков. Один такой спец заменит бригаду «скорой помощи»...

Потерявшую сознание Котову унесли с поля боя.

Надзиратель объвил десятиминутный перерыв, а я спокойно двинулся в раздевалку. Впереди — самая весёлая часть Марлезонского балета.

Рапиры.

Глава 24

Мы со Стасом вышли на арену в полной боевой экипировке.

Фехтовальные костюмы из облегчённого кевлара, длинные гетры и плоская обувь, подходящая для фехтовальных дорожек, но уж точно не для песка, в котором ты вязнешь. Наши лица были защищены сетчатыми масками, шеи — специальными воротниками. На руках — кожаные перчатки с раструбами для защиты запястий. Больше нам ничего не выдали. Ни жилетов, ни курток, используемых рапиристами в моей предыдущей инкарнации.

Я вспомнил, что бой ведётся до первой крови.

Романовского убивать нельзя.

Каждый из нас держал в руках по рапире и даге. Первая — около метра длиной. Витая кованая гарда с кольцом контргарды, узорчатой передней дужкой и удобной рукоятью, обтянутой акульей кожей. Массивное навершие. Крестовина оснащена прямыми килонами и пальцевыми дужками. Клинок снабжён долом, что создаёт дополнительные рёбра жёсткости и облегчает вес. Дага обладала эфесом с массивной гардой, хорошо защищавшей руку бойца. Я выбрал вариант с чашей и прямой крестовиной, мой противник предпочёл дагу с кольцом и изогнутым передним килоном для захвата вражеского клинка.

Мы встали на исходные позиции.

Оба — в приме.

— Начали, — скомандовал Петрович.

Романовский сделал одновременный выпад с двух рук — шпагой он целился мне в вену на левом предплечье, а дагой парировал встречный выпад. Я отбил атаку и тут же контратаковал своего врага в плечо. Стас парировал скрещенными клинками, затем развёл их, после чего в стремительной атаке чуть не достал моё бедро. Парирую шпагой, подскакиваю вперёд, меняя ноги и пробую поразить оппонента дагой. Романовский принимает на свой кинжал, но слишком близко к голове, чем я и воспользовался. Довернув кисть, бью упыря крестовиной в челюсть.

Прокатывает.

Голова Стаса дёргается, он теряет равновесие. Из совершенно идиотской позиции пробует достать меня рапирой, но я легко парирую этот удар, отталкиваю руку противника и колю рапирой в корпус. Стас принимает на дагу — ему почти удаётся захватить мой клинок.

Ладно, хватит этих игр.

Сходимся.

Отвожу дагой рапиру, летящую к моей груди, делаю выпад с подскоком и вспарываю Стасу кевлар. Укол точно рассчитан — ничего смертельно опасного, обычная рана. Возможно, ребро поцарапал, но это не точно.

Костюм противника быстро пропитывается кровью.

В следующую секунду на манеж телепортируется Петрович.

— Бой окончен!

Романовский в ярости.

Сорвав шлем с головы, мой противник швыряет его под ноги и сплёвывает на песок. Кажется, он не замечает алого пятна под правой рукой.

Я презрительно смотрю на человека, не умеющего проигрывать.

Разворачиваюсь к нему спиной и ухожу в раздевалку.

***

После уроков я решил не рисковать, слоняясь по близлежащим кварталам в гордом одиночестве. Ставрины открыли сезон охоты, и забывать об опасности не следует. Я покинул гимназию в толпе подростков, оживлённо беседуя с Ираклием и Региной. Ничего подозрительного не заметил, но это не означало, что по моему следу не пустили матёрого убийцу.

С аристократкой мы распрощались у парковки — её забрал личный водитель на сером кабриолете.

— Круто, а? — присвистнул мой товарищ, провожая машину завистливым взглядом. — Я б так жил.

Мы ждали автобус на остановке, совмещённой с газетным киоском.

— А как ты живёшь?

— Как все, — Ираклий пожал плечами. — Ну, не как эти мажоры с титулами, ясен пень. Чтоб там слуги на цыпочках бегали и големы двор охраняли. Но машина есть. И дом большой. И семья у нас дружная. Когда в гости зайдёшь, брат?

— Так никто не приглашает, — попробовал я отшутиться.

— Сто раз уже приглашал. У нас на Кавказе гость — это главный человек в семье. Я тебе дом покажу, с сестрой и братьями познакомлю. У нас винограда много. Хороший, местный виноград. Не вот эта дрянь халифатская, что на рынке продаётся. Хурма вкусная, груши поспевают. Собирать некому, приходи.

— В смысле — некому?

— Ну... — Ираклий уклончиво поводил рукой из стороны в сторону. — Понимаешь, заняты все. Кто в баскетбол играет, кто на море пошёл, кто рыбу ловит... Все работают, брат. Земля у нас хорошая, благодатная, всё растёт. Ты заглядывай на выходных. Наберёшь фруктов себе. И мне наберёшь. Я тебе лестницу дам...

Разговор свернул в интересное русло.

Если я правильно понял Ираклия, то жил он в частном доме, посажено у них много чего, но все ленились собирать урожай. Дед пил вино и в нарды играл с другим аксакалом, бабуля то в церкви, то внуков смотрит, у остальных дел тоже вагон и маленькая тележка. Сдать туристам комнату надо? Надо. Повезти туриста в горы на водопады? Обязательный пункт программы. Выгнать чачу, постоять с друзьями на бирже? Само собой.

Я не сразу понял, что такое «биржа».

Ираклий объяснил.

Ничего общего с рынком ценных бумаг «биржа» Фазиса не имела. Речь шла о совместном «ничегонеделании» группы местных мужчин. То есть, чуваки выходили из дома, собирались в кучку на тротуаре, обсуждали новости, общались, курили, иногда пили пиво. И ничего не делали. Ну, не работали. Кто-то выходил с чашечкой кофе или с пузатым турецким стаканчиком, в котором дымился чай. Обсуждались важные вещи. Как развести лоха-туриста на бабки, где прогуливаются симпатичные и обеспеченные девушки, почему дребезжит мотор старенькой «тавриды» у Луки...

Мы сели на «четвёрку», поднялись на второй уровень и плюхнулись на прогретый дерматин сидений. Автобус ехал в противоположную от моего дома сторону, но я не хотел светить адрес без надобности. Кондуктора не было — Ираклий сказал, что в это время дня никто не заморачивается проверками. Через три остановки я вышел, а мой приятель поехал к горам.

Тени многоэтажек удлинились.

Шелестели на ветру пальмы, сигналили друг другу застрявшие в пробках водители, бродячие псы рыскали по улицам в поисках еды. Я шёл, постоянно озираясь. Слежкой не пахнет, но мало ли... Уверен, Ставрины так просто не отвяжутся.