Делай Деньги - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 54

— Извините меня, святой отец, но можно попросить вас об услуге? — спросила она, заливаясь краской.

— Ог орск…олочь! Ашт арг огент… — Криббинс отвернулся, и, вопреки хору щелчков и двух диньканий, вставил чертовы протезы как надо. Проклятущие штуки! И зачем ему понадобилось доставать их изо рта старика — он не мог понять.

— Я прошу прощения, шештра, маленькое жубное несчастье… — пробормотал он, поворачиваясь обратно и похлопывая по рту. — Продолжайте, ради богов.

— Забавно, что вы такое сказали, святой отец, — произнесла женщина со сверкающими от волнения глазами, — потому что я принадлежу к маленькой группе дам, которые заправляют, ну, клубом бога месяца. Э… это значит, что мы выбираем бога и верим в него… или в нее, разумеется, хотя мы проводим черту для тех, у кого зубы и слишком много ног, э, и потом мы молимся им в течение месяца, а потом садимся и обсуждаем это. Ну, их ведь так много, правда? Тысячи! Хотя мы, вообще-то, не думали об Оме, но если вы согласитесь немного с нами побеседовать в следующий вторник, я уверена, что мы будем счастливы дать ему стоящий шанс!

Пружины тренькнули от широкой улыбки Криббинса.

— Как твое имя, шештра? — спросил он.

— Беренис, — ответила она. — Беренис, э, Хоузер.

А, и больше не носит имя мошенника, очень мудро, подумал Криббинс.

— Какая замечательная идея, Беренис, — сказал он. — Я сочту это за удовольштвие!

Она просияла.

— Там случайно не будет каких-нибудь печений, Беренис? — добавил Криббинс.

Госпожа Хоузер зарделась.

— Думаю, у меня где-то было несколько шоколадных, — произнесла она, как будто делясь с ним большим секретом.

— Да вострещит Анойя твои ящики, шештра, — сказал Криббнс ей вслед.

Чудесно, подумал он, когда она суетливо выскочила, покрасневшая и счастливая. Он засунул свой блокнот в куртку, откинулся на спинку и прислушался к тиканью часов на стене и тихому храпу попрошаек, которые были обычными обитателями этого места в жаркий полдень. Все было мирно, устроено, организовано, прямо так, как и должно быть.

Это будет его соусником из его завтрашнего дня.

Если он будет очень, очень осторожен.

Мойст пронесся вдоль сводов подземелья к сверкающему в дальнем конце свету. Ему открылась безмятежная картина. Хьюберт стоял перед Хлюпером, время от времени постукивая по трубам. Игорь выдувал какое-то любопытное стеклянное творение над своим маленьким горном, а мистер Клемм, ранее известный как Оулсвик Дженкинс, сидел за своим столом с отрешенным взглядом.

Мойст почувствовал впереди злой рок. Что-то было не так. Это могло быть не что-то конкретное, это была просто чистейшая платоническая неправильность — и ему совсем не понравилось выражение мистера Клемма.

Тем не менее, человеческий мозг, который выживает за счет надежды от одной секунды к другой, всегда будет стараться отсрочить момент истины. Мойст приблизился к столу, потирая руки.

— Как продвигаются дела, Оул… — То есть мистер Клемм? — спросил он. — Мы уже закончили, да?

— О, да, — ответил Клемм со странной безрадостной улыбкой на лице. — Вот она.

На столе перед ним была оборотная сторона первейшей когда-либо создававшейся настоящей долларовой банкноты. Мойст видел картинки, весьма на нее похожие, но они были в детсаде, когда ему было четыре года. У лица, которое, предположительно, должно было означать Лорда Ветинари, были два глаза-точки и широкая улыбка. Панорама оживленного Анк-Морпорка оказалась состоящей из множества квадратных домов с квадратными же окошечками в каждом углу и дверью посередине.

— Я думаю, это одна из лучших вещей, что я когда-либо делал, — сообщил Клемм.

Мойст по-дружески похлопал его по плечу и затем прошествовал к Игорю, который уже принял оборонительный вид.

— Что ты сделал с этим человеком? — спросил Мойст.

— Я фделал ему уравновефенный характер, более не одолеваемый тревогами, фтрахами и демонами паранойи, — ответил Игорь.

