Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Разрезающий лабиринт - Дашнер (Дэшнер) Джеймс - Страница 10


10
Изменить размер шрифта:

– А вам его название ни о чем не говорит? – ответила женщина. – Да, буквы отвалились, переход океана – не шуточки, но прочесть можно, если захотеть.

На этот раз Миоко не ответила. Айзек тоже промолчал. Лучше дать ей выговориться и узнать ее секреты, чем выбалтывать свои.

Незнакомка отщипнула и положила в рот несколько виноградин. Затем медленно села. Видно было, что она смертельно устала, и каждое движение дается ей с огромным трудом. Впрочем, когда ее только вытащили, она и сесть бы не смогла.

– Послушайте, я не больна. И люди на корабле были здоровы. Все сложно. Я с удовольствием объясню, в чем дело, только кому-нибудь посолиднее. Ну, знаете: немножко седины, морщины. Не обижайтесь.

– Потерпите, – перебила ее Миоко. – Они уже в пути. Их много. Но лучше скажите правду, зачем вы здесь, или мы избавимся от вас до их появления. И не трудитесь врать. Зря только время потеряем.

Айзеку потребовалось огромное усилие воли, чтобы не выдать себя. Это был чистый блеф, но сыграла Миоко отлично.

Женщина печально вздохнула, как будто у нее умер самый близкий человек.

– Мы пришли, потому что знаем, кто вы такие. Мир изменился. Очень сильно. Мы надеемся найти потомков двух очень важных для нас людей из прошлого. Что касается моих компаньонов, – она указала на палубу с убитыми, – то они хотели все бросить и вернуться. Угрожали мне, когда я не подпустила их к запасам топлива, необходимым для возвращения, после того как… найдем вас. Поэтому я их усыпила, а затем убила. Вот насколько важна для меня эта миссия. Вы хотели правду? Получите.

Она съела еще немного фруктов, выпила воды. Айзек ошеломленно молчал. Миоко потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с духом, и она не стала говорить о самом страшном из сказанного незнакомкой.

– Чьи потомки? – спросила она. – Каких людей?

Женщина, запрокинув голову, до последней капли допила воду и перевела взгляд с Айзека на Миоко.

– Есть и другие люди с иммунитетом, – сказала она. – Уверена, что вы понимаете: те, кто отправил вас сюда, не могли найти их всех. Мы всю жизнь изучали детей и внуков тех людей, пытаясь понять, что дает им… нам… иммунитет. Этого оказалось недостаточно, ничего не вышло. Теперь появилось столько новых разновидностей вируса…

Незнакомка замолчала, как будто разговор вновь отобрал у нее все силы, сделала несколько медленных неглубоких вдохов и продолжила:

– У нас есть образцы, пережившие крах ПОРОКа. А два человека разительно отличались от остальных… как гора по сравнению с муравейником. Что-то особенное в клетках и в составе крови, подобной которой мы больше нигде не встречали. Нам нужны они или их потомки, иначе ничего не выйдет.

– Кто они? – спросила Миоко. – Какие два человека?

Женщина вновь легла на песок и посмотрела в небо. Разговор истощил все ее силы. Но минуты через две, когда Айзек подумал, что незнакомка больше ничего не скажет, та наконец ответила:

– Брат и сестра.

Она помолчала, закрыла глаза и через несколько секунд открыла вновь.

– Их звали Ньют и Соня.

Глава четвертая

Хранитель руин

I

Александра

Она стояла среди руин. Божественная, несравненная, непревзойденная.

Лишь через час Александра достигла самого нижнего уровня подземелья. Путешествие скорее наводило скуку, чем страх. После полномасштабной Эволюции, навсегда изменившей мир за тридцать один год до этого дня, она научилась множеству новых интеллектуальных удовольствий. Благодаря учению Впышки она умела теперь находить радость в самых неподходящих местах. Пока она опускалась по бесконечным лестницам, какая-то дальняя часть ее сознания подсчитывала шаги, вычисляла углы, расстояние и скорость.

