Б Отечества… (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 60

А гормоны?! Давят, ещё как давят! Подростковый возраст, это ведь не только гиперсексуальность, но и повышенная нервная возбудимость, чрезмерная уверенность в собственных силах и ощущение, что все вокруг — идиоты! А ты и только ты — центр Вселенной, единственный и неповторимый!

Умножить это на «эффект попаданца» и готов — небесталанный и кажущийся сам себе осторожным и предусмотрительным, но на деле — очень самоуверенный молодой человек!

— Наверное… — я зевнул и поправил подушку, — это очень полезно — вовремя получить по морде, особенно…

… если занимаешься политикой.

[i]Фердина́нд Фош (фр. Ferdinand Foch, 2 октября 1851, Тарб — 20 марта 1929, Париж) — французский военный деятель, военный теоретик. Французский военачальник времён Первой мировой войны, маршал Франции c 6 августа 1918 года. После начала Весеннего наступления, масштабной операции Германской империи с целью прорыва фронта, Фош был назначен Главнокомандующим союзными войсками.

В РИ 11 ноября 1918 года в своём железнодорожном вагоне Фош подписал Компьенское перемирие, завершившее Первую мировую войну. У. Черчилль в своём первом томе «Второй Мировой Войны» (1948) и Поль Рейно в «Мемуарах»[5], утверждали, что маршал Фош, узнав о подписании мирного договора в Версале в 1919 году, заявил: «Это не мир, это перемирие на 20 лет!..»

[ii]Джулиус Густав Альберт "Берт" Шнайдер, более известный как Берт Шнайдер (1 июля 1897 — 20 февраля 1986) — канадский боксёр, чемпион Олимпийских игр в Амстердаме 1920 года в полусреднем весе. С 1921 года выступал в профессионалах.

[iii] Слэйв — по-английски раб. Здесь — игра слов «слэйв — славянин», которую до определённого времени любили сторонники расовых теорий.

[iv] “Солнышко Демпси” или “Вращение Демпси” — это приём, а точнее комбинация контратакующих приёмов, состоящая из нырков, финтов и боковых ударов, как в голову, так и в корпус соперника.

[v]Роме́н Ролла́н (фр. Romain Rolland [ʁɔlɑ̃]; 29 января 1866, Кламси — 30 декабря 1944, Везле) — французский писатель и общественный деятель, драматург, учёный-музыковед.

Лауреат Нобелевской премии по литературе (1915): «За высокий идеализм литературных произведений, за сочувствие и любовь к истине».

Во время Первой мировой войны Роллан — активный участник европейских пацифистских организаций, публикующий множество антивоенных статей, которые вышли в сборниках «Над схваткой» и «Предтечи».

Роллан активно переписывался со Львом Толстым, приветствовал Февральскую революцию и одобрительно относился к Октябрьской революции в России 1917 года, но при этом страшился её методов и идеи «цель оправдывает средства». Ему более импонировали идеи непротивления злу насилием М. Ганди.

[vi]Де́ло Дре́йфуса — судебный процесс в декабре 1894 года во Франции и последовавший за ним социальный конфликт (1896—1906) по делу о шпионаже в пользу Германской империи офицера французского генерального штаба, еврея родом из Эльзаса (на тот момент территории Германии) капитана Альфреда Дрейфуса (1859—1935), разжалованного военным судом и приговорённого к пожизненной ссылке при помощи фальшивых документов и на волне сильных антисемитских настроений в обществе. Дело получило большой общественный резонанс и сыграло значительную роль в истории Франции и Европы конца XIX — начала XX веков.

Глава 13 Идеологическая порнография и Вступительный Экзамен ГГ

Промокнув полотенцем остатки мази с лица, осторожно умылся и посмотрел в зеркало гостиничного номера, услужливо отразившее физиономию опойцы.

— Н-да… — выдохнул я, брезгливо глядя на собственное отражение, — и так-то не красавец, а уж теперь и подавно!

Мазь, приготовленная местным аптекарем по старинным семейным рецептам, работает не хуже, ну или немногим хуже, современных мне лекарственных средств. Я было даже, воспылав, посоветовал почтенному месье открыть производство, обещаясь вложиться рекламой, и прежде всего — собственной физиономией.