Мойст бросил взгляд на рабочий стол Игоря — по всем стандартам храбрый поступок. Там был сосуд с чем-то неопределенным, плавающим внутри. Мойст пригляделся поближе — еще одно небольшое проявление героизма, когда вы в насыщенном Игорем окружении.

Это была несчастливая репка. Она была запятнанной. Она мягко толкалась от одной стенки сосуда к другой, временами переворачиваясь.

— Я вижу, — проговорил Мойст. — Но, к сожалению, так случилось, что, дав нашему другу расслабленное и полное надежд отношение к жизни, попросту говоря, репки, ты также дал ему и артистические способности, и у меня вновь не возникает сомнений в употреблении этого слова, репки.

— Но он намного фафливее в дуфе, — возразил Игорь.

— Несомненно, но сколько в этой душе сейчас от, и я вправду не хочу насчет этого повторяться, овощно-корнеплодной природы?

Игорь некоторое время над этим поразмыслил.

— Как человек медифины, фэр, — сказал он, — я долвен учитывать, что для пафиента лучфе. В данный момент он фафлив, доволен и у него нет никаких вабот в мире. Ф чего бы ему откавыватьфя от вфего этого ради профтого навыка обрафения ф карандафом$7

Мойст заметил настойчивое бум-бум. Это репка билась в одну из стенок сосуда.

— Интересная и философская точка зрения, — сказал он, снова поглядев на счастливое, но какое-то несосредоточенное выражение лица Клемма. — Но мне кажется, что все те скверные маленькие детали делали его, ну, им.

Неистовое биение овоща стало громче. Игорь и Мойст переводили взгляды с банки на жутко улыбающегося человека.

— Игорь, я не уверен, что ты знаешь, что двигает людьми.

Игорь добродушно хихикнул.

— О, поверьте мне, фэр…

— Игорь? — сказал Мойст.

— Да, Мафтер, — угрюмо отозвался Игорь.

— Иди и подсоедини эти чертовы провода еще раз, будь так добр.

— Да, Мафтер.

Мойст снова поднялся наверх и оказался в сердце паники. Мисс Дрэйпс со слезами на глазах заметила Мойста и на большой скорости пощелкала к нему.

— Это все мистер Бент, сэр. Он выбежал с криками! Мы не можем его нигде найти!

— А почему вы ищете? — спросил Мойст, а потом сообразил, что произнес это вслух. — Я имею в виду, какова причина ваших поисков?

История развернулась перед ним. По мере того, как мисс Дрэйпс рассказывала, у Мойста появлялось ощущение, что все другие слушатели вокруг понимали смысл, а он — нет.

— Ну ладно, он сделал ошибку, — сказал он. — Никакого вреда нет, ведь так? Всё ведь выяснили? Немного смущает, должен признать…

Но, он напомнил себе, ошибка хуже греха, не так ли?

Но это попросту смешно, заметила его разумная часть. Он мог сказать что-нибудь вроде „Видите? Даже я могу ошибаться из-за минутной невнимательности! Мы должны быть вечно бдительны!“ или он мог сказать „Я сделал это специально, чтобы проверить тебя!“ Эту уловку знают даже школьные учителя. Я могу придумать с полдюжины способов, как выкрутиться из чего-то подобного. Но я изворотливый тип. А он — не думаю, что хоть раз в жизни выкручивался.

— Надеюсь, он не сделал какую-нибудь… глупость, — сказала мисс Дрэйпс, выуживая из рукава мятый носовой платок.

Какую-нибудь… глупость, подумал Мойст. Это фраза, которую люди используют, когда они думают о ком-то, прыгнувшем в реку или выпившем за раз все содержимое аптечки. Такого рода глупости.

— Никогда не встречал менее глупого человека, — ответил он.

— Ну, э… если честно, мы всегда насчет него гадали, — сказал один служащий. — Я имею в виду, что он с рассветом уже внутри, и один из уборщиков мне сказал, что он здесь и поздно ночью… Что? Что? Это было больно!

Мисс Дрэйпс, которая ощутимо его стукнула, теперь прошептала ему что-то ухо. Человек спустил обороты и неловко посмотрел на Мойста.

— Простите, сэр, я заговорил вне очереди, — пробормотал он.

— Мистер Бент — хороший человек, мистер Липовиг, — сказала мисс Дрэйпс. — Он перегружает себя.

— Да и всех вас, как мне кажется, — заметил Мойст.