Достигнув самого нижнего уровня – ей пришлось петлять по коридорам, открывать тайные двери, даже несколько раз подняться по лестнице, вместо того чтобы продолжать спуск, – Александра произвела в уме некоторые интересные вычисления, просто от нечего делать. Количество шагов; средняя и текущая скорость; общее расстояние, пройденное вниз и вверх; точный угол между точкой А на стальной двери и точкой Б, где она сейчас стояла. Другая часть мозга отмечала, как меняется по мере спуска температура, переводя в цифры мельчайшие ощущения – каждую капельку влаги на коже. Она задумалась, почему температура падает неравномерно, скачками, и зафиксировала информацию в памяти, чтобы позже разобраться в причинах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В данный момент ее, потрясенно созерцавшую картину полного разрушения, занимали более серьезные вещи.

Когда-то это было могущественное место. Место силы и огромных возможностей. Александра окинула взглядом необъятный простор, ощутив восторженный трепет перед тем, как здесь все было в давние времена – до того, как потрескались, задрожали и рухнули на землю великие стены.

Она представила себе огромный вихрь пыли, круживший по гигантской пещере в день, когда это случилось. Груды битого цемента и искореженного металла тянулись к высокому армированному потолку, словно памятники тем, кто страдал и умер.

«Священная земля, – подумала она. – Лабиринт. Здесь жил Он. И Она. О да, здесь жила старая перечница и погиб ужасной смертью старый хрыч. Все рухнуло в благородном порыве храбрости, самопожертвования, чести и прочей чуши собачьей, как сказала бы бабуля».

Александра насмешливо фыркнула, надеясь, что этот звук достигнет каждого уголка гигантской пещеры. Она с трудом сохраняла видимость почтения, и ее страшно бесила необходимость этого фарса. Она любила – просто обожала – эволюционное восхождение, свою роль в этом движении, и полностью соглашалась с направлением, которому они следовали на протяжении десятилетий. Просто хотелось, чтобы люди относились к этому проще. Она не Афина. Михаил не Геракл. А Он… уж тем более не Зевс.

«Да, – подумала она, – с таким настроением лучше оставаться дома».

И тут же улыбнулась. Оставшись дома (Александра прекрасно отдавала себе отчет, что никогда бы этого не сделала), она бродила бы по своим покоям, думая о восхитительных вещах, которые могла пропустить. А она здесь, рассматривает безбрежное пространство с руинами семидесятилетней давности. Под острыми обломками металла и потрескавшегося камня, разбитого цемента и раскуроченных машин до сих пор виднеется дорога. Она знала эту дорогу, как и двое остальных. Один прошел по священному пути ночью.

Это злило Александру больше всего.

Она миновала бетонную арку с торчащей во все стороны стальной арматурой – копья, сразившие огромного допотопного зверя, – и направилась к Глэйду.

2

Минхо

Сирота лежал в постели, свернувшись калачиком и натянув на голову одеяло. Он не хотел, чтобы кто-то видел его мучения. Его вину и позор.

В столовой он совершил ошибку – вообразил себя Минхо, достойным носить имя. Такое кощунство неминуемо разбило бы сердца его предков. Тех, кто его учил. Тех, кто умер, дав ему возможность стать Сиротой. Он – ходячее оскорбление для братьев-сирот, спящих в своих постелях. Вокруг, на десятках коек, выстроившихся в ряд, словно танки, ожидающие отправки на войну, лежали люди, которые в лучшем случае могли плюнуть ему в лицо, если бы узнали, а в худшем – убить. Точно убили бы.

Он для этого родился. Его для этого воспитали. Вымуштровали. Он – Сирота.

У Сироты нет имени. Сироте не нужно имя. Лежать под горячим, как печка, одеялом, обливаясь потом и испытывая вселенские муки, было невыносимо. Выглянув из-под одеяла, не наблюдают ли за ним, он откинул колючую шерсть и сел, поставив босые ноги на прохладный каменный пол. Уперся локтями в колени и закрыл лицо руками. Потер глаза и лоб. Что делать? Он не мог больше оставаться ни в этой постели, ни в этом бараке. Будь все проклято!

Сирота встал, вытащил из сундучка в ногах одежду и быстро оделся, стараясь вести себя как можно тише. Если кто-то спросит, он скажет, что живот подвело. Вряд ли кому-то захочется составить компанию.