Жажда иллюзий - Джордан Николь - Страница 21

— Мне не нужно это состояние, Лайла, и я не собираюсь возвращаться в Англию, чтобы предъявить на него права.

Лайла взяла несколько больших пышных перьев и стала прикалывать их к тюрбану Лорен.

— Ты все еще боишься Реджины, верно? А ты знаешь, что покушение на убийство карается по закону? Жан-Поль тебе поможет. Он не раз говорил мне, что готов провести расследование…

— Я не хочу, чтобы Жан-Поль проводил какие бы то ни было расследования. Состояние Карлина принесло боль и горе многим людям, и я не желаю больше иметь с ним дело.

Лайла вздохнула:

— Как хочешь. Но я считаю несправедливым, что богатая наследница работает в игорном доме и ютится в крохотной комнатушке, которую называет домом. Ты не должна здесь жить, Лорен. Твое месте в Бельфлере.

Лорен опустила голову. Плантация Жан-Поля располагалась в пяти милях от Нового Орлеана в очень красивом месте, где было бы гораздо легче сохранить инкогнито. Однако Лорен чувствовала себя там незваной гостьей.

— Нет, мое место здесь, — украдкой вздохнув, ответила она.

— Твой отказ переехать в Бельфлер может быть истолкован как элементарная неблагодарность. Жан-Поль так много сделал для нас…

— Ты же знаешь, Лайла, что это не так. Я просто не хочу навязываться. У тебя растет сын, тебе нужно его воспитывать, и я буду только мешать.

Лайла всплеснула руками:

— Ты говоришь полную ерунду, но дело даже не в этом. Меня очень тревожит твое упрямство и то, что ты намерена спуститься вечером вниз. Жан-Поль специально предупредил меня, что некоторые из сегодняшних гостей могут вести себя не так, как подобает джентльменам.

Лорен ничего не ответила. Вместо этого она очень осторожно достала из футляра ожерелье, преподнесенное Жан-Полем на Рождество, и застегнула его у себя на шее. Изумрудная капля размером с небольшой желудь и цепочка из маленьких бриллиантов, на которой она была подвешена, тут же засверкали множеством разноцветных искорок. Лорен надевала это ожерелье лишь тогда, когда ей приходилось развлекать гостей игорного дома.

Лайла уперла руки в бока и приготовилась к бою.

— Я не уйду, пока ты не пообещаешь мне держаться от игорной залы подальше. Ей-богу, Лорен, если бы я не знала о твоей боязни замкнутого пространства, я бы заперла тебя в этой комнате.

— Я буду очень осторожна, Лайла. Обещаю вести себя так примерно, что все вокруг сочтут меня синим чулком.

Произнеся еще несколько наставлений, Лайла наконец ушла.

Оставшись одна, Лорен тихо затворила дверь. Ей внезапно расхотелось спускаться вниз и развлекать прибывающих гостей. Разговор с Лайлой оживил в ее душе слишком много призраков из прошлого.

Лорен подошла к небольшому окну под самой крышей и раздвинула шторы. Ее комната помещалась на третьем этаже в дальнем конце коридора, и сюда почти не долетали шум и суета, царившие внизу каждый вечер.

Девушка посмотрела вниз. Прямоугольный двор был еще пуст, потому что вечер только начинался. Мягкий весенний ветерок разносил по округе сладкий запах жасмина. В свете единственного китайского фонаря крошечный сад с мелодично журчавшим посредине фонтаном наполнялся нежными таинственными тенями. Чуть поодаль тонули в полумраке миртовые кусты и уединенные беседки, увитые плющом, специально устроенные для гостей игорного дома и их избранниц.

Сейчас только бесконечное пение фонтана достигало слуха Лорен, но по ночам, когда она часами лежала без сна в постели, ей не раз доводилось слышать шепот и приглушенный смех, долетавшие из окна.

Не было ничего удивительного, размышляла Лорен, в том, что голоса любовников почти всегда напоминали о Джейсоне Стюарте. В конце концов, именно он открыл ей неведомое до той поры наслаждение. Больше ни разу Лорен не доводилось испытать ничего подобного. Ни один мужчина, встреченный ею с тех пор, не мог сравниться с капитаном Стюартом.