Но по уклончивому ответу мэтра понял, что старинные рецепты, они такие… Хорошо, если это козий помёт, а не, к примеру, человеческий жир или порошок из мумий[i]!

В общем, не думаю… стараюсь не думать о происхождении ингредиентов, а мазь да... хорошая. Рассечения и ссадины убрала всего за несколько дней, опухоли спали, а синяки изрядно выцвели. Единственное — физиономия у меня сейчас аккурат как у завсегдатая забегаловок в российской провинции, причём такого… со стажем.

— А мне ведь ещё интервью давать, — мрачно констатирую я, глядя на отражение, — и на светских раутах блистать…

Сипло выдохнув, я с чувством выругался и сплюнул в раковину, на пару секунд включив воду. Настроение, и без того не блестящее, покатилось вниз сизифовым валуном, прыгая на кочках эмоций.

Выйдя из ванной, я глянул на часы, в окно, на кипу газет, дожидающуюся меня на журнальном столике возле дивана…

… и решил заказать завтрак в номер. Во избежание.

Подняв тему военных работников и солдат Русского Экспедиционного Корпуса, я, не слишком желая того, оседлал мутную волну с отчётливым душком гнили. Весьма вероятно, судьбы российских военных, волею ныне низложенного монарха оказавшихся в Европе, и без меня нашли бы своих радетелей.

Быть может, чуть позже…

… и уж наверняка непаханое это поле, в метафорическом, да и в буквальном смысле усеянное мёртвыми телами, постарались бы упомянуть скороговоркой, засадить по границам клумбами с душистыми цветами и забыть… забыть как страшный сон! Забыть если не навсегда, то на десятилетия!

А сейчас… вышло так, как вышло, и на острие атаки оказался не Ромен Роллан, не Швейцер[ii] и не другие Великие, а, чёрт подери, я! То самое острие копья в поединке великих гуманистов против французской бюрократии, против Фемиды, одуревшей от ядовитых испарений пропаганды!

Остриё я, в общем, скорее символическое, и на первый план уже вышли имена Роллана, Горького, Швейцера и Бунина. Они-то и бьются на страницах газет против многоглавой и аморфной чиновничьей гидры, пронзая это рыхлое тулово острым пером и прикрываясь щитом Гуманизма, с выгравированным на нём девизом «Свобода, Равенство, Братство».

Но я-то есть! Я никуда не делся, и потому интерес ко мне у прессы более чем заметен. А я, скажем так…

… персона несколько скандальная. Потому что потому!

Заработки на букинистике и антиквариате, притом совсем ещё в детском возрасте. Сюда же — переводы стихов, и собственные стихи и эссе, знакомства с лучшими поэтами России, одарённость (по мнению профессоров!) сразу в нескольких, не слишком близких дисциплинах.

С другой стороны — бокс, драки, стрельба в Университете, уничтожение противника «белым[iii]» оружием. Невнятное (но очень громкое!) происшествие с психованной девицей, стрелявшей меня в Москве. Репутация полусумасшедшего, едва ли не маньяка, навязываемая недоброжелателями.

А политика?! В Эпоху Перемен молодые пассионарии, делающие стремительную карьеру (и столь же стремительно низвергающиеся вниз) никого не удивляют, и здесь я один из сотен, если не тысяч.

По отдельности — интересно, но в общем — ничего особенного, особенно во времена лихолетий. А вот всё вместе — персона вполне медийная!

Скорее всего — калиф на час, и через несколько месяцев обыватели забудут обо мне. Но пока…

… тяжело.

В погоне за сенсациями, репортёры перепахивают мою жизнь, весьма вольно трактуя факты, и при необходимости — домысливая их!

Всплыла история о нашей с Валери и Анной жизни втроём. Дала нелепейшее интервью Эка Папуашвили, облив меня, девушек, а заодно и всех русских (генетических холопов!), отборными помоями.

Давно позабытые гимназические знакомцы регулярно выдают на-гора откровения, вызывающие у меня оторопь. Я вас, чёрт подери, даже не помню! В лучшем случае — смутно, как стриженого лопоухого мальчика из параллельного класса, но внезапно мы — близкие друзья…