Несмотря на то что их знакомство длилось всего несколько кратких часов, Лорен хорошо запомнила молодого человека, его оживленные сапфировые глаза, сильные и в то же время нежные объятия. Когда он обнимал ее, куда-то уходили боль, горе, страх…

Случалось, одиночество подкатывало слишком остро; тогда Лорен даже жалела о том, что случилось под конец их краткого свидания. Он, должно быть, пришел в ярость, когда, проснувшись, обнаружил, что его невеста сбежала. Она к тому же забрала его деньги, ту сотню фунтов, которую считала честно заработанной. Только спустя три года Лорен узнала, что такой невероятной суммы не заработать за ночь ни одной проститутке, не говоря уже о неопытной, испуганной девице, не умеющей даже целоваться как следует. До чего же наивной она тогда была!

На это, как и на многое другое, ей открыла глаза Вероник. По ее словам, у Лорен с Джейсоном все было весьма необычно. Разумеется, боль при потере невинности вполне естественна, однако большинство мужчин не настолько великодушны, чтобы заботиться об удовлетворении желаний женщины. Обыкновенно мужчина получает удовольствие, а женщина только притворяется.

Но Лорен не требовалось притворяться. Она и в самом деле испытывала тогда самые восхитительные ощущения. Тем не менее, вспоминая все, что проделывал с ней Джейсон Стюарт, Лорен по-прежнему краснела от смущения. С какой легкостью он возбудил в ней страсть! Она все еще чувствовала теплоту его ладоней на своих грудях, нежные прикосновения длинных, чувственных пальцев к бедрам.

Нужно было оказаться в совершенно безнадежном положении, чтобы отдаться незнакомцу, первому встречному, однако у Лорен, испуганной и одинокой, без денег и без поддержки, тогда просто не было выбора.

Девушка поежилась от неприятных воспоминаний. Она очень изменилась с тех пор, как покинула Англию, стала мудрее, научилась заботиться о себе. И все же одиночество оставалось ее злейшим врагом. У Лайлы был Жан-Поль, у Мэтью — Бегущая Лань, а у Лорен не было никого, если не считать Феликса Дюваля. Завсегдатай игорного дома, заядлый игрок, Феликс Дюваль уже несколько месяцев добивался ее благосклонности, но Лорен не испытывала влечения к нему. Точнее, она боялась его испытать — ведь это означало бы стать уязвимой, открыть свою душу, как это сделала когда-то ее мать.

Как только тоска по любви и сердечному теплу овладевала Лорен, она немедленно гнала ее прочь, изнуряя себя работой так, что под вечер буквально валилась на кровать с одним-единственным желанием — как следует выспаться. Никогда не позволяя себе плакать, Лорен трудилась не покладая рук.

Но отчего-то в последнее время по вечерам делалось особенно беспокойно. Иногда ей внезапно хотелось очутиться в веселой, беззаботной компании, а то вдруг сердце трепетало в груди при звуках глубокого и ласкового мужского голоса. К тому же Джейсон Стюарт стал все чаще являться ей в снах. После таких необычных «свиданий» Лорен всегда просыпалась с ощущением неясного томления и невыплеснутой боли.

Конечно, Джейсон предлагал ей жениться лишь потому, что хотел получить наследство Карлина. И все же Лорен приятно было представлять, будто ему нужна была именно она. Ей хотелось понять, каково это — быть женой капитана Стюарта. Засыпать в его объятиях, целовать и ласкать его каждую ночь, чувствовать на себе тяжесть его тела во время занятий любовью, принадлежать ему безраздельно…

Задумавшись, Лорен забыла о времени, но в конце концов легкий стук в дверь заставил ее очнуться. Да что это с ней? Верх глупости — позволять себе мечтать о том, чего никогда не произойдет. Она не в силах изменить прошлое, поэтому должна думать только о будущем. Лишь о нем и стоит теперь переживать.

Лорен не удивилась, увидев на пороге рыжеволосую пышногрудую Вероник.

— Ах, Лорен, — воскликнула та с явным французским акцентом, капризно кривя ярко накрашенные губы, — шесть лестничных маршей для меня многовато! Ты могла бы проявить чуть больше такта — ведь я уже битый час тебя дожидаюсь. Еще одна песенка — и я бы в обморок грохнулась. Я не преувеличиваю.

— Неужели? — ответила Лорен, чуть улыбнувшись. — Что же, гости уже пришли?